вполне поверить, что по-китайски, по-санскритски они могут обозначать скалы, могут быть символическим выражением скал на каком-то таинственном, неведомом языке, но я утверждаю, что на скалы они похожи столько же, сколько рисовавшая их кисть. Темные стороны словно обхватывают светлые и повисают над ними; они не бросают теней, не расщепляются трещинами и в качестве предмета для созерцания они дают только ряды вогнутых изгибов.
Если мы подойдем далее к № 269, мы найдем нечто гораздо худшее. Я думаю, что Гаспар Пуссен способен так же грешить против природы,
§ 9. И Пуссена
как и большинство других людей, но я не могу допустить, чтобы он принимал в этом произведении какое бы то ни было участие, по крайней мере после достижения им десятилетнего возраста. Тем не менее в этом произведении сказываются те свойства, которые, по предположению его поклонников, присущи Г. Пуссену; оно служит грубой иллюстрацией тех нелепостей, которые он совершает постоянно в меньшей степени и в соединении с чувством и мыслями, искупающими их. Возьмите белый кусок скалы на противоположной стороне реки, как раз над правой рукой Ниобеи, и скажите, на что похожа эта зеленая в виде четырехугольника мазня кисти у основания скалы. Здесь не брошено ни одной тени, нет следов отраженного света, материи или выразительности у края; словом, ничего, кроме чистой ярко-зеленой краски, тяжело нацарапанной на белом фоне; нет ни одного штриха, который бы выражал что-нибудь. Все здесь одна мазня кисти, всюду вдоль и поперек, без всякого значения и смысла; это — изгибы, завитки, зигзаги, это — нечто такое, что может прервать свет, уничтожить его широту, но не дает взамен этого даже намека на форму. Картина эта представляет собою совершенно исключительный случай, но вышеупомянутая картина Сальватора очень удобный образец рисунка горы у старых пейзажистов [77]. Пусть их поклонники укажут хоть один пример, в котором старые пейзажисты выразили выясненные выше великие законы структуры или проявили хотя бы признаки понимания их. Все их горы без исключения — неправильные земляные кучи без всякой выразительности и направления, кучи, отмеченные бесформенными тенями и бессмысленными линиями; иногда, в тех случаях, когда художник хотел достигнуть возвышенного характера, он действительно приближается к чистому возвышенному идеалу скалы; это — те фантастические скалы, которые в самых художественных образцах китайских чаш и тарелок привешиваются к воздушным пагодам или поддерживаются в равновесии на павлиньих хвостах, но даже самого ярого теоретика они не убедят в том, что виновники появления этих скал видели когда-нибудь в своей жизни гору. Рассмотрим далее те изменения, при помощи которых природа скрывает правильность своего первоначального плана; хотя все горы имеют организацию, описанную нами, тем не менее их организация постоянно видоизменяется и часто почти бывает скрыта благодаря тем изменениям, которые вносят в нее внешние влияния.
Говоря об устройстве гор слоями, мы должны отметить другой великий закон, который следует, впрочем, понимать в более широком смысле, чем все остальные законы;
§ 10. Действие внешних влияний на горные формы
власть и неизменность этого закона не распространяются на частности, но тем сильнее действие этого закона на общее, на целое. Линии, которыми ограничиваются скалы, становятся все круче, их наклон делается все вертикальнее по мере приближения к вершине. Можно указать тысячи скал, в которых линии горизонтальны у вершины и вертикальны у подошвы ее, но это — исключения; перпендикулярность главного числа линий в скалах всякой формы увеличивается по мере приближения к вершине. Вследствие этого общее очертание линий в контурах скал имеет вогнутую форму, т. е. хребты скалистых гор, находящиеся в отдалении, походят более или менее на ряд вогнутых изгибов, сходящихся у вершин в виде столбов, между которыми повешены цепи. Я не хочу этим сказать, будто выпуклые формы обыкновенно не встречаются, но тенденция горных групп заключается в том, чтобы со своими угловатыми остриями спускаться в раскинувшиеся дугой долины, а не в том, чтобы входить в угловатые долины круглыми выпуклыми вершинами. Удивительный пример передачи этой структуры представляет вторая виньетка в роджерсовой Италии и в «Piacenza».
Но хотя такова первоначальная форма всех гор, хотя в таком виде они всегда вырисовываются на небесном фоне в отдалении, но существуют два великих влияния с прямо противоположной тенденцией;
§ 11. Красивые выпуклости, образованные разъедающим действием воды,
эти влияния в значительной степени изменяют вид пластового расположения и упомянутой внешней формы. Это — разъедающее и разъединяющее действие воды. Последнее приходится принимать в соображение, когда мы имеем дело с второстепенными чертами скалы, но первое представляет собой постоянно действующую, крайне важную силу, силу, которой вполне подчинена половина главных контуров всех гор и которая имеет большое влияние на каждую из их деталей.
Вода в своем действии на обширную высокую поверхность имеет всегда тенденцию делать эту поверхность симметрично и ровно выпуклой, куполо-подобной, эта поверхность постепенно наклоняется по мере того, как спускается вниз, пока уклон достигнет 40º, и тогда поверхность уже прямо под этим уклоном спускается в долину; под таким уклоном земля, смытая сверху, накопляется по бокам гор, так как она не может лежать более крутыми пластами. Этому действию подчинены более или менее все горы, причем оно возрастает или уменьшается в зависимости от сравнительной твердости или мягкости скал, большей или меньшей способности их подвергаться разложению, большей или меньшей давности их подъема, большей или меньшей характерности их первоначальных форм, но это действие всюду в более низких частях гор производит строго симметрические выпуклые дуги, которые, по мере того как он спускаются в долину, оканчиваются однородными непрерывными склонами; симметричность их структуры постоянно нарушается лощинами и выступающими массами, которые выдают внутренний параллелизм горной анатомии, но они нарушают выпуклость форм чаще тем, что выступают из них, чем впиваясь в них.
Остается отметить еще
