испытаний. Цзянькуй вполне мог сказать, как он и сделал, что, по его мнению, все критерии были соблюдены [400].
“Безответственность”
Тем вечером Даудна спустилась в гостиничный бар и встретилась с несколькими другими организаторами. Пришел Балтимор, и все заказали пиво. Балтимор был больше остальных уверен, что научное сообщество не справилось с саморегулированием. “Одно ясно, – сказал он. – Если этот парень действительно сделал то, что говорит, то это на самом деле не так уж сложно. Эта мысль отрезвляет”. Организаторы решили, что должны выступить с официальным заявлением [401].
Даудна, Балтимор, Портеус и пятеро других ученых заняли небольшую переговорную комнату и принялись набрасывать черновик. “Мы потратили не один час, обсуждая текст построчно и разбирая каждое предложение”, – вспоминает Портеус. Как и остальные, он хотел категорически осудить действия Цзянькуя, но при этом воздержаться от использования слова “мораторий” и постараться никоим образом не задержать прогресс исследований в сфере редактирования генома. “На мой взгляд, слово «мораторий» не слишком полезно, поскольку оно не позволяет увидеть, как двигаться дальше, – говорит Портеус. – Я понимаю, что людям нравится этот термин, поскольку он проводит жирную черту, которую нельзя пересекать. Но если просто сказать, что нужно ввести мораторий, то разговор будет закончен и мы лишимся возможности найти способ добиться нужного разумным образом”.
Даудна не могла определиться. Ее ужаснул поступок Цзянькуя, поскольку в преждевременно проведенной им медицинской процедуре не было никакой необходимости, а его желание пустить пыль в глаза могло негативно сказаться на всей генной инженерии. И все же ей хотелось верить и надеяться, что CRISPR-Cas9 однажды станет мощным инструментом, который будет использоваться во благо людям, возможно даже при редактировании зародышевой линии. Пока организаторы обсуждали черновик заявления, таким и был их консенсус в этом вопросе [402].
И снова они решили искать компромисс. Нужно было разработать более точные критерии для применения технологии редактирования зародышевой линии, но также избежать риторики, которая могла привести к национальным запретам и мораториям. “Собравшиеся понимали, что развитие технологии достигло такого уровня, на котором необходимо четкое руководство для редактирования генома эмбрионов в клинической практике”, – говорит Даудна. Иными словами, вместо того чтобы остановить любое дальнейшее применение CRISPR для производства генетически модифицированных детей, она хотела найти способ обеспечить безопасность соответствующих процедур. “Нельзя просто спрятать голову в песок или потребовать введения моратория, – утверждает она. – Вместо этого нужно сказать: «Если вы хотите ввести редактирование генома в клиническую практику, необходимо предпринять конкретные шаги»”.
Даудна прислушивалась к Джорджу Дейли, декану Гарвардской медицинской школы, своему давнему другу, который тоже участвовал в составлении заявления. Он был совершенно уверен, что CRISPR однажды можно будет применять для внесения в геном наследуемых изменений, и гарвардские исследователи уже изучали, как предотвратить болезнь Альцгеймера путем редактирования зародышевой линии в сперматозоидах. “Джордж понимает потенциальную ценность редактирования зародышевой линии в человеческих эмбрионах и хочет сохранить возможность для использования этой технологии в будущем”, – говорит Даудна [403].
В результате заявление, подготовленное Даудной, Балтимором и другими организаторами конференции, оказалось весьма сдержанным. “На этом саммите мы узнали неожиданную и крайне тревожную новость о том, что человеческие эмбрионы были отредактированы и имплантированы женщине, что привело к развитию беременности и рождению близнецов, – написали они. – Проведение этой процедуры было безответственным поступком, не соответствующим международным нормам”. Но в тексте не содержалось призывов к введению запретов и мораториев. Вместо этого в заявлении просто говорилось, что пока угроза безопасности слишком велика, чтобы разрешить редактирование зародышевой линии “в данный момент”. Далее в заявлении подчеркивалось: “Редактирование зародышевой линии может стать допустимым в будущем, если упомянутая угроза будет устранена или если будет выполняться ряд дополнительных критериев”. Зародышевая линия перестала быть красной чертой [404].
Фрэнсис Коллинз, Даудна и сенатор Ричард Дурбин на слушании в Конгрессе
Радость Джосайи Зайнера
Биохакер Джосайя Зайнер, который годом ранее ввел себе отредактированный с помощью CRISPR ген, пришел в такой восторг, что не спал всю ночь и смотрел в прямом эфире выступление Хэ Цзянькуя в Гонконге. Он сидел с ноутбуком в постели, накрыв ноги одеялом и выключив свет, потому что рядом спала его девушка. На его лицо падали отсветы с экрана. “Я сидел и ждал, когда он выйдет на сцену. У меня по спине бегали мурашки, ведь я понимал, что вот-вот произойдет нечто удивительное”, – говорит он [405].
Когда Цзянькуй рассказал о созданных им с помощью CRISPR близнецах, Зайнер шепнул: “Вот черт!” Он чувствовал, что произошел не просто очередной научный прорыв, а эпохальный сдвиг. “Мы это сделали! – воскликнул он. – Мы создали генетически модифицированный эмбрион! Человечество уже никогда не будет прежним!”
Он понял, что пути назад больше нет. Это было сродни моменту, когда Роджер Баннистер сумел пробежать одну милю менее чем за четыре минуты. Теперь, случившись однажды, это не могло не случиться снова. “Я считаю, что это один из главных прорывов в науке. На протяжении всей истории человечества мы вообще не могли выбирать свои гены, понимаете? А теперь можем”. Миссия Зайнера обрела значимость. “Несколько дней я был так взволнован, что не мог спать, потому что утвердился в том, что делаю сам, когда пытаюсь обеспечить людям возможность толкать человечество вперед”.
Толкать человечество вперед? Да, порой это дело бунтарей. Зайнер говорит ровным голосом, в котором все же слышится безумное воодушевление, и это напоминает мне о том дне, когда Стив Джобс сидел у себя на заднем дворе и наизусть цитировал вошедшие в рекламу Apple и созданные с его подачи строки о безумцах, бунтарях и смутьянах, которые не принимают правила и не чтят устои, потому что “думают иначе”. “Они толкают человечество вперед, – сказал Джобс. – Ведь лишь безумец верит, что он в состоянии изменить мир, – и потому меняет его” [406].
Позже в эссе для Stat Зайнер пояснил, что одна из причин, по которым сложно предотвратить создание новых CRISPR-детей, заключается в том, что технология вскоре станет доступна продвинутым отщепенцам. “Люди уже редактируют человеческие клетки, используя инвертированные микроскопы за 150 долларов”, – написал он, а онлайн-фирмы вроде его собственной продают белок Cas9 и направляющие РНК. “Для инъекции в эмбрион требуется минимум: микроинъектор, микропипетка и микроскоп. Все можно купить на eBay и собрать за несколько тысяч долларов”. Человеческие эмбрионы, по его словам, приобретаются в клиниках вспомогательной репродукции и стоят около тысячи долларов. “Вероятно, в США можно найти и врача, который вживит эмбрион
