Стоило облакам подняться, и мы вылетали на боевое задание. Еще издали с самолета видна была черная полоса на ослепительно белом фоне. Казалось, среди снегов зияет расщелина: это и была линия фронта. Подлетая ближе, я отчетливо различал бесчисленные воронки, вырытые артиллерийскими снарядами и авиационными бомбами.
Высота облаков 100–150 метров. Пробить их трудно. Внимание было напряжено еще больше, чем во время боев, которые мы проводили на небольшой высоте над Днепром. Тогда видимость была лучше, а сейчас легко было потерять пространственное положение.
Приходилось, атакуя противника, внезапно входить в облака и быстро из них выходить. Иногда в облаках, когда не видно естественного горизонта, у летчика создаются иллюзии — кажется, что летишь вниз головой или боком. Тут верить своим ощущениям нельзя — они обманывают. Верить надо только приборам. И приборы всегда показывали точно: с благодарностью вспоминал я в воздухе наших прибористок.
Еще в конце ноября я решил вести бои на бреющем полете и в любую погоду надежно прикрывать войска.
Как известно, самолет трудно пилотировать на небольшой высоте в сложной метеорологической обстановке. Нелегко ориентироваться в воздухе, вести бой, одновременно следить за действиями своих товарищей и думать о том, как бы не врезаться в землю. Надо особенно внимательно контролировать каждое свое действие, соразмерять каждое движение. Надо владеть безукоризненно техникой пилотирования, чтобы, маскируясь на фоне местности, первым найти врага, атаковать его и умело вести противозенитный маневр.
Пилотажу на малой высоте в сложной метеорологической обстановке упорно учились все эскадрильи полка. И научились действовать уверенно и, как я уже говорил, в воздухе понимать друг друга без слов.
Летали мы так низко, что, случалось, чуть не сшибали макушки деревьев. Стоило врагу показаться из-под кромки облаков, как мы неожиданно появлялись снизу, словно от земли отделялись, и наносили стремительный, внезапный удар. Этот тактический прием, неожиданный для врага, позволял нам наносить ему большие потери.
Успеху способствовали разборы. Проводил их командир части: мы подробно анализировали действия каждого летчика и группы в целом. Такой способ совершенствования борьбы с противником вошел в быт полка.
Сутки сидим в готовности для вылета. Но все время идет мокрый снег. Наконец к полудню облака начали подниматься, погода немного улучшилась. Командир Подорожный и штурман полка Яманов вылетели на разведку погоды в район нового аэродрома.
С нетерпением ждем их возвращения. И вот над аэродромом появился самолет. По полету видим — это Яманов. Самолет приземляется. Действительно из кабины вылезает штурман. Мы окружили его, с тревогой спрашиваем:
— А где же командир?
— Не знаю, — ответил он упавшим голосом. — На маршруте встретили низкую облачность. Начался снегопад. Дальнейший полет был небезопасен. Я передал командиру по радио: «Возвратимся!» Но он упорно продолжал снижаться к земле: мол, пройдем под облаками. Я потерял его в районе Александрии.
Мы собрались на КП и долго ждали командира, хотя все сроки уже давно миновали.
Только под вечер стало известно, что майор Подорожный погиб в районе Александрии, юго-западнее нашего будущего аэродрома. Очевидно, думая проскочить сквозь снежный заряд, он снизился на недопустимо малую высоту и врезался в землю.
Майор Подорожный всегда показывал нам пример храбрости и мастерства, принимал грамотные решения. И как-то не верилось, что он допустил гибельный просчет. Мы были подавлены, жалели нашего молодого, способного командира.
…К нам прилетел новый командир, майор Ольховский. Мы его уже знали: до сих пор он был старшим инспектором нашей авиадивизии, кончил Военно-Воздушную академию, уже обладал командирскими навыками. Производил он впечатление человека волевого, серьезного, держался просто. На счету у него было несколько сбитых самолетов.
Выстроился весь полк. Семенов доложил новому командиру.
Майор поздоровался с нами, сказал:
— Полк понес тяжелую потерю. Но головы не вешать. Перед нами стоят ответственные задачи, нас ждет еще много испытаний. И мы должны встретить их во всеоружии. Сообщаю, что завтра на рассвете мы перелетаем. Во время посадки усильте осмотрительность, помните об охотниках. И как следует отдохните перед перелетом.
Комэскам он приказал остаться, прошел с нами на КП. Уточнив некоторые вопросы, расспросил нас о самочувствии, пожелал нам бодрости. Отпуская, напутствовал:
— По моим данным, полк подготовлен неплохо. Но все же я обращаю ваше особое внимание на оценку метеорологической обстановки, а также на ориентировку при плохой видимости. Причина гибели майора Подорожного — опытного штурмана и отличного летчика — вам известна. Будьте же внимательны во время полетов при неустойчивой погоде!
Наутро полк благополучно перелетел на новый аэродром южнее Кременчуга — в Шевченково.
В тот день мы предали земле останки майора Подорожного под троекратный салют из винтовок.
Незадолго до нового 1944 года как-то днем я вернулся после вылета на прикрытие и сразу заметил, что у Иванова необычайно оживленное, даже радостное выражение лица. Не успел он сказать «Никитин», как я увидел, что ко мне, по обыкновению размахивая руками, бежит Михаил. А за ним — Паша Брызгалов. Я кинулся навстречу Никитину. Мы сжали друг друга в объятиях.
— Миша! Цел и невредим! Где пропадал? Дай же я на тебя посмотрю…
Миша похудел, возмужал — видно, довелось пережить много тяжелого.
Нас обступили летчики. С лица Брызгалова не сходила счастливая улыбка: еще бы, вернулся его закадычный друг!
Кто-то сказал:
— В нашей эскадрилье сегодня праздник!
— Да что мы стоим? Пойдем в землянку, расскажи обо всем!
Я усадил Мишу у раскаленной печурки — бочки из-под горючего, с трубой и дверцей. Вокруг него уселись и все мы.
Вот что нам рассказал Михаил:
— Когда мы прикрывали разведчика западнее Харькова, получилось так: впереди ниже меня появился истребитель. Я бросился на него очертя голову. Не предупредил Пашу и не заметил, что сзади еще несколько «мессеров». Погорячился и допустил непростительную ошибку.
Очнулся на земле. В стороне — воздушный бой. На земле — обломки самолета. Сразу все вспомнил: ведь я — на территории, занятой врагом… Приподнялся, но тут же упал — закружилась голова. Как же добраться к своим? Быстро ощупал себя — оказалось, отделался ушибами. Но ступать было больно, пришлось ползти. Полз, пока не потерял сознания. А когда очнулся, увидел фашистов.
