Шувалов выхватил из ножен кинжал и полоснул противника по животу. Гитлеровец упал на грунт.
После этого Шувалов подхватил оглушенного камнем водолаза и поволок в сторону своего корабля.
Капитан-лейтенант Суров наблюдал в перископ за тревогой на пирсе, когда из кормового отсека доложили:
— Шувалов вернулся. Притащил полумертвого фашиста!
Только воинская дисциплина, железные законы которой на лодке соблюдаются со всей строгостью, сдержали командира и комиссара. Оба они готовы были кричать «ура». Шувалова раздели, растерли спиртом и положили на койку. Потом корабельный фельдшер дал ему стакан крепкого вина. Усталый, продрогший от долгого пребывания в воде Шувалов заснул.
Лодка благополучно форсировала противолодочные заграждения, вышла из гавани в море и всплыла.
Из допроса пленного выяснилось, что водолазным делом немцы занимались тайком от своего высшего начальства. Во время налета советской авиации на военный порт была потоплена баржа с большими ценностями. Узнав об этом, офицеры решили поживиться, добыли где-то аппаратуру, взяли себе в помощь трех подводников и стали обследовать потопленную посудину. За этой работой и застали их советские подводники.
«Язык» дал ценнейшие сведения. Он перечислил все находящиеся в Констанце немецкие суда, рассказал, что у элеваторного причала стоит под погрузкой хорошо замаскированный большой пароход. Сообщил и день предполагаемого выхода транспорта в море.
Пароход действительно вышел из порта в тот вечер, который назвал пленный немец. Лодка уже поджидала его, подкравшись с наступлением темноты к самому выходу из бухты.
На мостике, как и третьего дня, оказался вместе с капитан-лейтенантом Суровым матрос Шувалов.
— Указания те же, что и в прошлый раз, — прошептал командир.
— И часовой у них, кажется, тот же, — шепнул в ответ Шувалов.
— Идет, из гавани выходит, — после молчания неожиданно доложил Шувалов.
«Форель» пошла в атаку. В то же время из гавани выскочили катера-охотники. Они быстро обежали близлежащий район, но лодку, прижавшуюся почти вплотную к молу, не заметили. Показался транспорт. Катера-охотники сгруппировались, чтобы занять места вокруг него. Но маневр закончить они не успели...
Раздался взрыв, за ним другой. Две огневые шапки осветили Констанцу. Транспорт, накренившись на левый борт, медленно погружался, охваченный пламенем.
Катера-охотники бросились преследовать «Форель», не жалея ни глубинных бомб, ни снарядов.
Долго катера бомбили подводную лодку...
Но ранним мглистым утром «Форель» благополучно вернулась в свою базу...
...После комиссара, по просьбе подводников, с рассказом о походе вынужден был выступить матрос Шувалов. Он не знал, с чего начать, долго мялся, краснел и, наконец, казалось, решился раскрыть рот, но раздавшийся хор гудков и сирен воздушной тревоги так и не дал ему разговориться.
Я побежал, к «Малютке», заметив по пути, что одна из бомб разорвалась в гавани у самого, борта «Малютки». Тонны воды обрушились на верхнюю палубу. Несколько человек было смыто за борт, а матроса Фомагина волной выбросило на берег.
Встреченные ураганным огнем зенитной артиллерии самолеты врага вскоре удалились.
Мы подобрали сброшенных за борт людей, оказали им медицинскую помощь. Больше всех пострадал Фоматин. У него было сильно поцарапано лицо.
В тот же день мы вышли на боевую позицию. Нам предстояло идти в тот же район боевых действий у выхода из порта Констанца, где так удачно воевала «Форель».
На рассвете «Малютка» приступила к поиску. Мы решили обстоятельно обследовать хорошо укрытую за мысом бухточку.
Знойное летнее солнце клонилось к закату, когда мы, уверившись в том, что в бухте нет вражеских кораблей, развернулись и собрались было уходить. И вдруг...
— Товарищ командир, слева по корме два катера! — доложил гидроакустик Иван Бордок.
Оставляя за собой большие пенистые буруны, из бухты выскочили два охотника за подводными лодками и взяли курс прямо на нас.
И на этот раз нас подвели ровная поверхность моря и отличная видимость. Видимо, обнаружили нас береговые наблюдатели.
«Малютка» ушла на глубину и начала маневрировать. Район этот нельзя было покидать: раз фашисты держали в бухте противолодочные средства, значит, была вероятность прохода здесь кораблей врага.
Катера, очевидно, поддерживали с нами гидроакустический контакт и потому с ходу вышли в атаку.
Первая серия глубинных бомб легла по правому борту, за ней последовали и другие. Они — в который уже раз! — нанесли нам ряд повреждений. Пришлось лечь на грунт.
Катера вскоре потеряли нас. Нам сравнительно быстро удалось устранить повреждения.
И вот акустик доложил:
— Справа по корме шумы винтов больших кораблей! Прослушиваются нечетко! Расстояние более сорока кабельтовых.
— Приготовиться к всплытию! — последовала команда.
Обмануться Иван Бордок не мог: шумы винтов шли от бухты — значит, фашисты выводили из нее корабли, рассчитывали под покровом ночи провести их через опасную для них зону.
Зашипел воздух высокого давления, с визгом заработала главная осушительная система, тоннами выбрасывая за борт воду, попавшую в лодку из-за пробоины, нанесенной осколком бомбы.
Всех охватило хорошо знакомое каждому подводнику, да и не только подводнику, боевое возбуждение. Но когда до поверхности осталось всего несколько метров, по корпусу лодки что-то сильно заколотило, электромоторы вдруг получили непосильную нагрузку. Их пришлось остановить. Лодка, имея отрицательную плавучесть, пошла на погружение, и скоро мы вновь оказались на грунте.
— На винты что-то намоталось! — Механик сказал то, о чем я сам раздумывал.
— Приготовить двух водолазов.
— Глубина, товарищ командир, большая, — неуверенно возразил механик, поглядывая то на меня, то на глубиномер.
— Ничего не поделаешь. Терлецкого и Фомагина — в центральный!
— Пожалуй, не успеют...
— Успеют! — прервал я. — Для выхода конвоя из бухты и для построения в походный порядок тоже потребуется время. За час все сделают.
Стройный быстроглазый главный старшина Леонид Терлецкий и матрос Иван Фомагин овладели водолазным делом лучше других. Поэтому на них и пал выбор.
— Ваша задача: выйти из лодки, добраться до винтов, осмотреть и освободить их. Сделать это надо быстро, дорога каждая минута. Ясно?
— Так точно! — дружно ответили матрос и старшина.
Бордок уже отчетливо прослушивал шумы кораблей врага. Конвой вышел из бухты и начал выстраиваться в походный строй. По всему заливу носились катера-охотники. Два раза они проскакивали чуть ли не над самой «Малюткой».
