Истории смешные и не очень
Хорошая была когда-то у нас традиция — шефские концерты в воинских частях. Святое это дело — облегчить солдату его службу. И многие мои коллеги с готовностью, без лишних слов кидались в любой конец страны. Тем энтузиастам, которые побывали в самых отдаленных точках — в песках Средней Азии, в снегах Крайнего Севера, в сибирской тайге или в самой южной точке СССР, в Кушке, — изредка давали возможность, в качестве поощрения, побывать с концертами в воинских частях, дислоцированных тогда на территории некоторых стран социалистического лагеря.
И вот как-то — это было в конце 50-х годов — Елена Николаевна Гоголева (ее любовно называли генералиссимусом военно-шефской работы) сформировала такую бригаду из артистов Малого театра — Виктора Хохрякова, Евгения Велихова, Никиты Подгорного, Лилии Юдиной, Музы Седовой, Бориса Горбатова и меня.
Загрузили мы свои чемоданы необходимыми вещами, в том числе и провизией — это чтобы сэкономить более чем скромные суточные: не тратить их на еду, а купить что-нибудь из закордонного барахлишка, поскольку у нас тогда с ним было, прямо скажем, негусто. Брали артисты с собой в такие поездки стандартный набор: кипятильник, консервы, галеты… Главное, чтобы было чем позавтракать, перекусить днем, то есть дожить до вечера, а гам… А там командование части, в которую мы приезжали, после представления непременно устраивало артистам прием — ешь, пей не хочу…
Прибыли мы во главе с нашим «генералиссимусом» в Будапешт. Поселили нас в гостинице «Бёке». До отъезда в воинскую часть на концерт оставалось часа три. Смотреть на незнакомый город из окна гостиничного номера было выше моих сил. Желание подышать городской атмосферой, вглядеться в лица людей, почувствовать ритм их жизни вытолкнуло меня на улицу. Решил: пройдусь туда-сюда, не отрываясь далеко от «Бёке»…
И конечно же, увлекся — оторвался, понял, что заблудился! В памяти зримо, словно титры на экране, засветились слова из выданной нам инструкции: «По городу ходить только группками!» Взглянул на часы — до отъезда оставалось чуть больше часа. Кошмар! Удвоил, утроил темп поисков гостиницы. Чувствую, меня начинает лихорадить… Понимаю, времени — в обрез. Вижу — идет трамвай, кажется, тот, который проходит мимо «Бёке»… Торопливо вскакиваю на подножку, вхожу в вагон. Протягиваю кондуктору полную горсть форинтов.
— Пожалуйста, мне до гостиницы «Бёке»! — говорю ей по-русски.
Кондуктор с удивлением взглянула на меня и что-то проговорила на своем языке. А я ей на своем:
— Бёке!.. Бёке!.. — И показываю ей на форинты.
Она достала из сумки монету, положила в мою горсть.
— Браво! Браво! — сказала, улыбаясь, кондуктор и поощрительно похлопала в ладоши.
Я смекнул, что она не поняла меня, и обратился к пассажирам:
— Граждане! Мне нужна гостиница «Бёке»!..
Со всех сторон вагона потянулись руки. В моей ладони все чаще позвякивали монеты, и слышались единственно мне понятные слова: «Бёке! Браво! Бёке!..»
От жары, конфуза и злости на себя я выскочил из трамвая на первой остановке. И, о чудо! Передо мной она — «Бёке»!.. У подъезда уже стояли три армейские «Победы» и прогуливался майор в ожидании выхода моих коллег.
Я, еще не придя в себя от знакомства с городом, рассказал майору о трамвайном путешествии. Спросил:
— Что произошло?
Майор долго смеялся. Потом стал объяснять:
— Разрешите доложить? Представьте себе! вы в московском трамвае. Входит человек и, протягивая руку, произносит: «Мир!.. Мир!.. Мир!..»— Майор опять зашелся в смехе.
— Я же им долдонил: «Гостиница „Бёке“!»
— Гостиница — это по-нашему, а у них — отель… Так что гордитесь — вас приняли как борца за мир!..
«Нет, подумал я, они явно приняли меня за сумасшедшего… Не иначе…»
Через некоторое время после этого случая был я свидетелем очень похожей сцены. В те годы Н.С.Хрущев стал налаживать нормальные отношения с руководителем Югославии Иосипом Броз Тито, которого Сталин за непокорность объявил пособником империализма, кровавым диктатором… Тито даже приезжал по приглашению Хрущева в Москву…
Так вот. Ехал я в подмосковной электричке. Народу в вагоне битком. Жара была несусветная, духота. Вдруг раздался громкий призыв:
— Граждане, внимание!
Разомлевшие пассажиры вяло повернули головы в сторону крикуна. В проходе стоял средних лет забулдыга. Двумя руками он держал перед собой мятую-перемятую соломенную шляпу и поднатужившись запел:
Дорогой товарищ Тито!
Ты ни в чем не виноват…
И вдруг неожиданно замолк: одутловатое его лицо выражало ненаигранную обиду — где-то в середине вагона переругивались женщины из-за освободившегося места. Певец, обращаясь к публике, плаксиво изрек:
— Я так не могу работать!..
Вагон дружно зашикал на скандалисток. Певец, дождавшись тишины, запел снова:
Дорогой товарищ Тито!
Ты ни в чем не виноват!
Как сказал Хрущев Никита.
Ты наш верный друг и бра-а-ат!..
Дохрипев куплет на своеобразном тремоло, он закончил выступление в прозе:
— Граждане, подайте борцу за ослабление международной напряженности!..
Шляпа его очень быстро наполнялась рублевками. Мне показалось, что всем даже стало легче дышать в этой духоте: так был обаятелен этот забулдыга… Он честно работал…
Еще несколько историй.
Актеру, особенно актеру, снимавшемуся в кино, постоянно задают вопросы о популярности. И вопросы эти хоть и на одну тему, но с разными оттенками — в зависимости от культуры, эмоциональности интервьюеров, от обстоятельств, места встречи с актером…
Чаще спрашивают так: «Как вы относитесь к своей популярности?», «Вам мешает ваша популярность?», «Пользуетесь ли вы своей популярностью?» (Конечно, имеется в виду — в корыстных целях.) И все в таком же духе…
Ответы моих коллег я имел удовольствие слышать разные: и кокетливые, и уважительные к задававшему вопросы, и развязно-пренебрежительные, и, чего греха таить, откровенно хамоватые… Словом, как спрашивали, так и отвечали…
А как я отвечу сейчас? Да просто: «В молодости хотелось до чертиков быть популярным. За что и теперь себя не корю».
Собственно, а почему этого не хотеть? Кто бросит в меня камень за это?.. Желать популярности — значит желать признания своего труда.
Какое же это сладкое чувство — видеть, слышать благодарность от того, для кого ты трудишься! Какое счастье получать тысячи писем после выхода фильма на экран! Так было после «Родной крови», «Поднятой целины», «Я, Шаповалов Т.П.», «Любви земной»…
