Александр Александров-Федотов - Ты покоришься мне, тигр!

Настала критическая минута. Раджа нервничал и с трудом отворачивался, стараясь не спускать глаз с Ули. При исполнении этого трюка у меня в руках только маленький стек, игрушка, а не оружие для защиты. Я знаю, что это самое уязвимое мое положение в клетке, но не отменять же такой красивый трюк.

Сегодня, как и всегда, вся надежда на благополучный исход основана на характерах зверей: быстрая Уля не заставит себя долго упрашивать, а медлительный Раджа не успеет «разогреться». Однако сегодня тигрица медлила, и я понял, что мне надо быть готовым к нападению Раджи.

Пришлось повысить голос на непокорную Улю, строго и повелительно прикрикнув на тигрицу. Это, видимо, переполнило чашу терпения рыцаря, и Раджа бросился на меня.

Все произошло так мгновенно, что я не успел услышать предупреждающий крик пассировщика. Раджа хватил меня лапой по спине, и я просто покатился по манежу. После этого он набросился, обхватил лапами за талию, навалился всей тяжестью и вонзил клыки мне в бедро.

Зрительный зад огласился криками и воплями, особенно выделялись женские голоса. Потом воцарилась тишина. Хотя зрелище и захватывающее, но не завидую я зрителям — не так-то легко видеть человека под тигром…

… Мысль работала спокойно. Во что бы то ни стало оторваться от Раджи, уйти в безопасную зону и приготовиться к следующему прыжку. В такие минуты, когда спасение зависит только от самого себя, силы удесятеряются.

Немного приподнявшись и упершись локтем, я рванулся и кульбитом оторвался от звериных клыков. Раджа пытался схватить меня сзади за шею, но я инстинктивно сгруппировался, то есть спрятал голову между ног и обхватил шею руками, защищая наиболее жизненные места. Но он не хотел так просто расставаться со мной. В следующий момент снова схватил меня клыками чуть ниже поясницы, стараясь повернуть и добраться до головы.

От судорожной боли, в порыве отчаяния, которое тут уже овладело мной, я снова рванулся вперед. Зверю, видимо, неловко было меня держать, и он разжал челюсти, что бы перехватить поудобнее. Я воспользовался этим мгновением и хватил Раджу ногой по переносице.

Удар, наверно, пришелся вовремя и был хорош по силе. Зверь стал тереть лапой нос, а я вскочил на ноги. Мне бросили палку, но она была уже не нужна. По моей команде «На место!» Раджа взгромоздился на свою тумбу.

Какие все-таки интересные у нас с ними взаимоотношения: то он — мой смертельный враг и ни на что не обращает внимания, то вдруг трогательно покорен после самой что ни на есть рискованной схватки. Меня всегда удивлял этот звериный обычай: только что он чуть не загрыз меня до смерти, во всяком случае, очень старался это сделать, и тут же повинуется одному слову.

Интересно, что Уля все это время простояла на тумбе, готовая к прыжку, но так и осталась наблюдателем. Хорошо еще, что она была в апатии, с двумя зверями мне бы не справиться. В цирке Буша отсутствует техника безопасности и никто ничем помочь бы мне не смог; немецкие дрессировщики работают в спокойной манере, и шланги им ни к чему.

Взглянув на свой костюм, я ужаснулся. Он был весь изодран на ленточки клыками и когтями. Отряхнув опилки, я продолжал работу по примеру Раджи, как будто бы ничего не случилось. Оказывается, что и у тигров тоже можно научиться кое-чему полезному! Я улыбался, чтобы зрители не догадались, как все мое тело ноет от нестерпимой боли. Стараясь скрыть хромоту — Раджа здорово прокусил мне ногу, — я довел номер до конца.

Как потом рассказывали сами немцы, публика не только была испугана, но и удивлена моим поведением: неужели можно улыбаться после такой схватки и работать с еще большим азартом. Хорошо, что никто не подозревал и не догадывался, как мои силы слабеют после каждого трюка. Я еле удерживался, чтобы не шататься, старался собрать остатки силы, только чтобы закончить номер и уйти.

Признаюсь теперь, что я держался на одном сознании, что надо закончить номер, старался улыбаться и заставлял себя не обращать внимания на струящуюся кровь, которую чувствовал по мокрому белью, старался не слышать, как хлюпало в сапоге.

За форгангом меня уже ждали врачи. Признаться, не хотелось ложиться в больницу, гастроли-то ведь только начались.

Шквал аплодисментов после каждого трюка заглушал мои боли. Без этой поддержки людей я не сумел бы до вести представление до конца.

Когда публика покидала цирк, раздавались восклицания:

— Боже мой! Неужели так можно!

Что ж делать, так можно и так нужно, но, честное слово, мне жаль, что зритель уходил опечаленный, я не хотел его огорчать.

Дирекция цирка просила меня больше не выводить Раджу на манеж. Как говорится, от греха подальше. Убеждала, что номер и без того насыщен трюками. Но я, не смотря на это печальное происшествие, старался остаться верным себе:

— Если я буду исключать из труппы сегодня одного, а завтра другого тигра, «рыкнувшего» на меня, то через не делю что останется от аттракциона? Даже расформировывать его не придется — некого будет. Завтра увидите, как я заставлю его работать.

Поддержала в этом меня и Елизавета Павловна. Назавтра уже был подведен шланг от специально вызванной пожарной машины. И я со своей стороны придумал хитрость: когда мне приходилось поворачиваться к Радже спиной — его отвлекали в это время мясом. Прием оказался надежным.

Надев новый костюм, я продолжал свои гастроли.

Как будто бы вчера в цирке ничего не случилось. Раджа был предупредительно вежлив и на трюки шел без всякого принуждения. Ну что за зверь! Что за молодец! Не тигр, а сплошная радость дрессировщика! И то, что произошло вчера, сделал не он, а кто-то другой, посторонний. Это, как говорят дети, кошка-дура. Видимо, он все-таки чувствовал свою вину и как-то хотел ее загладить.

Несмотря на серьезные ранения, работа наша первое время не страдала. Я поработал с неделю, когда начала гноиться одна из ран, наверно тигр занес инфекцию. Вскоре я уже не мог передвигаться. В госпитале Советской Армии установили заражение крови. Медлить с лечением было уже нельзя. Через десять дней я почувствовал себя хорошо и настоял, чтобы меня выписали.

Но на другой день, как только гастроли возобновились… Раджа снова напал на меня.

Эта схватка прошла «благополучно», если не считать боли в боку от падения и двенадцати неопасных царапин. Да разорванного нового костюма.

После представления, переодевшись в повседневный костюм, я, по обычаю немецкого цирка, был представлен зрителям.

Шквал аплодисментов был такой, что мне пришлось раскланиваться на протяжении целых восьми минут. Я был тронут до слез. Как хорошо, что и в век техники люди не разучились ценить смелость и находчивость человека, его бесстрашие.