си захочет узнать, кого из писателей вы любите. А вы возьмете и брякнете: Гомера, Данте, Шекспира, О. Генри и Фолкнера. Нехорошо выйдет, очень даже нехорошо. Потому что, во — первых, все перечисленные писатели — мужчины, во — вторых — мужчины западные. Получается шовинизм, причем в квадрате — фалло—, лого—, евро—, американоцентричный. Так что, если вы студент, а профессор собрался читать вам курс по Ренессансу, смело шлите его… Пи — си вас не осудят. Изучайте культуру Африки, а еще лучше творчество женщин Африки и Азии, и уж совсем хорошо — лесбийское искусство стран Азии, Африки и Латинской Америки. Это будет совершенно politically correct.
В то время как средняя Америка обвязывала желтыми ленточками деревца — в знак ожидания солдат, ушедших на войну в Заливе, — пи — си с этой войной ожесточенно воевали. Вместо желтых ленточек они вывешивали плакаты «Нефть не стоит крови». Аргументы были столь же плакатными и как будто позаимствованными даже не из «Правды», а из «Советской России»: это война за нефть, за доллары, за облегчение геополитической судьбы Израиля, за право Америки быть жандармом всего мира — доводы, по нашим понятиям, вполне идиотские. Как вполне идиотские планы пи — си по переустройству своей страны: вечное требование ввести прогрессивный налог на прибыль и расширить таким образом социальные программы для бедных.
Боже, думаешь с тоской, — они сытые — мытые, играют со своими пакетами, они никогда не жили при Саддаме Хусейне, они не знали голода — холода — социализма. И им ввек не понять, что обложить прибыль можно, но не нужно, потому что производство сократится, а то и остановится вовсе, и нечем будет платить за социальные программы для их любимых бедных.
То, о чем мы только думаем, эмигрантская пресса выкрикивает, переходя на хрип. В современной политической жизни Америки русские газеты, если бы их хоть кто — нибудь читал, занимали бы самые правые, самые консервативные позиции, куда правее Буша. Сегодня у среднего класса нет более верных, более преданных рыцарей, чем «наши» в Америке, готовые в любой момент поднять священное знамя погрома против всех этих гнусных меньшинств, против преступных нигеров, против ленивых, наглых пуэрториканцев, против обезумевших феминисток, против вонючих пидарасов, против всего этого национального позора Америки, который прославляют пи — си и покрывает демократическая партия.
Когда 17 марта этого года, в День святого Патрика, первый черный мэр Нью — Йорка Динкинс вышел на демонстрацию вместе с колонной гомосексуалистов, поддерживая своим присутствием их борьбу за права, «наши» задохнулись от возмущения. В своих чувствах они были не одиноки, им вторили «люберы» из Нью — Джерси, один из которых кинул в мэра банкой из — под пива. «Любера» схватили и судили за «хулиганство, вызванное предрассудками». В свою очередь, формулировка эта вызвала в «наших» новый приступ сарказма. Интересно, какие такие предрассудки инкриминирует суд, вопрошали они, — расизм или гомофобию?
Одна невозможность солидаризироваться с заокеанским «Пульсом Тушина», с этим эмигрантским ку — клукс — кланом, с нашей российской ка — кой (назовем для краткости так, по первым буквам слова), — одна эта невозможность заставляет еще раз задуматься над тем, кто такие честные (с ударением) люди и для чего они нужны Америке.
Конечно, не все американские интеллектуалы — пи — си, но, безусловно, все пи — си — американские интеллектуалы, получившие то самое фалло—, логоцентричное или обыкновенное (а не африканское) образование. Если к этому добавить, что пи — си преимущественно белые (более того — wasp, то есть белые, англосаксы и протестанты, которые до сих пор — господствующее население Америки), как правило, не бедные и вовсе не обязательно лесбиянки, то выяснится, что они как раз по всем параметрам могут быть причислены к благополучному большинству, к самому что ни на есть среднему классу.
Права меньшинств, защищаемые пи — си, — одна из фундаментальных ценностей демократии, существование которой гарантирует средний класс. Оппозиция пи — си ненавистному своему классу — это, по сути, оппозиция среднего американца самому себе. Пи — си и средний класс необходимы друг другу, как необходимы правительству шпильки, которые ему всегда готовы при случае подпустить честные (с ударением) люди. Наша боязнь западных левых — комплекс тоталитарного сознания, связанный прежде всего с глубинным внутренним недоверием к среднему классу. И эмигрантская ка — ка порочна не только потому, что расистская. Точнее, она расистская потому, что по старой тоталитарной привычке преувеличивает значение и опасность идей. И готова ввязаться в свой последний — решительный бой с ветряными мельницами. Очевидно, что никакой социализм в Америке не пройдет, сколько бы этого ни хотели пи — си. Не пройдет потому, что сама стабильность среднего класса обеспечивает пределы допустимой глупости. Но в этих пределах, как в стакане воды, должна зреть своя буря. И чем грознее она будет зреть, тем всем спокойнее.
Перенося все это на советскую почву, я бы сказал так. Тень Саддама Хусейна исчезнет с нашего горизонта не тогда, когда установятся реальная многопартийность, рынок, частная собственность и т. п.
И даже не тогда, когда возникнет средний класс, стабильный и процветающий.
Тень Саддама Хусейна, он же Пол — Пот — Сталин — Ленин, исчезнет только тогда, когда мы начнем всерьез, со сладострастием, самозабвенно обсуждать проблему пластиковых пакетов.
1991
Генрих Фюссли. «Титания и Боттом»
Сон в летнюю ночь. Эстетика переворота
Август 1991
Далеко не только Шеварднадзе и Яковлев предупреждали о диктатуре. Об этом без устали писали все пикейные жилеты.
Тема правого путча была всегда в ассортименте наших вещих Кассандр — публицистов — шестидесятников. Новое поколение, которое, как известно, выбирает «Пепси», ни одной минуты не верило в возможность переворота, относясь к такого рода прогнозам крайне юмористически. Думается, события 19–21 августа доказали именно их правоту.
Утром 19 августа произошло то, чего в истории вообще — то не бывает: жизнь как бы вернулась на десять лет назад. Во всяком случае, в телевизоре. И траурная классическая музыка, и казенная спина дикторов, и их левитановский тон, и, главное, то особое, сухое, отрывистое «Горбачев», которое сразу превращает вчерашнего президента в государственного преступника, — все погружало в незабвенное былое.
Не только и даже не столько тексты, а именно этот ритуальный тон, этот набор позывных извещал, что с понедельника началась новая жизнь.
Для новой жизнь слишком походила на старую. Спустя годы снова возникла вытащенная из архива и сменившая TCH
