Он с нетерпением ждал этого не один год. Он посылал архитекторов и планировщиков, чтобы они вели наблюдения и делали записи, но его собственная поездка оставалась заветной мечтой. В молодости он сосредоточенно изучал карты улиц и запоминал планы зданий и памятников. Он научился большему, чем мог бы узнать от упрямых профессоров, которые считали диплом, полученный в возрасте семнадцати лет, величайшим доказательством художественных заслуг. Каждая деталь осела в его памяти, и, когда он приступил к окончательным приготовлениям, он был рад обнаружить, что она все еще удивительно свежа и точна.
Он был убежден, что знает Париж лучше, чем большинство его жителей, и, вероятно, мог ориентироваться в нем без гида. Путеводитель Бедекера ничему не мог научить его. Он сам определил состав группы в поездке: Гислер, Брекер и Шпеер; его пилот, водитель и секретарь; кинооператор Френц, фотограф Хоффман, начальник по работе с прессой Дитрих и генерал Кейтель, который попросил взять с собой генерала Боденшатца, врача и трех адъютантов. Бывший помощник военного атташе Шпайдель должен был присоединиться к ним в аэропорту. Они полетят на «кондоре» (немецкий четырехмоторный дальний многоцелевой самолет-моноплан периода Второй мировой войны. – Пер.) и пересядут в шестиколесные автомобили «бенц» с откидным верхом. Он сам возглавит эту поездку, которая будет полезным уроком для них всех. Он часто, содрогаясь от негодования, думал о тех скучных Reisefuhrer[14] и смотрителях в синей униформе, которые отпускали глупые шуточки и были обеспокоены только соблюдением мелких ограничений: не трогайте экспонаты, не наступайте на паркет, стойте между веревками…
Шестью неделями раньше он удивил всех, сказав, что войдет в Париж вместе со своими художниками, и сделает это через шесть недель. Для него было источником огромной гордости и удовлетворения то, что теперь он может таким беспрецедентным образом приветствовать этот – несмотря на его глупую воинственность и большое количество южан и евреев – великий Kulturvolk[15].
Он знал, что парижане по-прежнему считают его маляром и парикмахером, потому что еще не могут заставить себя увидеть в нем защитника Парижа. Со временем все это изменится. Если бы Черчилль настоял на своем, то на каждом углу шли бы бои и один из самых красивых городов мира был бы стерт с карты просто потому, что какой-то пьяный журналист, подстрекавший к войне, разработал план невероятной глупости, от которого правительство, будучи слишком трусливым, не смогло его отговорить. Барон Осман позаботился о том, хотя, очевидно, он имел в виду и что-то еще другое, чтобы современная армия могла войти в Париж и занять ключевые позиции в нем за несколько часов. Естественно, в городе, которому было две тысячи лет, были свои недостатки, но любая работа, доведенная до конца королями и императорами, представляла собой ценность как пример: хирург мог изучать рост злокачественной опухоли и узнать что-то из этого, но что он мог сделать с сожженным трупом?
В десятый раз за это утро Адольф Гитлер водил пальцем по карте вдоль перпендикулярных улиц Парижа. Когда он посмотрел на часы, было уже почти пора обедать.
Брюли-де-Пеш, 22 июня 1940 г., 14:00
К нескрываемой радости своего так называемого друга, Арно Брекер был явно взволнован. Пилот направил самолет к земле и остановился как раз вовремя, чтобы коснуться взлетно-посадочной полосы, как раненый гусь, садящийся на озеро Тойпиц. Служебная машина, за рулем которой сидел молчаливый рядовой, отвезла его в местность, заросшую лесом и вереском, обитатели которой то ли убежали, то ли были выселены. Он увидел накрытый стол в покинутом фермерском доме. Он слышал звуки, издаваемые домашним скотом, и увидел корову, жующую простыню. Он ничего не знал, пока автомобиль не проехал перекресток, где стоял недавно поставленный столб, указывающий на Брюли-де-Пеш, и даже тогда не стал осведомленнее.
Служебная машина остановилась перед небольшой церковью и несколькими деревянными гаражами, помеченными буквами О. Т., что означало «Организация Тодта». Группа улыбающихся офицеров вышла поздороваться с ним. Среди них он узнал архитектора Германа Гислера и человека, которого называл своим другом. Лицо Альберта Шпеера представляло собой улыбку во весь рот, как у школьника.
– Ты, должно быть, поражен, – сказал Шпеер. Это была скорее констатация факта, нежели вопрос.
Брекер внезапно почувствовал, насколько он обессилен. Он взглянул на Шпеера и вспомнил, насколько тому пришлось увеличить лоб и придать жесткость рту.
– Почему ты не велел кому-нибудь все объяснить мне? Мне пришлось оставить Мимину. Она была в ужасном состоянии… Что происходит?
Шпеер сделал паузу для пущего эффекта, прежде чем ответить:
– Ты в Бельгии, и это штаб командования! Ты такого не ожидал, не так ли?
Пришел ординарец, чтобы провести их в дом священника, и, прежде чем они оказались у двери, Брекер увидел его – обычная простая форма странно выглядела на его балетной фигуре, а руки были похожи на руки заклинателя змей. В голове промелькнула мысль, что сам Адольф Гитлер является частью хорошо продуманного розыгрыша. Он пожал Брекеру руку и придержал ее, как отец, встречающий дома сына. Голубые глаза, глядя в которые каждый человек из тридцатитысячной толпы мог сказать: «Фюрер смотрел прямо на меня», были прикованы к лицу Брекера. Гитлер все еще тряс его руку, медленно кивая, словно подтверждая первоначальное мнение: господин Брекер способен выполнить это задание. Затем он дотронулся до его локтя и отвел в сторону.
– Извините, что это пришлось делать в такой спешке. Все шло согласно плану и именно так, как я ожидал. Начинается новый этап.
Он говорил как актер, изображающий товарищеские отношения или какую-то сложную форму двуличия.
– Париж всегда приводил меня в восхищение. Теперь его ворота открыты. Как вам известно, я всегда хотел посетить столицу искусств вместе со своими художниками. Можно было бы устроить парад победы, но я не хотел причинять еще большую боль французскому народу после его поражения.
Брекер подумал о своих парижских друзьях и кивнул.
– Я должен думать о будущем, – продолжал фюрер. – Париж – это город, с которым сравнивают другие города. Он будет вдохновлять нас на то, чтобы пересмотреть планы реконструкции наших главных городов. Как старый парижанин, вы сможете разработать маршрут, который будет включать все основные архитектурные точки города.
Пришло какое-то срочное сообщение для фюрера, и аудиенция закончилась. Брекеру предоставили размещаться в гостевом домике. Он помылся и побрился, а затем пошел прогуляться в лесу. Мысль о том, чтобы увидеть Париж после стольких лет, будоражила, но он знал, что это будет похоже на посещение старого друга в больнице. Когда он возвратился с прогулки, ему сказали, что, так как фюрер не желает, чтобы его видели разъезжающим по захваченному городу с гражданскими лицами, им всем придется носить военную форму. Брекер выбрал лейтенантскую фуражку и плащ, который скрывал его серый костюм. Они хорошо сидели на нем, но в них он чувствовал себя недостаточно рослым.
