В небольшой приемной с маленьким телевизором на консоли под потолком и цветными фото учредителей на стенах правили поочередно две секретарши бальзаковского возраста – светлая и темная, приходящиеся какими-то родственницами каждому из наших руководителей. Кто из дам, кем именно и кому приходится, я за время своей работы тоже не выяснил. В любом случае, степень родства была, очевидно, вполне достаточной для ощущения собственной значимости, а разница между ними заключалась в том, что если та, что посветлее, не стеснялась выполнять обещания проинформировать о появлении на работе шефа, то для другой, темной, это было явно ниже ее достоинства. Поскольку в компании царили демократические нравы, то к каждой было позволительно обращаться просто по имени – Юлия и Наталия.
Но главное было в том, что обе они были адекватны, как и сами руководители.
Леша Пиманов, загруженный по горло, по-видимому, успевал за день переделать множество дел, потому что застать его в компании было малореально. Не оставляя сделавший в свое время компании имя регулярный «Человек и закон», он последнее время занялся созданием игровых сериалов, в которых, реализуя свою детскую мечту, выступал в качестве режиссера-постановщика. Его, кстати, бесило, что с его правом на это далеко не все были готовы согласиться – особенно телекритикесса Петровская, именовавшая его в своих разгромных рецензиях «журналистом Пимановым». Сериалы и в самом деле были неважными, но так или иначе съемки занимали почти все его время; периодически откладывались даже любимые им летучки, время которых в его кабинете, кроме тяжелых напольных «курантов», отсчитывала и большая электронная «хлопушка».
Кстати, она показалась мне такой симпатичной и знаковой, что я, с большим трудом раздобыв такую, даже подарил ее Андрею на его день рождения.
Ко всему прочему, Алексей стал еще и членом Общественной палаты – так что спал он, по его признанию, в лучшем случае, часа четыре в сутки.
Однако при всем этом Пиманов ухитрялся держать «руку на пульсе» и при первой возможности все-таки поручал к своему появлению собрать всех руководителей подразделений и программ у себя в кабинете.
Тогда за небольшим столом и у стен рассаживались руководители направлений, шеф-редакторы, режиссеры. Приходил занимающийся военной тематикой Саша Ильин, отставной подполковник, эмоциональная, всегда натянутая, как струна, Наташа Метлина, совсем недавно в очередной раз ставшая мамой и в то время ведущая «Спецрасследования», мой приятель Женя Латий, отвечающий за криминал и спецпроекты, Александр Галкин – телевизионный зубр, бывший главный редактор одного из телеканалов, на котором висели наиболее ответственные темы, связанные с биографией выдающихся личностей. Если в редких случаях летучки удостаивала посещением Елена Малышева, чей большой портрет из рекламы программы «Здоровье», как по заказу, красовался на стенде при подъезде к телецентру, то вместо разбора текущей производственной ситуации часто много времени уходило на монолог этой довольно высокомерной дамы, которую даже Леше не всегда удавалось остановить. Ссылаясь на итоги очередной своей поездки в Штаты или приватную беседу в своем доме с кем-то из руководителей правительства, Елена безапелляционно объясняла, как именно следует освещать актуальное громкое событие.
Так или иначе все разговоры часто сводились к призывам попытаться найти, кроме свежих тем, приемлемых для Первого канала, и новые форматы, приближающие надоевшие всем телепередачи к настоящему документальному телевизионному кинематографу. «Ну, нет, вроде, у нас в компании дипломированного сценариста со вгиковским образованием, с кем я должна советоваться?..» – на первой при мне летучке в сердцах бросила Наташа Метлина в ответ на упреки в невнятности киноязыка последней своей работы.
– Уже есть… – сказал Медведев.
Именно Сергей курировал в компании направление, формально считавшееся документальным кино. Но даже, когда речь шла о его собственных многочисленных работах, эти кинорассказы часто выглядели лишь разбавленным хроникой набором его стэндапов (синхронов), снятых в местах, где происходило действие. Это вовсе не делало его работы хуже других на отечественном ТВ – совсем напротив, он обладал громадным журналистским опытом и убедительностью опытного телеведущего, получившего первые телеуроки еще в программе «Время». Просто документальные ленты совладельца «Останкино», бывшего пресс-секретаря Президента России, к настоящему документальному кинематографу имели, на мой взгляд, несколько опосредованное отношение. Это была достаточно надоевшая открытая телепублицистика, прямолинейность которой лишь немного смягчалась актерским дарованием самого человека в кадре.
Собственно, осознание Алексеем и Сергеем факта необходимости перемен и послужило причиной моего появления в компании. Приглашенный на должность главного редактора, я должен был, по их замыслу, резко поднять уровень сценарной работы, добившись от выпускаемой компанией для «Первого канала» продукции хотя бы некоторого соответствия законам документального телекино.
Впрочем, Алексей уже в первые дни популярно объяснил, что это никоим образом не касается работающей в компании его жены Валентины, дочери и двух сыновей – с ними он имеет возможность «дома разобраться».
Кстати, вскоре неожиданно оказалось, что один из его сыновей оказался моим студентом на четвертом курсе режиссерского факультета Гуманитарного института телевидения и радиовещания им. М. Литовчина, куда меня, кроме Высшей школы телевидения, позвали преподавать. Так что, в какой – то степени, «разбираться» с пимановским наследником получил возможность и я.
Признавая такую постановку дела совладельцем компании вполне правомерной, я должен был сосредоточиться на остающейся немалой части производства.
Получив наконец свой небольшой кабинет на третьем этаже, на котором находилось еще много комнат, арендуемых компанией, я попытался включиться в процесс. Прежде всего, освоить цепочку прохождения темы от момента замысла до утверждения покупателем – «Первым каналом» и включением фильма в эфирную сетку. Встретился с теми, кто курировал Компанию от лица Первого – вначале это был преклонных лет дядя по фамилии Никифоров, явно из отставников соответствующих органов, пришедший на ТВ с унаследованным чувством опасности. Таковой для него являлась единственная вещь – неудовлетворенность Кости.
Место Никифорова на госканале было настоящей синекурой, и он не хотел рисковать даже в мелочах – куда проще было просто отфутболить любую более или менее интересную – а значит, и в чем-то острую тему, чем потом отстаивать ее там, наверху. Зачем снимать кино о сомнительной советско – финской войне, когда можно рассказать о юбилее бывшего госдеятеля. Но когда его с большим трудом перевели на почетную, но уже куда менее ответственную должность советника, а в его кабинет в АСК 1 переехал, казалось бы, куда более профессиональный человек Алексей Пищулин, сам пишущий и даже имеющий телепремии, не изменилось практически ничего. Система брала свое. Все замечательные рассуждения, которых я наслушался о необходимости перемен, о том, что Канал ждет «настоящее документальное кино», на практике, как постепенно выяснялось, стоили немногого. Самая главная проблема заключалась в том, что никто не хотел брать на себя ответственность за окончательное решение – на все надо было ждать реакции одного человека, первого зама Эрнста Олега Вольнова.
