Столыпин отлично понимал сомнительную политическую ценность данных господ. Еще в 1909 году он дал распоряжение своим сотрудникам проверить: что представляют собой эти организации. Результат впечатлял.
Полковник А. Герасимов, начальник Санкт – Петербургского охранного отделения:
«Я немедленно отправил телеграфный запрос во все жандармские и Охранные отделения с просьбой дать точную справку об организациях СРН и специально о лицах, которые подписали названные[64] телеграммы. Ответы были получены более из 100 пунктов. В большинстве они были просто убийственны для СРН. Состав отделов и подотделов СРН обычно не превышал 10–20 человек. Руководителями были часто люди опороченные, проворовавшиеся чиновники или исправники, выгнанные за взятки со службы; некоторые до настоящего времени состояли под судом и следствием».
С. П. Белецкий, директор Департамента полиции:
«Результаты проверки были неутешительны; деятельность означенных организаций выражалась главным образом в форме участия в церковных торжествах и посылке телеграмм царю и отдельным министрам, сами же организации в большинстве распались, большинство деятелей осталось старых, новых идейных работников почти не прибавилось».
И какая польза была от таких деятелей? К тому же правые вляпались и в политический терроризм. 18 июля 1906 года боевиками СРН был убит депутат Государственной Думы М. Я. Герценштейн. Заметим – убитый был членом партии кадетов. Это очень характерно. Не большевика и не эсера убили. По той причине, что революционеры за убийства своих товарищей очень сурово мстили. А кадеты являлись типично интеллигентской партией…
Да и то все вышло как-то гнусно. Убийцам обещали за «работу» деньги. Правда, так и не заплатили, но не в том дело. В роли киллеров использовали какую-то шпану, которая чуть ли не на следующий день после «дела» про все разболтала в кабаке.
К тому же крайне правых просто корежило от мысли о каких-то реформах. Так что Столыпин старался держаться от них подальше.
«Своей земельной реформой Столыпин разжег в деревне пламя гражданской войны».
(Ауфхаген)
Итак, реформа пошла. Но почти сразу выяснилось: она идет не так и не туда…
«Исключительно “сильные” люди, как Бисмарк, умели уступать, когда это было полезно, забывая о своем самолюбии. Столыпин же любил идти напролом… У него было пристрастие к тем “эффектам”, которые обывателей с толку сбивают (он называл их действие “шоком”). Он не умел целей своих достигать незаметно, под хлороформом, по выражению Витте, в чем была главная сила этого гениального практика. Столыпин наносил удар тем мерам, которые хотел провести».
(В. А. Маклаков)
Столыпин не являлся идеалистом, полагавшим, что стоит только издать закон – и все пойдет само собой. Он вполне понимал – для проведения реформы в жизнь необходим механизм ее реализации. Все-таки он потрудился губернатором – и отлично знал, как можно «исполнять» распоряжения начальства.
Вот «премьер» и начал создавать этот самый механизм.
«Для проведения реформы им была создана надежная управленческая вертикаль. Непосредственное осуществление земельных преобразований возлагалось на уездные и губернские землеустроительные комиссии, действовавшие при участии земских начальников. Создание землеустроительных комиссий началось сразу же после утверждения их законом от 4 марта 1906 года. Об энергии, с какой власти взялись за проведение аграрных преобразований, свидетельствуют следующие данные. К концу 1906 года было создано 184 уездных комиссии, а в 1909 году действовало уже 3 8 губернских и 411 уездных землеустроительных комиссий. Технические работы выполнялись кадрами землемеров, которых постоянно недоставало и подготовка которых была широко развернута в ведомстве Главного управления землеустройства и земледелия. Руководство работами на местах возлагалось на губернаторов».
(С. Н. Третьяков)
Заметим, кстати, что в своей программной речи в Думе 6 марта 1907 года Столыпин обещал отменить институт земских начальников. Однако оказалось, что данные господа очень даже нужны и заменить их некем.
Но с самого начала многое было упущено. Прежде всего – информационное обеспечение реформы. Можно, конечно, предположить, что Столыпин искренне верил в то, что провозглашал: крестьяне изнемогают под «общинным гнетом» – и с энтузиазмом ринутся прочь из общины. Но, скорее всего, о многом он просто не подумал…
Вообще-то с проправительственной пропагандой в Российской империи дело обстояло из рук вон плохо. Ее эффективность можно сравнить с СССР начала восьмидесятых. Недаром многочисленные авторы сетуют, что все газеты занимали оппозиционную позицию да и вообще принадлежали евреям. На самом-то деле это не так – и в смысле оппозиционности, и в смысле их принадлежности. Монархических газет хватало. Однако они были либо слишком официозными, либо малотиражными, либо тоже играли в какие-то игры. К примеру, «катили бочку» на Столыпина, критикуя его «справа». А ведь Главное управление по делам печати было под Столыпиным… И пропагандистские кампании тогда проводить очень даже умели. Что стоит кампания либералов против Распутина. Да и большинство журналистов – это профессионалы-наемники, которые будут доблестно защищать те идеи, за которые заплатили. Но Столыпин об этом даже не подумал…
Впрочем, вести пропаганду среди крестьян тогда никому из правительственных чиновников просто в голову не приходило. Ну, мозги так работали у представителей элиты. Всерьез за пропаганду среди крестьян взялись только большевики.
А это значит, что «информационное поле» было отдано разнообразной оппозиции. Ведь как дело происходило? Нельзя сказать, что крестьяне были совсем уж неграмотными. В любой деревне имелись люди, умеющие читать. И политическими новостями там очень даже интересовались, газеты читали. Но одно дело – уметь разбирать буквы, другое – понимать достаточно сложно написанные тексты. «Серьезные» газеты были рассчитаны на образованную публику, а в «газетах-копейках»[65] о реформе не писали.
Что делали крестьяне, когда хотели разобраться? Звали того, кто пограмотнее, – и просили объяснить. Из таковых под рукой чаще всего оказывался учитель или доктор. (Священникам не доверяли.) А эти люди, как правило, придерживались либо либеральных, либо народнических взглядов. Что и понятно – сельский учитель получал меньше питерского дворника. К тому же его постоянно долбили бесконечными реформами образования. (Знакомо?) Да и сельский доктор зарабатывал немногим больше – при тяжелейшей работе. (Читайте врачей-писателей В. В. Вересаева или А. П. Чехова.) За что им было любить правительство? Они и объясняли крестьянам… Не отставали и оппозиционные политические партии. Вот образец большевистской агитки, написанный специалистом этого дела – поэтом Демьяном Бедным в 1912 году.
