Когда мы подбежали к «комете», Шпёте все еще сидел в кабине, счастливо улыбаясь, но совершенно не в состоянии пошевелиться – его пальцы буквально задеревенели под перчатками от холода, и он не мог ни отстегнуть ремней, ни подняться с кресла. Он был словно беспомощный ребенок, и, к счастью, для экстренного выхода не было необходимости. Мы вытащили его из кабины и, пока он рассказывал о полете, растирали ему пальцы снегом, и, хотя это был первый пробный полет «Ме-163В», со стороны могло показаться, что группа пилотов обсуждает обыкновенный полет, каких множество происходит ежедневно.
Мы так радовались успешному полету Шпёте, что не могли дождаться дня, когда тоже сможем подняться в кабину «кометы», чтобы осуществить свой первый старт. Погода продолжала оставаться замечательной, один чудесный день следовал за другим, и за этот период к нам прибыли еще несколько истребителей «Ме-163В», и их испытание осуществлялось но плану. Мы же продолжали свои полеты на «Ме-163А», страхуемые «Bf-110», но теперь это занятие казалось скучным и неинтересным, и мы все с большим нетерпением ожидали окончания этой фазы нашего обучения, чтобы в конце концов вступить в настоящую схватку с «летающей бомбой».
Сержант Алоиз Вёрндл из Ахау, отличный парень и надежный товарищ, летающий с предельной точностью, согласно приборам, был выбран среди нас, учащихся, чтобы первым совершить старт.
– Удачи тебе, Алоиз! – прокричали мы, когда он оторвался от полосы. Так как мы были новичками, то в нашем случае для успешного взлета было безопасней, если подвесные баки не будут заполнены до краев, хотя мы считали, что несколькими сотнями литров больше или меньше, разницы нет – ведь это было горючее Т! Конечно, это значило, что «комета» не сможет подняться на высоту, на которую она способна. Как и следовало ожидать, двигатель самолета Алоиза не смог потянуть выше шести тысяч метров, и он повернул обратно, в сторону аэродрома, планируя вниз, в соответствии с инструкциями, придерживаясь их настолько точно, насколько это возможно. Все мы видели, как «комета» снижается, готовясь к посадке, и вдруг без предупредительных сигналов самолет скользнул на крыло! У каждого из наблюдавших вырвался крик. Теперь мы увидели отчетливо, что самолету не удастся сесть как положено, и кричали, пытаясь что-то изменить, хотя, конечно, он не мог слышать нас! Слишком высоко! Слишком быстро!
Застыв от ужаса, мы наблюдали, как самолет относит в сторону от аэродрома, словно невидимая рука тащит его. Не зная, как быть, мы смотрели, как «комета» падает за пределами периметра аэродрома. Сделав неудачную попытку подняться выше, самолет снова сорвался и кирпичом полетел вниз. Стукнувшись о землю, он несколько раз перевернулся, оставив грубые вмятины на земле. Затем он застыл, лежа на спине, и через несколько секунд загорелся белым пламенем, вслед за которым над местом аварии вырос гриб из дыма.
Пожар бушевал, и уже машина «Скорой помощи» мчалась в направлении, где случилась катастрофа. Я прыгнул в грузовик, который так же стремительно отправился к упавшему самолету. На бешеной скорости мы подъехали к грибу, состоящему из маслянисто-черного дыма, и у меня в голове промелькнул образ Алоиза, его глаза, светящиеся от счастья, перед тем как он взлетел.
– Держитесь крепче! – крикнул водитель в тот момент, когда мы поехали по взрыхленной земле.
Я чуть не отлетел в сторону, когда машину как следует тряхнуло, но вовремя схватился за ручку двери. Мы находились в километре от места трагедии, когда я увидел, что пять пожарных расчетов уже прибыли и тушат обломки самолета.
– Осторожнее! Встаньте в сторону! – крикнул кто-то, когда мы подъехали и остановились недалеко от места аварии. Кто-то поддакнул в ответ. Мы в этот момент находились в пятистах метрах от обломков и видели, что языки пламени, уже вырвавшись из-под самолета, начинают распространяться дальше. Я на ходу спрыгнул с машины и побежал в самую гарь. В двадцати шагах от меня врачи «Скорой помощи» клали тело Алоиза на носилки.
Судя по всему, его выбросило из кресла, когда истребитель ударился о землю во второй раз, и его шея и обе ноги переломились одновременно. По крайней мере, умер он быстро. В тот же день вечером я был с докладом у Шиёте. «Родственники Вёрндла хотели бы забрать тело домой. Нужно позаботиться о сопровождении гроба. Передайте мои глубочайшие соболезнования его родителям». Голос Шпёте звучал слегка отрешенно, глаза смотрели устало, а губы были плотно сжаты. Он спросил, есть ли у меня какие-либо вопросы, и я ответил:
– Да, сэр! Почему это произошло с Вёрндлом? Его посадка всегда была безупречной!
Шпёте пожал плечами:
– Возможно, слишком много топлива осталось в баках. А может, он ошибся в расчете и стал слишком быстро заходить, может… – Он замолчал на мгновение, а йотом продолжил с горечью в голосе: – Мы должны иметь средства для сбрасывания топлива! Это жизненно необходимо! Мне рассказывали, что когда-нибудь придумают выход, но это не так-то просто. Отверстие должно быть довольно большим, чтобы опустошить баки всего за несколько секунд!
Затем он кивнул, и я удалился. На рассвете следующего дня мы аккуратно занесли гроб в железнодорожный вагон и прикрыли его венками. Сержант Вёрндл был готов отправиться в свой последний путь домой. Все сопровождавшие отсалютовали, отдав дань памяти товарищу, и мы вместе с Рольфом Глогнером вскарабкались в вагон. Этот обычно беспечный капрал сейчас все больше молчал, подавленно склонив голову над сигаретой. В багажном отделении лежали две наши кожаные сумки, а также принадлежности Алоиза в двух портфелях, и у меня но спине побежали мурашки от мысли, что может случиться, что вот так же будут лежать чемоданы с моими вещами и двое товарищей будут так же молчаливо сидеть на своих местах. Словно прочитав мои мысли, Глогнер произнес:
– Ты отвезешь меня домой, когда это случится, а, лейтенант?
Его голос оторвал меня от мрачных мыслей.
– Такого больше не произойдет, – ответил я.
– Что-то слабо в это верится. Сначала Пёхс, теперь Вёрндл! И погибли не в бою, ни за что! Я уже начал задумываться, останется ли кто из нас к тому времени, когда придется участвовать в настоящем сражении?
– Да, но если уж этому суждено случиться, то какая разница, погибнем мы так же или будем сбиты англичанами. Ведь рано или поздно все равно умрешь!
Но молодой капрал, чуть ли не годившийся мне в сыновья, не согласился бы с этим:
– Я хочу знать, где и когда меня подобьют! Существует очень даже большая разница, умру ли я геройски, получив пулю, или погибну нелепо, неудачно приземлившись, как Вёрндл, сломав себе шею!
Рис. 7. «Спитфайр»
