Первой мировой войны. Я изучал также копии архивных документов, которые привозил из Советского Союза профессор Роже Порталь. При этом особое внимание я обращал на присутствие греков и Греции в отношениях между Россией и Францией, а также на русское присутствие в Черноморском регионе.
Я смотрел, кому принадлежали корабли, как они назывались, прослеживал их маршруты от Марселя до Лондона, Триеста и т. д. Выяснял, кем были члены их команд – где родились, где учились и т. д. Группировал греков по профессии и местонахождению в России. В итоге я установил, что греки осуществляли 80 % навигации Черного моря. Например, Таганрог без натяжки можно было назвать греческим портом. В Одессе были свои особенности. В городе в основном жили греки-торговцы, а греки-капитаны и члены команды жили на своих кораблях, в то время как их семьи оставались на греческих островах. Именно поэтому на этих островах было так много русских консульств, а в церквях так много русских канделябров. Параллельно я писал статьи, которые позже вошли в мой сборник «Греки и Россия» (см. соответствующую сноску в четвертой главе).
Свою работу я продолжил в Москве. Поначалу я в архивы ходил редко, потому что попасть в архив оказалось непросто. Архивы были довольно закрытыми учреждениями, и, чтобы их посещать для работы, нужно было иметь специальные рекомендации из государственных учреждений. Поэтому я больше ходил в Ленинскую библиотеку, где пользовался абонементом. Уже позже, в эпоху перестройки и гласности, архивы открылись, и я смог ходить туда лично и даже завел дружбу с директором Государственного архива древних актов.
Пока же я прибегал к помощи моих московских друзей и знакомых, которые были вхожи в архивы и привозили мне фотокопии нужных документов. В этом смысле мне очень помогли ученые-балканисты – уже упомянутые Г. Л. Арш и Т. В. Никитина, а также А. Ю. Донской. Я им глубоко благодарен. С помощью этих ученых я собрал все серии печатных документов Архива внешней политики СССР, а также многие бесценные документы из Государственного архива древних актов СССР, Центрального военно-исторического архива, Центрального государственного архива военно-морского флота СССР и других архивов. В общем, архивами я занимался, несмотря на происходившие время от времени перемены и потрясения в моей жизни.
2. Переход на журналистскую работу и другие перемены. Репортажи в годы брежневской разрядки
Первое потрясение случилось довольно скоро. Примерно через год после моего переезда в Москву неожиданно наступил кризис в моей работе в посольстве.
Послом Греции в Москве был в то время кадровый дипломат господин Андреас Метаксас, потомственный граф с Ионических островов. Как я знал от не единожды упомянутого мной Г. Папуляса, Андреас был очень способным и культурным человеком, но чрезвычайно осторожным, чтобы не сказать трусливым. В посольстве его даже прозвали «контекацики», сравнивая с «козликом», который всегда подпрыгивает и убегает.
Метаксас видел повсюду происки КГБ и изолировал себя и посольство от советских людей, боясь проявлять любую инициативу. Тем более что в Греции тем временем сменилось правительство и к власти пришел А. Папандреу. В посольстве меня встретили хорошо, но когда я начал выстраивать новые каналы общения с русскими, то посол забеспокоился и довольно скоро сделал мое дальнейшее пребывание в посольстве невозможным.
В итоге примерно через год мне пришлось сменить аккредитацию и начать работать журналистом. Я получил предложения стать собственным корреспондентом ведущих афинских газет – сначала (очень недолго) газеты «Этнос», потом вечерней газеты «Элефтеротипия» – и работал в двух лицах, репортера и обозревателя, то есть писал сам и комментировал события и публикации в советской и международной прессе.
Скажу несколько слов о моем следующем месте работы. «Элефтеротипия» («Свободная пресса»), учрежденная после падения хунты и просуществовавшая до 2014 года, была респектабельной газетой левоцентристского толка. До 1967 года в Греции выходила газета того же направления «Элефтерия» («Свобода»), но ее владелец умер и никто из членов семьи не смог продолжить его дело. А вот несколько работников газеты и близких к ним интеллигентных людей создали «Элефтеротипию» как коллективную собственность редакторов. Правда, потом издателем стал нашедший крупные деньги на затратное газетное предприятие Кицос Тегопулос.
По стандартам объективности «Элефтеротипию» можно было сравнить с французской «Монд», из воскресного приложения к которой – «Монд дипломатик» – греческая газета часто перепечатывала статьи на международные темы.
Я работал с людьми из «Элефтеротипии» еще в Америке, во время кризиса на Кипре и борьбы в американском конгрессе за эмбарго на военную помощь Турции.
Я помню, что пригласил главного репортера этой газеты Йоргоса Леонардоса поехать со мной в Атланту, где ждали оглашения результатов президентских выборов 1976 года. На большой трибуне в зале, где собрались люди, организаторы поставили нас с Леонардосом рядом с Джимми Картером. Поэтому мы стали первыми, кто его поздравил с избранием, и это показали по телевидению повсюду в мире.
Еще я помню, как ходил с журналистами «Элефтеротипии» – издателем, главным редактором и главным репортером – в один подвальчик в афинском районе Колоннаки, где мы ели в два часа ночи макароны с томатным соусом – традиционную пищу журналистов после того, как номер сдан в печать. Прием пищи сопровождался карточной игрой, а в четыре часа утра мы все шли домой. Надо сказать, что безусловным покерным чемпионом нашей компании был Тегопулос. Когда-то таким же чемпионом в своей компании был мой отец. Что касается меня, то в обществе журналистов я всегда чувствовал себя как дома.
В общем, когда я оставил посольство Греции в Москве, у меня было два варианта, куда обращаться: в газету «Этнос» или в «Элефтеротипию». К тому времени «Этнос» был продан моими родственниками человеку по фамилии Боболас. Этот Боболас, уже взяв меня на работу, в конце концов, решил не связываться с Россией, потому что чуть раньше попробовал сделать там коммерческий проект по и зданию Большой советской энциклопедии, и за это греческая оппозиция обвинила его в том, что он – агент КГБ. Был большой скандал и обвинения в том, что КГБ захватывает Грецию. В общем, это был не вариант. Оставалась «Элефтеротипия».
Услышав, о моем затруднении, мои друзья в этой газете немедленно учредили для меня должность московского корреспондента, назначили зарплату и выдали официальное письмо для аккредитации в Отдел печати МИД СССР. Вот так я стал международным журналистом, пишущим для «Элефтеротипии». (Кстати, получив эту работу, я быстро переехал из дипломатической квартиры на Кутузовском проспекте в недавно построенную башню нового комплекса УПДК на Большой Переяславской улице, дом 7.) [169] Кроме того, я посылал свои статьи в серьезный греческий журнал «Политика темата» («Вопросы политики»), где потом много лет вел рубрику «Письма из России». Время от времени я публиковался также в развлекательном еженедельнике «Тахидромос» («Почтальон»).
Я думаю, что
