«Сразу же после принятия указа 9 ноября Министерство внутренних дел сделало ставку на форсирование процесса земельной реформы. На места начали рассылаться многочисленные циркуляры и инструкции с рекомендациями по ускорению землеустроительных работ. Специальными распоряжениями губернаторам предлагалось создание особых совещаний “по применению указа 9 ноября”. Регулярно созывались специальные съезды чиновников для обсуждения хода земельных мероприятий.
При подобной организации дела была вполне закономерна бюрократическая практика административного нажима на крестьян для ускорения выделов и увеличения их количества. С этой целью широко использовались фальсификации мнений сельских сходов, лживые обещания отдельным крестьянам предоставить лучшие земли, чтобы склонить к выделам, разверстание общинных земель, минуя решения схода и многие другие злоупотребления».
(С. Н. Третьяков)
В самом деле. По закону, если мирской сход не хотел выделять отруб – прибывал земский начальник и продавливал раздел своей волей. Но земля-то разная – получше и похуже, «удобья» и «неудобья»… И делить ее можно по-всякому. Как вы думаете, земский начальник действовал по справедливости? Как-то не верится. Скорее всего, он проводил в жизнь генеральную линию, которая была за то, чтобы поддерживать желающих выделиться. Его обязывали к этому прямые и недвусмысленные распоряжения начальства. К тому же зажиточный крестьянин, желающий выйти из общины и получить отруб, мог просто дать взятку, чтобы делили так, как ему нужно. Можно догадаться, кому отходила лучшая земля. А ведь большинство земских начальников были дворянами. То есть – «снова баре нас обманывают».
«При навязываемых темпах землеустройства и отсутствии должного агрономического обеспечения процесс разверстания земель протекал неудовлетворительно. Не соблюдалась необходимая конфигурация отводимых участков. Широко были распространены случаи, когда укрепление земель происходило без всякого разбора и вызова сторон. В итоге, крестьяне часто не имели представления о границах своих земель, из-за чего возникали конфликты, длившиеся иногда годами».
(С. Н. Третьяков)
Чем это отличается от коллективизации? Последняя преследовала полностью противоположные цели, но методы абсолютно те же. А ведь что бы там не врали сегодня, большинство крестьян коллективизацию поддерживали. В отличие от столыпинской реформы.
А почему крестьяне были против?
Один из основоположников современной западной социологии Питирим Сорокин, формулируя отличие реформы от революции, на первое место поставил следующий признак: реформа должна соответствовать «базовым инстинктам», менталитету данного народа, его представлениям о добре и зле. Если реформа не соответствует данному условию, она обречена и мирный выход из кризиса маловероятен.
(В. Логинов)
Среди неудач реформы в первую очередь бросаются в глаза «перегибы». Их было более чем достаточно. Чем дальше шла реформа, тем было веселее. Начался уже полный беспредел.
В 1908 году МВД разослало губернаторам циркуляр, в котором разрешалось производить принудительные выделы постоянно, а каждый такой выдел означал передвижку всех крестьянских полос. Циркуляр МВД подчеркивал: «Осуществимость обязательных выделов помимо согласия обществ несомненно сделает последние более уступчивыми».
Что это означало? Да то, что землю стали делить тогда, когда левая нога начальства захочет. Это породило на деревне, во-первых, полный хаос в землепользовании, а во-вторых, неуверенность в завтрашнем дне.
На местах же инициативу восприняли… Как всегда воспринимают в таких случаях директивы начальства. Так уфимский губернатор уведомил своих подчиненных, что «оценка их служебной деятельности, по распоряжению господина министра внутренних дел, будет производиться исключительно в зависимости от хода высочайшего указа от 9 ноября 1906 года».
То есть чтобы быть на хорошем счету, чиновнику требовалось представить радующий глаз начальства «процент охвата» реформой. А как ты этого добился, никого не волнует.
Можно представить, что тут началось. Веками представители властей объяснялись с крестьянами исключительно с помощью командного мата и стучания кулаком по столу, а иногда и по зубам. Действовать иначе просто не умели.
«С 1908 года переделы стали постоянными, ибо по новому закону их производили по требованию даже одного общинника, пожелавшего выделить надел или уехать за Урал. А такой передел означал передвижку всех крестьянских земель. Вот почему 3/4 тех, кто пожелал выйти из общины, не получили согласия сельских сходов. Но между губернаторами шло открытое соревнование за процент “выделившихся”, и они принуждали крестьян силой. И это касалось уже не тысяч, а миллионов…
…
Министр Кривошеин не выдержал: местные власти, выговаривал он губернаторам, составляют чрезмерные и невыполнимые планы землеустройства, тогда как “население не прониклось еще сознанием необходимости землеустроительной меры”. А чиновник, отвечавший за реформу в Уманском уезде, оправдывался: ну, выгонял силой на отруба, подавлял недовольных, чуть до смертоубийства не дошло, но “ведь до сего времени считалось нормальным, если при помощи дреколья одна часть общества одерживает верх над другою”».
(В. Логинов)
Но главная причина недовольства крестьян была не в «перегибах». Крестьяне в большинстве реформу не приняли. В самом деле. Часть земли из общины уходила навсегда. А по какому праву? Потому что так решило начальство.
К тому же мужики из общины выходить решительно не желали. Вот что писали крестьяне во II Думу:
«По мнению крестьян, этот закон Государственной Думой одобрен не будет, так как он клонится во вред неимущих и малоимущих крестьян. Мы видим, что всякий домохозяин может выделиться из общины и получить в свою собственность землю; мы же чувствуем, что таким образом обездоливается вся молодежь и все потомство теперешнего населения. Ведь земля принадлежит всей общине в ее целом не только теперешнему составу, но и детям и внукам…
Мы признаем землю Божьей, которой должен пользоваться тот, кто ее работает; оградите переход земли в одни руки, ибо будет то же, что и теперь, – ловкие люди будут скупать для притеснения трудового крестьянства…
У нас у всех в памяти кутузки, продажа скота, заушение со стороны властей, слезы жен и детей, которые оплакивали трудами откормленную скотину и продавали с торгов кулаку за недоимки; мы знаем, что землей владеют только тысячи, а безземельных миллионы, а поэтому право и желание должно быть по закону на стороне большинства».
