Большевики оказались отстраненными от распределения постов во Временном правительстве и столичном Совете. В созданных сразу после Февральской революции Советах большевики также заметно уступали эсерам, а кое-где и меньшевикам. Так как подавляющая часть партийного актива большевиков находилась либо в эмиграции, либо в неволе, то во главе партии встали молодые петроградские подпольщики – А. Г. Шляпников, В.М. Молотов, П.А. Залуцкий, члены нелегального бюро Центрального комитета РСДРП(б). После февральских событий в состав бюро были введены член ЦК, избранного Пражской конференцией, – Калинин, а также петроградский подпольщик Шутко и Ольминский, работавший в 1907—1909 годы в Баку, а затем сотрудничавший со Сталиным в «Правде» в 1912—1913 годы.
5 марта 1917 года бюро возобновило выпуск «Правды», ее редакцию возглавил 27-летний В.М. Молотов. «Правда» и бюро требовали немедленного свержения «буржуазного» Временного правительства и передачи власти в руки вновь созданных Советов рабочих и солдатских депутатов. Однако за большевистскую резолюцию о недоверии Временному правительству в Петроградском Совете проголосовали лишь 19 человек, а против – 400. Позиция Шляпникова, Молотова и других не полулучила поддержки и среди многих членов Петроградского комитета (ПК) большевиков. Как вспоминал Молотов, против его проекта резолюции о том, что не следует оказывать поддержку Временному правительству, выступило большинство ПК во главе с Подвойским, Федоровым и другими.
Прибывшие в Петроград из ссылки Сталин, Каменев и бывший депутат Думы М.К. Муранов были встречены молодыми членами бюро с настороженностью. Единогласно был принят в состав бюро лишь Муранов. Каменев не был допущен в состав бюро «ввиду его поведения на процессе и тех резолюций, которые были вынесены относительно него, как в Сибири, так и в России», но было решено принять его в качестве сотрудника газеты «Правда». Сталин же получил лишь право совещательного голоса. Ограничение полномочий Сталина объяснялось туманно: из-за «некоторых личных черт, присущих ему». Позже эту фразу неоднократно использовали недоброжелатели Сталина для того, чтобы доказать наличие у «видных членов партии» серьезных подозрений в отношении его. При этом не учитывалось, что «подозрения» эти высказали три молодых деятеля партии, которые отчаянно не желали допускать «ветеранов» к руководству. Не учитывалось и то, что эти «подозрения» не были поддержаны остальными членами партии.
Однако дискриминация не смутила Сталина, к этому времени он, вероятно, уже привык к внутрипартийным интригам, особенно между «новичками» и «ветеранами». На второй же день после своего возвращения в Петроград 13 марта 1917 года Сталин был введен в состав редакции «Правды», а 14 марта в «Правде» была опубликована его статья «О Советах рабочих и солдатских депутатов». В ней Сталин призывал рабочих, крестьян и солдат объединяться в Советы рабочих и солдатских депутатов, которые он называл органами «союза и власти революционных сил России». В 1917 году Сталин выступал со своими статьями не только на страницах «Правды», но и в газетах «Солдатская правда», «Пролетарское дело», «Рабочий и солдат», «Пролетарий», «Рабочий», «Рабочий путь». В этом году Сталин завершил «учебу» в «университете революции». Период пребывания в Петрограде он считал «третьим этапом» своего становления как революционера. Завершая свой автобиографический рассказ в Тифлисе в 1926 году, Сталин сказал: «Наконец, я вспоминаю 1917 год, когда я волей партии, после скитаний по тюрьмам и ссылкам, был переброшен в Ленинград (В то время было принято использовать советские наименования городов, даже когда речь шла о дореволюционном времени. – Прим. авт.). Там, в кругу русских рабочих, при непосредственной близости с великим учителем пролетариев всех стран – товарищем Лениным, в буре великих схваток пролетариата и буржуазии, в обстановке империалистической войны, я впервые научился понимать, что значит быть одним из руководителей великой партии рабочего класса. Там, в кругу русских рабочих – освободителей угнетенных народов и застрельщиков пролетарской борьбы всех стран и народов, я получил свое третье боевое крещение. Там, в России, под руководством Ленина, я стал одним из мастеров от революции. Позвольте принести свою искреннюю товарищескую благодарность моим русским учителям и склонить голову перед памятью моего учителя Ленина».
Если сравнить его публикации «бакинского» и «петроградского» периода (после Февральской революции), то нетрудно увидеть, насколько изменился масштаб его деятельности. Теперь его статьи были посвящены не частным и текущим проблемам рабочего движения, а принципиальным вопросам развития революции во всей России («Об условиях победы русской революции», «Вчера и сегодня. Кризис революции»), борьбе за власть в стране («О Советах рабочих и солдатских депутатов», «На пути к министерским портфелям»), проблемам войны и мира («О войне», «Или – или», «Отставшие от революции»), крестьянскому вопросу («Землю – крестьянам», «Отставшие от революции»). Лишь одну публикацию Сталин посвятил своей «партийной специальности» – национальному вопросу («О федерализме»). Несколько статей были посвящены текущим и частным вопросам внутриполитической борьбы, но и в них поднимались главные проблемы революции («Две резолюции», «Первое мая», «Чего мы ждали от конференции?», «Муниципальная кампания», «К итогам муниципальных выборов в Петрограде», «О совещании в Мариинском дворце», «На демонстрации»).
В отличие же от «ученического» периода Сталин теперь не только исполнял директивы, но участвовал в разработке решений штаба революции. В то же время, в отличие от многих своих коллег, он пришел к руководству революцией, обогащенный опытом практической работы на всех уровнях партийной деятельности. Поэтому его решения оказывались зачастую более обоснованными, продуманными и взвешенными, а его распоряжения не столько учитывали теоретические положения марксизма, сколько опирались на знание российской реальности.
Свой путь к званию «мастер революции» Сталин начал с восстановления своего статуса, который он занимал до туруханской ссылки. Начав работать в редакции «Правды», Сталин при поддержке Каменева и Муранова уже через два дня отстранил Молотова от руководства газетой и возглавил редколлегию. Как вспоминал Молотов, «меня… из редакции вышибли… так сказать, деликатно, без шума, но умелой рукой, потому что они были более авторитетные, без всякого сомнения». Первое столкновение Сталина с Молотовым, которого он хорошо знал еще по работе в Петербурге в 1912—1913 годы, не привело к острому конфликту между ними. Об этом свидетельствовало хотя бы то, что недавние соперники поселились в одной квартире после отъезда Сталина от Аллилуевых.
