– Я не могу. Она из подшефной школы.
Отян засмеялся и с ехидной двусмысленностью сказал:
– Вот поэтому и я не могу.
– Ну, ну! – сказал Хрупов и пошёл.
А Анатолий сказал изнывающей кошке, что ей пора найти другого, потому что и её могут ожидать неприятности. К удивлению, пионервожатая без труда переключилась на Костю свистуна, чем он был рад, она его частенько отмазывала от службы и забирала домой для любовных утех. Он, придя в казарму, в курилке в подробностях рассказывал умирающим от похоти и смеха солдатам как она повизгивала, изнывая от любви. Костя рассказывал со свистом, и это смешило больше, чем сам рассказ.
1го января 1961 года, правительство провело вторую после войны денежную реформу. Как любая денежная реформа, она не улучшила, как обещал Хрущёв жизнь простых людей, а ухудшила, так как на рынке всё подорожало.
Анатолий после вечеринки спросил Шагиахметова, который был в новогодней компании:
– Откуда у девушек был спирт?
– Я дал, – с гордостью ответил тот.
– А ты где взял?
– Помнишь дежурство, когда я охранял ГСМ. Ну это тогда, когда девочка с солдатами кувыркалась, – подражая узбеку Шамсуддинову, сказал Эдик.
– Помню, и что?
– Я срезал пластилиновую печать, открыл замок, к которому с лета подбирал ключ. Налил из бочки канистру спирта, вынес его, и наклеил печать обратно.
– А где дел канистру.?
– Тогда зарыл в снег, ночью пришёл и забрал.
– А где канистра сейчас?
– Так я и сказал. Нашёл дурочка. У знакомых.
– Ты, Эдька, с ума сошёл. Тебя же посадят.
– Во-первых, никто не узнает. А во-вторых, офицерам можно воровать и пить спирт? А нам нельзя? Я только восстановил справедливость.
– А если я тебя заложу?
– Ты? Не заложишь. Остальным я в жизни не скажу. А заложишь, сядешь вместе со мной. На твоём дежурстве я его брал, и пил его ты со мной.
И Шагиахметов рассмеялся своим смехом, похожим на звук издаваемый бильярдным шаром, катящимся по мраморному полу.
Хотелось бы перейти к весенним воспоминаниям, когда начались сборы и прыжки в Фергане, но память вырывает из воспоминаний прошлого интересные куски, не написав о которых книга была бы беднее.
В начале января, в субботу, в солнечный морозный день на площадке
Хомяково производились парашютные прыжки. Отян успел два раза прыгнуть, а в конце, когда собирались улетать в Тулу, его позвал заместитель командира эскадрильи, капитан Зезекало и приказал сесть к нему в самолёт. Когда самолёт взлетел, Зезекало подозвал Анатолия к кабине пилотов и сказал внимательно следить за местностью.
– Смотри, мы сейчас поищем лосей, нужно хорошо запомнить их местонахождение, – прокричал Зезекало.
Самолёт летал над лесом большими кругами, пока Зезекало что-то не увидел.
– Смотри, – и показал вниз, где широким шагом двигались по лесу пятеро лосей. Когда пролетали над ними, лоси остановились и легли на землю. Как только самолёт отлетел, они поднялись и пошли назад. Лес был лиственный и сдалека их прикрывали своей чёрной массой деревья без листьев, но когда подлетали ближе, лоси смотрелись, как на ладони. Среди них был один громадный бык с такими большими рогами, что был похож на грузина в большой, как аэродром фуражке.
– У них "кацо" за старшего.
Зезекало шутку понял, улыбнулся, положил планшет на колени, поставил на карте точку и передал планшет Отяну.
– Запоминай! – крикнул Зезекало, сделав ещё пару кругов над животными.
Анатолий недоумевал зачем он вдруг понадобился, но не привык задавать вопросов, и по прилёту пошёл в казарму, где старшина записал его на вечер начальником караула.
Последнее время Отяну разрешали офицеры брать в караул их табельный пистолет, но сейчас ему Шейко сказал взять автомат.
Отян пошёл в караул и после ужина завалился спать. Часов в пять утра раздался треск полевого телефона, стоящего в караульном помещении, и дежурный по эскадрилье распорядился:
– Сдай дежурство разводящему, и с автоматом и в тулупе, срочно иди к командиру.
Теперь Отян понял, что не его хорошее ориентирование было нужно, а автомат Калашникова, который он возьмёт на охоту.
– Здравия желаю товарищ…
– Возьми автомат под тулуп и никому его не показывай, пока я не скажу. Особенно егерю. Иди садись в машину. Сухой паёк для тебя у водителя.
Командир сел в свою легковую машину, с ним сел Зезекало и какой-то гражданский, а все остальные с ружьями, сумками и рюкзаками, в грузовой, крытый тентом вездеход.
В СССР существовало два общества охотников. Одно из них находилось в ведении министерства обороны. Многие офицеры эскадрильи были его членами и иногда приносили ружья на дежурство.
Лучший из охотников, капитан Максимов занимался стендовой стрельбой, имел по ней первый разряд и занимал в гарнизоне второе место. Он внутри одного из стволов ружья вмонтировал нарезной ствол от автомата ППШ, стреляющего боевыми патронами. Максимов сетовал на то, что слишком мала убойная сила. Вот бы ствол от Калашникова…
Радиоинженер старлей Зайцев принёс на дежурство в выходной день ружьё, надеясь пострелять соседских ворон, которые своим криком всем надоели. Вороны же увидев, ружьё, улетели и не появлялись. Зайцев, раздосадованный, повесил на забор газету, очертил круг и выстрелил в него дробью. Потом долго рассматривал газету, показывал её любопытным и говорил:
– Кучность хорошая. А у левого ствола, просто замечательная.
Лёва Суслов заметил, что по газете легко попасть, а как по летящей мишени?
– Давай твою шапку, попробуем.
– Согласен. Но если не попадёте, я буду стрелять по вашей.
– Идёт.
Закончился спор тем, что Лёва разнёс шапку Зайцева в клочья, и тот, растеряно вертя её в руках, чуть не плакал. Отян, наблюдавший за всем этим ехидно спросил:
– Ну, и как кучность
– Пошёл бы, Толя на х%й, – заработал Анатолий и пошёл, куда его послали.
Такая была в основном охота.
Сейчас у всех было настроение немного напряжённое перед ожидаемой охотой. Каждый рисовал в своём воображении, как на него выйдет подгоняемый загонщиками лось, как он вскинет ружьё, и первым же выстрелом перебьёт тому позвоночник, а потом подбежит и охотничьим ножом перережет ему горло. На зависть своим товарищам ему достанутся громадные рога. Куда их только девать?
У всех жильё было тесное, а некоторые жили на квартире. А
Максимов принёс в прошлом году рога, а сосед, работяга с оружейного, смеялся:
– Ну, Максимов и трудится твоя Валька. Это у тебя уже третьи.
Можно позавидовать.
– Чему? – глупо спросил Максимов.
– Ни чему, а Вальке твоей. Хороши рога она тебе сделала.
– Иди проспись.
