Но методическое пособие возникло, вероятно, походя. Мысли Карла XII были в значительной степени заняты более важным вопросом. Под Сморгонью шведская армия задержалась почти на месяц. Почему? Ведь стояла зима, которую Карл XII так предпочитал другим временам года для совершения быстрых и неожиданных маршей. Русские историки полагают, что Карл XII в Сморгони стоял на распутье и решал, куда и каким маршрутом пойти. В частности, он рассматривал и такой вариант, как поход через Псков на Ингерманландию. Понятно, что в этом случае Россию из войны вывести бы не удалось, но зато Швеция гарантированно, одним ударом, могла бы возвратить все потерянное в Прибалтике. Якобы еще в Саксонии король сказал генерал-квартирмейстеру Юлленкруку: «Мы можем иметь другой план: выгнать неприятеля с нашей земли и овладеть Псковом. На этом основании вы должны составить диспозицию к атаке». По свидетельству того же Юлленкрука, в ставке короля изучали крепостные сооружения Пскова и составляли планы овладения им. Петр и его окружение, кстати, тоже полагали, что целью похода шведов будет Прибалтика. «Я и теперь больше в том мнении, что пойдет к Левенхаупту в случение», — писал царь в феврале 1708 года А. Д. Меншикову. Но постепенно в голове Карла созревал и другой план, более полно отвечавший складу его характера и военного дарования: идти на Москву. Нанести русским сокрушительное поражение, занять Москву и продиктовать царю Петру мир на своих условиях. Этот план, несмотря на трудности и огромный риск, несмотря на предупреждения и опасения генералов, все более овладевал королем и в конечном итоге стал основным. Возможно, что восстание донских казаков под предводительством Булавина, а также перспектива привлечения крымского хана в качестве союзника сыграли свою роль при выработке этого варианта.
В Сморгони Карл XII объявил генерал-квартирмейстеру Юлленкруку о том, что скоро он по «большой дороге»[118] дойдет до Москвы. Юлленкрук сказал королю, что от Сморгони до Москвы — долгий путь и быстро туда не дойти. «Его Величество ответил, что надо только начать маршировать, и мы окажемся там», — вспоминает в своих мемуарах генерал-квартирмейстер. С этого момента в армии стали открыто говорить о большом походе на Москву. Генерал Андерс Лагеркруна, подыгрывая настроениям короля, говорил ему, что противник не посмеет преградить шведам путь на столицу, а лукавец Аксель Спарре посвятил монарха в старое гадание, согласно которому один из рода Спарре будет губернатором Москвы. Король намек понял и улыбнулся.
По воспоминаниям Юлленкрука, написанным в русском плену, он в этот момент пытался внушить Карлу XII мысль о пагубности дальнейшего углубления на территорию России и предлагал повернуть на север, взять Псков и прогнать русских из Лифляндии и Ингерманландии. Шведские историки довольно лояльно относятся к мемуарам Юллеькрука, считая, что бывший квартирмейстер короля Швеции не только пытался оправдаться задним числом в глазах потомков, как это делают все мемуаристы, но и был одержим стремлением к исторической правде и точности. Мало кто вокруг короля был так далек от интриг и подковерной возни, мало кто имел смелость высказывать неугодные ему мысли, и как полковой командир Юлденкрук.
Обеспокоенный планами Карла XII, А. Юлленкрук обратился к У. Хермелину и попросил его употребить все свое влияние на короля, чтобы убедить его в преимуществах идеи похода на север, в сторону Плескова[119]. Королевский секретарь рассказал Юлленкруку, что фельдмаршал Реншёльд уже посвятил его в «московский» план короля. По мнению фельдмаршала, король никого не будет слушать и попытается осуществить этот план, несмотря ни на какие препятствия и уговоры.
А. Юлленкрук пошел к фельдмаршалу К. Г. Реншёльду и с глазу на глаз имел с ним разговор, аналогичный тому, что провел с У. Хермелином. В начале беседы генерал-квартирмейстер указал фельдмаршалу на то, что коммуникации шведской армии слишком растянуты: арьергардный полк Таубе только что вышел из Гродно, а авангард во главе с королем уже маршировал под Сморгонью. При желании русские могли воспользоваться этим и попытаться нанести шведам удары по разрозненным частям. Фельдмаршал выразил мнение, что противник на такие действия не отважится — он спешит укрыться за своими границами. Далее между ними произошла беседа следующего содержания:
Юлленкрук; Русские поступают умно, обеспечивая себе тылы и коммуникации со своей страной. По моему твердому убеждению, для нас было бы более полезно, если бы его величество придерживался тех же принципов и лучше бы шел на Плесков прогонять врага из своей страны, нежели пускаться в рискованное предприятие, идя на Москву; об этом теперь говорят все.
Реншёльд: Уверяю вас, что ни я, ни кто-либо другой не может проникнуть в замыслы короля, ибо когда мы спим и отдыхаем, он работает своей головой больше, чем мы думаем.
Юлленкрук: Да не оставит его Господь! Но неудачный замысел и действия могут иметь тяжелые последствия.
Решоёльд: Король знает, что делает; поверьте, Бог на самом деле с ним, и он осуществит свой план более успешно, нежели некоторые думают.
Заметив, что Реншёльд продолжать дискуссию больше не был настроен и отделывался гладкими верноподданническими фразами, Юлленкрук промолчал и вышел. Но он продолжал испытывать угнетающее его совесть беспокойство, и некоторое время спустя, когда штаб-квартира переместилась в Радошковичи, он все-таки отважился сделать еще одну попытку отговорить Карла XII от похода по «большой дороге»:
Юлленкрук: Противник попытается помешать нашему продвижению.
Король: Они нас не остановят. Скажите мне, каким образом они могут это сделать?
Юлленкрук: То, что противник решится на баталию с вашим величеством, мало вероятно. Но он может окопаться за оборонительными сооружениями на труднопроходимых дорогах и будет защищать их со всей своей силой.
Король: Все их оборонительные укрепления ничего серьезного не представляют и нашему продвижению не помешают.
Юлленкрук: Если противник увидит, что ему не удается остановить армию, он начнет выжигать свою страну.
Король: Если они сами не сожгут ее, то это сделаю за них я.
Юлленкрук: Ваше величество со временем узнает, как опасно заходить вглубь территории противника, оставляя далеко позади собственную и собственные коммуникации.
Король: Мы должны на это решиться, пока нам сопутствует счастье.
Юлленкрук: Счастье бывает обманчиво, ваше величество имеет перед собой убедительный пример короля Франции, который во всех своих делах был баловнем удачи, но когда его армия слишком далеко удалилась от своей страны к Хёхштедту на Дунае, она вся целиком погибла...
