Один Восемь сказал мне, что район под нами кишел вражескими солдатами, чувствовавшими себя там в безопасности по нескольким причинам. Во-первых, густая листва делала практически невозможным обнаружение движения или военной активности. Во-вторых, плохие парни знали, что США неохотно идут на международные инциденты и не пойдут за ними на плантацию с риском расстрелять бесценные каучуковые деревья!
Джон сейчас вел радиопереговоры со своим ударным вертолетом, запрашивая насчет правил открытия огня на этой боевой задаче. Это всегда делалось до того, как вертолет-разведчик снижался в районе для работы. В некоторых районах боевых задач «Кобра» давала указание разведчику «придержать оружие», что означало, что разведчик может открывать огонь только в целях самообороны. В других районах разведчик имел разрешение на «свободное применение оружия» — он мог стрелять во все, что считал враждебным. На этот день приказом было свободное применение оружия. Однако Один Восемь быстро сказал мне, что есть специфика применения оружия «Темными лошадками» в обоих случаях. По законам роты никто не стрелял в нонкомбатантов, женщин или детей, если они не стреляли в вас.
Джонс спикировал с высоты и опустился до верхушек деревьев, где мы начали разведку. До тех пор, пока я на самом деле не испытал, что такое падение вертолета с пятнадцати сотен футов (прим. 450 м) до уровня верхушек деревьев, я понятия не имел, насколько драматичным и жестоким, волнующим и ужасающим был этот маневр. Вы комфортно двигаетесь в вертолете в горизонтальной плоскости. Внезапно машину бросают в почти вертикальный спуск и ваш желудок чувствует себя так, будто сейчас окажется у вас же во рту.
Затем, так же внезапно, это движение переходит обратно в горизонтальный полет для входа в район поиска. Следующее, что вы замечаете — это как близко вы были к деревьям — как они мелькали под вашими ногами, на том, что казалось скоростью несколько сотен миль в час, хотя вы летели где-то на шестидесяти узлах. Но для молодого пилота-разведчика это казалось слишком быстрым!
Все, что я смог увидеть, было море зелени — размытый поток листвы под пузырем кабины машины, который был совершенно неразличим. От этого ощущения меня укачивало. Единственный способ хоть ненадолго избавиться от чувства тошноты, было сконцентрироваться на чем-то в кабине, что не двигалось.
Мне было интересно, как, черт возьми, пилот-разведчик должен был что-то разглядеть на земле при таком полете. Раньше я летал на бреющем, но всегда концентрировался на пилотировании, а не на том, что пролетало подо мной.
— Всегда — сказал мне Джонс, после того как мы снизились — Заходи с высоты разными способами.
В своей собственной, тихой, почти философской манере, Джонс продолжал меня инструктировать через интерком.
— Помнишь, как в Райкере вас учили спускаться по спирали, нисходящими кругами, которые были так же предсказуемы, как спуск по винтовой лестнице? Никогда так не делай, когда ведешь разведку. Это не так уж трудно для врага, определить схему спуска и угол. Он определит, где ты собираешься выйти над землей, направит свое оружие в эту конкретную область и положит свои пули прямо тебе в кишечник.
Для меня это имело смысл.
— Что тебе надо сделать — продолжал он — это быстро сбросить высоту. Спускайся на приличном расстоянии от области, где ты собираешься работать, затем скользи низко и быстро, чтобы у плохих парней было меньше шансов достать тебя. Затем, как только ты спустишься и начнешь зачищать район, начинай искать все, что выскакивает на тебя, все, что отличается от всего остального.
Джонс передал по радио, что он снижается на низкий уровень и начинает поиск. Его ударный вертолет ответил:
— Вас понял, Один Восемь… и почему бы тебе не взглянуть на просвет справа от вашего носа? Выглядит как бункер в линии деревьев.
Джонс вышел из снижения на уровне верхушек деревьев в миле или около того, от района поиска. Теперь он направился к поляне, на которую указал ему пилот ударного вертолета.
Через несколько секунд, проходя вдоль линии деревьев, Один Восемь рявкнул мне по интеркому:
— Ты это видел?
— Видел что? — провопил я в ответ, так как сканировал землю.
— Я пройдусь снова и когда я скажу «сейчас», ты смотришь внимательно прямо на три часа вправо над забралом моего шлема и говоришь мне, что ты видишь.
Я до сих пор не видел ничего, кроме поляны в джунглях; абсолютно ничего на ней не привлекло моего внимания.
Наконец, в отчаянии, Джонс сказал:
— Посмотри, куда я указываю. Видишь квадратную штуку на земле, сразу за линией деревьев? Это вражеский бункер, десять на десять. Входы — темные дыры с обеих сторон.
Он продолжал в манере школьного учителя:
— Причина, по которой бункер привлекает внимание разведчика — это квадратная форма, среди бесформенной кучки деревьев. Это не на своем месте. Это не принадлежит этому месту.
Облетев местность вокруг, Джонс продолжил свои наблюдения.
— Ты также можешь видеть, что бункер в последнее время не использовался — нет свежих следов в траве вокруг него, а цвет маскировочной зелени на верхушке бункера более коричневый, более мертвый, чем окружающая природа.
Джонс повернулся ко мне.
— Если ты собираешься стать разведчиком, ты просто обязан быть начеку.
В этот момент Один Восемь резко прервал свои поучения. Я увидел впереди верхушку мертвого дерева, маячившую перед машиной. Джонс рванул на себя ручку циклического шага и почти выдернул рычаг шаг-газа из пола. Проворный маленький OH-6 буквально перепрыгнул через верхушку дерева. Мы услышали, как ветви задели плексигласовый фонарь и нижнюю часть фюзеляжа, когда мы пролетели мимо.
— Черт возьми! — ахнул я.
Джонс спокойно продолжил разговор.
— Ты должен быть внимателен ко всему, что попадается тебе, включая верхушки старых мертвых деревьев.
Стало очевидным, что обучение разведке на вертолете будет непрерывным процессом обучения на рабочем месте. Не было никаких армейских руководств для консультаций, не было никаких специальных армейских курсов для подготовки. Фактически, в армии не было никаких источников информации о вертолетной разведке, за исключением опытных пилотов — воздушных наблюдателей, которые летали каждый день. Только они могли сказать и показать вам, какие знаки искать и как их читать, сообщать о них и реагировать, если вы обнаружили эти знаки в поле.
Работа воздушного разведчика, как я усвоил, делилась на четыре основные типа выполняемых задач (хотя все четыре могут выполняться в ходе одной разведывательной боевой задачи):
Проведение визуальной разведки. Разведка вражеских базовых лагерей, боевых позиций, тайников снабжения, троп и любых других признаков перемещения или активности противника.
Оценка ущерба от бомбардировок. Разведка районов, пораженных ударами наших B-52, оценка ущерба от их бомб на местности, вражеских структурах и личном составе. Обычно это делалось сразу после удара.
Оценка посадочных зон. Разведка потенциальных посадочных площадок для транспортного взвода «Хьюи». Делать тщательную воздушную проверку физических характеристик посадочной зоны, задавая себе вопрос, если бы я летел на «слике», хотел бы я приземлиться в этом районе?
Воздушное прикрытие наземных частей (к примеру, аэромобильного стрелкового взвода). Облет со всех сторон дружественного подразделения на земле, в качестве глаз в воздухе, помогая им достичь своей цели, сообщить информацию, помочь выбрать более выгодную позицию, и держать подразделение в курсе о местности и ситуации по их фронту и флангам.
С 24 по 29 марта я продолжал летать как второй пилот-наблюдатель с пилотами-разведчиками Биллом Джонсом и Джимом Моррисоном. С моим новым позывным разведчика, «Темная лошадка» Один Семь, я записал себе 14,4 часа боевых полетов. В основном в трапециевидном районе, включавшем в себя «Железный треугольник» и каучуковую плантацию Мишлен.
И Джонс, и Моррисон были отличными разведчиками и хорошими учителями. Они провели во Вьетнаме примерно одно время и летали вместе, обучая своим методам разведки друг друга. Их основные методы были очень похожи, но Моррисон подчеркивал скорость полета.
