в Вальядолиде. Вот когда Алонсо возблагодарил Бога за деспотизм своего отца! В мгновение ока тридцатипятилетний неудачник стал уважаемой персоной в большом богатом городе. Служба не сильно отвлекала его от художественных занятий. К тому же он мог с пользой для дела наблюдать поведение уголовников, которые зачастую проявляют скоморошеский артистизм, выходящий за рамки поведения обыкновенных людей.
Берругете открыл мастерскую и нанял подмастерьев. Счастливая перемена в его судьбе совпала с благоприятной конъюнктурой: ни до, ни после христианская Испания не была так богата и благополучна, как при Карле V. Стараясь подстроиться под вкус космополитичного государя, прелаты – заказчики алтарной живописи для монастырских и городских церквей – вдруг увидели в Берругете «испанского Микеланджело». Теперь они готовы были платить за его произведения, которые еще вчера казались им странными и непонятными, заведомо больше, нежели любому другому мастеру. Один грандиозный заказ сменяется другим, словно прелаты сговорились помочь ему наверстать годы вынужденного бездействия [1185]. Алонсо зажил на широкую ногу, по-итальянски. Он чувствует себя настолько уверенно, что в 1542 году продает свою судейскую должность за четыре тысячи дукатов. При Филиппе II он остается в фаворе. Он женится на знатной особе. Принцесса Хуана, сестра короля и регентша Португалии, дарит ему поместье Вентоза, близ Вальядолида, со ста двадцатью крестьянскими душами. В 1561 году Алонсо Берругете умирает.
Величайшим произведением Берругете считается ретабло в монастыре Сан-Бенито в Вальядолиде, созданное в 1527–1532 годах по заказу аббата фра Алонсо де Торо. Здесь все, от общего замысла до мелких резных украшений, – работа самого Алонсо (лишь столярные работы выполнил другой мастер). В архитектуре ретабло он не знал ограничений, сковывающих проектировщиков зданий. Получилось сооружение, предвосхищавшее эффекты барокко [1186].
Представьте себе под готическими сводами апсиды нечто вроде пятиэтажного палаццо на высоком цоколе. Фасад «палаццо», посредине вогнутый, образует колоссальную конху, у основания которой стоит алтарь. На раковинообразном завершении конхи, на высоте двенадцати метров, – монументальное Распятие с Девой Марией и святым Иоанном Евангелистом. К конхе примыкают такие же высокие, но прямые фасады, увенчанные треугольными фронтонами. Поставленные под углом друг к другу, они напоминают раскрытые створки исполинского складня. Первый этаж «палаццо», невысокий и массивный, расчленен пьедесталами колонн гигантского ордера, которые объединяют второй и третий этажи. На антаблемент опираются колонны второго яруса, объединяющие четвертый и пятый этажи. Над ними второй антаблемент. В конхе между колоннами пять пролетов, на «створках» – по три. Пять этажей по одиннадцать пролетов, и в каждой ячейке либо статуя, либо картина, либо рельеф работы Алонсо – в общей сложности более сорока статуй, шесть картин и ряд повествовательных рельефов. Добавьте еще декоративные рельефы во фронтонах, группу «Распятие» наверху и резные детали ордера с гротесками, маскаронами, трофеями и другими украшениями. Все горит золотом и переливается яркими красками. Все это сотворено Алонсо в течение пяти лет.
Мнения экспертов, приглашенных ошеломленными заказчиками, разошлись. Третейским судьей попросили выступить Фелипе де Вигарни [1187], который посоветовал Алонсо внести изменения. Тот наотрез отказался.
Но напрасно называют Берругете «испанским Микеланджело». Если и можно сравнить его с Буонарроти, то только по продуктивности. Стопроцентный кастилец, для которого самыми притягательными зрелищами являлись коррида и театр [1188], не мог ставить перед собой такие же задачи, что и Микеланджело. Учитель решал в искусстве проблемы личные; искусство же его ученика – сугубо публичное. В ретабло Сан-Бенито живописная и скульптурная роскошь искусно противопоставлена строгости ордерного каркаса. Великий мастер зрелищных эффектов, Алонсо знал, что толпу завораживают движение фигур, блеск золота и яркость красок.
Движение фигур обусловлено у него не порывами между красотой и благом, как то было у Микеланджело, но лишь заботой о том, чтобы ни одна фигура не показалась зрителю уравновешенной, устойчивой, самотождественной. Все его персонажи переходят из самих себя в некое иное качество. Берругете знает, что самый опасный его противник – это такой зритель, который ищет в искусстве рациональных оснований. Против таких умников он применяет безотказно действующее средство: его персонажи испытывают либо жестокое физическое страдание, либо невыносимую душевную муку либо они охвачены экстазом, – короче, Алонсо изображает предельные состояния, в которых человек теряет самого себя. Это дает ему право представлять персонажей Священной и церковной истории корчащимися в конвульсиях, которыми исковерканы их истощенные тела, с развевающимися или струящимися прядями волос, с широко раскрытыми ртами, скошенными глазами и нахмуренными бровями. Современные интерпретаторы творчества Берругете, наученные видеть во внешнем облике и в поведении человека выражение состояний его души, приписывают испанскому мастеру XVI столетия художественную проблематику XIX–XX веков. При таком взгляде изображаемые Берругете тела кажутся изменчивой пограничной областью между душой и средой. Но зачем относиться к его произведениям как к зеркалам, отражающим современные представления о человеке? Искусство Берругете по большей части риторично. Сюжет для него – не столько причина состояния героя, сколько повод, импульс для зрителя. Узнав сюжет, зритель подставляет под пластические формулы Берругете страдания, муки, экстаз.
Среди произведений ретабло Сан-Бенито самыми прославленными стали как раз те, от которых зритель заранее ждет выражения этих предельных состояний: «Святой Себастьян», «Святой Христофор», «Жертвоприношение Авраама». Все они находились в нишах нижнего яруса ретабло – в наибольшей близости к посетителям церкви. В «Жертвоприношении» специалисты видят заимствование у Донателло, изваявшего группу на этот сюжет для кампанилы Флорентийского собора. Берругете не копирует прообраз, а приспосабливает его к собственным целям. У Донателло сюжет не содержит ни капли аффектации – и это нас ужасает, потому что (вспомним Сенеку) «только малая печаль говорит, большая – безмолвна». Герои же Берругете корчатся и стенают, как актеры провинциального театра. Это тоже может ужаснуть, но только неискушенных зрителей, каковых всегда решительное большинство.
Алонсо Берругете. Святой Себастьян. Статуя из ретабло монастыря Сан-Бенито
Алонсо Берругете. Жертвоприношение Авраама. Группа из ретабло монастыря Сан-Бенито
Алонсо Берругете. Святой Христофор. Статуя из ретабло монастыря Сан-Бенито
Донателло. Жертвоприношение Авраама. Группа из ниши кампанилы Санта-Мария дель Фьоре. Между 1427 и 1435
Однако Берругете этого мало. Он делает со скульптурой то, чего Микеланджело не терпел, – золотит одежды, волосы, вещи, фоны, а все остальное
