ЖОЭЛЬ (оглядывая Джульетту с дружеской неприязнью). Н-да, и твою одежду она тоже у цыган купила. Понимаю. Посмотрим, что мы можем для тебя сделать. (Машет рукой в сторону полок с одеждой и горы материи.) Моя семья тоже… У них конфисковали бизнес, и теперь (с превосходным акцентом, характерным для 16-го округа) я стал обладателем семейного состояния!.. (Стаскивает с полки зеленое шерстяное пальто.) Проблема только в том, что они специализировались исключительно на мужской одежде (поднимает брови). Это семейное, знаешь ли! Но теперь, когда нас всех «освободили», нам не нужно беспокоиться о таких незначительных различиях!.. Вот, примерь!
ДЖУЛЬЕТТА примеряет пальто и сбрасывает его на пол. Затем она исследует вешалки и груды одежды, «модели» различной формы – хаки, черное габардиновое пальто, которое она быстро снимает, посмотревшись в зеркало в полный рост, затем наступает очередь массивного свитера и твидового пиджака, который она запахивает на себе и нюхает с довольным видом.
(NB: это не Джулия Греко в более поздние годы. Она выглядит больше как круглолицая уличная девочка-под-росток, нежели модная модель, но даже самые нелепые сочетания она носит с определенным изяществом.)
Входят две ее ПОДРУЖКИ и присоединяются к показу мод.
Импровизированный грубоватый разговор на тему мужской одежды. (Проинтервьюируйте актеров, снимите за один дубль и удалите вопросы интервьюера.)
ДЖУЛЬЕТТА. Я никогда не привыкну застегивать это на другую сторону!
ЖОЭЛЬ. Ты удивишься, моя дорогая…
ДЖУЛЬЕТТА снова ныряет в вешалки с пальто. Перед ее появлением камера показывает улыбающиеся лица двух ее подруг, хлопающих в ладоши.
ЛУИЗА (смеясь, в шутливом негодовании). Ты не выйдешь на улицу, одетая в это!
24. Площадь Сен-Жермен-де-Пре
Две ЖЕНЩИНЫ неопределенного возраста, одетые в траур, несут сумки; у них возмущенный вид.
ДЖУЛЬЕТТА и две ее ПОДРУЖКИ стоят перед баром; все одеты в мужские пиджаки с широкими плечами и брюки с закатанными штанинами. Джульетта начинает расстегивать пиджак.
Крупным планом: пара ботинок на витрине снаружи обувного магазина; ноги, идущие мимо по тротуару. Одна пара ног проходит, и, прежде чем появляется вторая пара ног, ботинки исчезают.
ДЖУЛЬЕТТА застегивает пиджак, пряча что-то выпирающее, и три девушки проворно смешиваются с толпой на площади Сен-Жермен-де-Пре.
Предместье Фобург-Сен-Жермен».
Ироничная, легкая камерная музыка.
Элегантно одетая ДАМА в жемчугах и тюрбане на волосах смотрит высокомерно, но встревоженно. Напротив нее сидит ДЖУЛЬЕТТА с очень длинными нечесаными волосами, в черном облегающем фигуру шерстяном платье и кожаных ботинках из предыдущей сцены.
ДАМА (Джульетте). У вас есть опыт в этой профессии?
ДЖУЛЬЕТТА. О да, большой.
ДАМА. Вы раньше работали горничной?
ДЖУЛЬЕТТА (оглядывая гостиную). Да… А вы?
Крупным планом: шок на лице дамы.
26. Улицы вокруг площади Сен-Жермен-де-Пре
Сырой вечер; на мостовую светят фонари. ДЖУЛЬЕТТА и ее ДРУЗЬЯ гуляют, обсуждая фильмы. Камера следит за разговором, словно она является членом компании.
ЖОЭЛЬ. Но он о капиталисте. Это прославление Америки.
ЛУИЗА. Разве не может коммунист снять фильм о капиталисте? Во всяком случае, это аллегория.
АННА-МАРИ. Да практически все аллегория!.. Ланг, Веллее, Ренуар… Все это аллегория.
ЖОЭЛЬ. Аллегория чего, позвольте спросить?
Они доходят до угла улиц Дофин и Кристин и останавливаются перед баром.
ДЖУЛЬЕТТА смотрит вверх на пластмассовые буквы над входом – «Табу»: «Все это реальность… А когда ты выходишь на улицу в дождь, ты начинаешь растворяться, потому что фильм был более реальным, чем ты сам…»
ЛУИЗА (радостно). Бедняжка! Она не знает, кто она, да, дорогая? Сегодня днем она думала, что она была горничной…
ЖОЭЛЬ (эффектно распахивая дверь). Сцена вторая – они входят в отвратительный маленький бар под названием «Табу», где ЖОЭЛЬ покупает всем экзотические коктейли, и ДЖУЛЬЕТТА думает, что она на Таити…
Внутри: грузные мужчины пьют у стойки бара – складские грузчики и водители, занимающиеся доставкой газет, в куртках на меху. Они смотрят на группу вошедших.
ДЖУЛЬЕТТА и ее ДРУЗЬЯ идут к лестнице и спускаются в длинный сводчатый подвал, полный маленьких столиков и стульев. Через африканские маски, висящие на стене, светят лампочки. Они садятся за один из столов.
Крупным планом вход в бар снаружи. Он выглядит чище и симпатичнее, чем до этого. Вывеска «Табу» теперь пылает неоном. Через улицу бежит кошка, подъезжает машина. Хорошо одетые люди входят в бар.
Крещендо голосов и джазовой музыки.
В сводчатом подвале: женщины, одетые в стиле нью-лук, и их сопровождающие в костюмах. Они выглядят любопытными и немного встревоженными. Некоторые из них указывают на людей в подвале и особенно на пеструю группу интеллектуалов в дальнем конце, окутанную дымом.
ДЖУЛЬЕТТА и ЛУИЗА стоят рядом со входом, явно невидимые для входящих. Они щиплют дам за задницы и насмешливо тычут в их дорогие наряды. Самодовольный мужчина в очках в черной оправе входит в клуб. ДЖУЛЬЕТТА вытягивает блокнот из его заднего кармана. ЛУИЗА берет его у нее и читает…
ЛУИЗА. «Табу», 33 по улице Дофин, телефон Дантон, 53–28. Всю ночь… (представь себе!)… пьяные философы, неграмотные поэты, африканцы, длинноволосые подростки… (К Джульетте.) Это ты! Держу пари, что у него и фотограф с собой есть. Постарайся выглядеть как дикарка… Тебе надо пойти и сесть со своими друзьями-умниками вон там. Ты их маленькая любимица!..
Они идут к столу, где чернокожий мужчина ставит пластинки. Мужчины пристально смотрят на ДЖУЛЬЕТТУ; она пристально смотрит на них. Она наклоняется над проигрывателем и пытается прочесть наклейку.
Крупным планом: размытое отражение ее лица на черном виниле пластинки. Пластинка Майлса Дэвиса – что-нибудь легкомысленное и гипнотическое («Обман»).
БОРИС ВИАН (крупный, обходительный и слегка помешанный; наклоняется близко к Джульетте). Это Майлс Дэвис… Он в Париже, приехал на джазовый фестиваль. Хотите пойти послушать его?
ДЖУЛЬЕТТА смотрит на Виана.
ВИАН. Мы возьмем вас, если хотите. Он репетирует в концертном зале Плейель.
