Играючи, сумнящеся ничтоже.
И пережил себя. И вот свое
Ничтожество терплю. Помилуй, Боже.
3.
Нелепая и жалкая моща,
Влачусь, пластаюсь, к праху припадая.
Невольно смерти, хоть какой ища,
Но лишь ущербом вящим награждаем.
Смерть не берет, иль Бог не отдает,
Или они между собою спелись
Воздать мне за грехи мои. И вот
Вся жизнь моя ничто, и вздор, и ересь.
А и всего-то всех моих грехов:
Любви всесветной бешеная сила,
И что она сверх жизни сонм стихов,
А не бессчётных чад ей породила.
И вот: тестостерона нет в крови,
Игры гормонов — химии явленья.
И нет ни слез, ни жизни, ни любви.
И нет ни божества, ни вдохновенья.
А выражаясь проще — "не горит".
За стойкую любовь — вот наказанье.
И вот тебе за музыку, пиит,
Расплата — суесловье графоманье.
4.
Блажен, кого в зените смерть нашла,
Кто до бескрылой старости не дожил.
Поэт тем паче — несть таким числа —
До своей смерти доживать не должен.
Не для того он жил — чтоб умирать.
Да и не жил он этой жизнью бренной —
Горел он в ней, не волен выбирать,
Любви нетленной — искрою мгновенной.
И вот погас. Зачем же еще жив?
Воспоминанья, счетов ли сведенье,
Ума потуги, ярости прилив
Иль истуканское окамененье...
Всё — пустота. Когда безлюба плоть.
Когда она бездушна и безбожна.
И тяжести земной не обороть.
И тления избегнуть невозможно.
Я всё превосходил, ярясь, спеша
Гармонии достигнуть в завершенье.
И вот достиг. И кончилась душа.
Старение, и смерть, и разложенье.
5.
Уныл единый мировой закон.
Зиянье вечности, пространства полость.
Любовь и кровь, нуклон и ген, и клон...
И веры слепота. И знанья пошлость.
Дыра-америка поглотит мир.
Всю ноосферу засосет в пещеры.
Ракеты фаллос встанет как кумир,
Как идол новой первобытной эры.
На брег выбрасываются киты.
Спид рыщет по земле на героине.
И глушат музыку небес хиты.
Мозг сохнет в электронной паутине.
И демократ ли, пидор, педофил —
Подверженный тотальному изъяну,
Самой природе человек постыл,
Мутирующий в крысо-обезьяну.
Мир гибнет, или гибну только я?
И перед смертию виденья мрачны:
Пик бытия — в дыре небытия.
Движенья конвульсивны, звуки смачны.
6.
И бесконечности в виду слепой,
В самих себе бесчисленных вселенных,
Ничто любое время, мир любой,
Не говоря о наших жизнях бренных.
И невозможно превозмочь ничто,
Иль бесконечность, что одно и то же.
И сам ты, кто бы ни был ты, никто.
И так же бесконечен, как ничтожен.
Так что смири гордыню, человек.
Так протекают в мире миллиарды.
Хоть каждый сам себе и мир, и век,
Все — лишь мгновенных вспышек мириады.
И я пишу, превозмогая смерть,
В бессилии уже ярясь и ноя.
Чтоб только быть еще, и мочь, и сметь,
В пространство-время преходя иное.
Всю жизнь я рвался так — куда? зачем? —
Как будто знал — в полубезумном раже.
И вот изнеможен, и вот — не вем.
Растаяли прекрасные миражи.
7.
И — всё. Стоит безликое Ничто.
О жизнь и мир, иллюзия земная!..
Но кто-то нам дает её. Но кто?
Наверно, кто-то знает. Я не знаю.
Да это всё равно, в конце концов:
Всё — физики и химии явленья.
Бог — человек ли, курица ль — яйцо
И мир, иль только наше представленье.
Уже не человек, еще не прах,
Как видно, из ума я выживаю.
И ты меня не слушай, вертопрах,
А слушаешь — не верь, душа живая.
Как хочешь-можешь, только сам живи.
Люби, безумствуй, домоседствуй, странствуй.
Покуда сердце держит жар в крови.
Вперед без страха и сомненья. Здравствуй!
Вадим Ковда ОНА ЖИВА — СТРАНА ЛЮБВИ...
* * *
Какие мы уже немолодые!
Как наши дамы сухи и стары,
издёрганные, злые, занятые,
лишённые кокетства и игры.
Как наше счастье призрачно и хрупко!
Какие проиграли мы бои!
Всё чаще мы — о деньгах, о покупках.
Всё реже мы — о долге, о поступках…
И никогда — о чести и любви…
* * *
"Ты тоже был женат на бляди..."
И.Бродский "Бюст Тиберия"
Знать, есть на то великие причины.
Такая жизнь! Чего уж лить елей?..
Ах, бедные забитые мужчины —
ругаем жен и хвалим матерей!
Приятен флирт — и для жены забава.
Устала дом лелеять и хранить...
Ты иногда имеешь все же право
жене своей пощечину влепить.
И вот, когда развод тебя потреплет,
добавит пищи сердцу и уму,
твоя жена всё в мире перетерпит,
чтоб было счастье сыну твоему.
И пусть ты смят, разбит и есть причина,
чтоб по щеке слеза текла в ночи,
не уподобься Бродскому, мужчина!
Да, уходи... И всё-таки молчи...
* * *
Смолкайте, пустые желанья!
Уйдите, пожалуйста, прочь!
Я отдан был вам на закланье,
но больше мне с вами невмочь.
Отблядствовал, отсуетился,
Словес наболтал на века...
И всё ж не сломался, не спился
и даже не умер пока.
Так полнитесь вечностью, строчки!
Кричи, суть, что зрела во мне:
о маме, о сыне, о дочке,
о Боге, любви и войне...
Я вновь отрицаю бессилье.
И вижу в глухом полусне
вздымается сфинксом Россия
вдали, предо мной и во мне.
ПОД МУЗЫКУ ВИВАЛЬДИ
(монолог женщины)
Пригласил: — У меня побывайте!
А когда я пришла "побывать",
ты поставил кассету Вивальди
и пытался меня целовать.
Ты трепался, как должно поэту...
и касанья сладки, и слова.
А я слушала музыку эту,
и кружилась моя голова.
И казалось, любовь полыхает.
И казался возвышенным трёп,
Я Вивальди впервые слыхала —
чаще рок, или рэп, или поп...
И когда обо всем я забыла,
и когда меня страсть повела,
Может быть, не тебя я любила,
может быть, я Вивальди дала.
Я расплакалась, я улыбалась...
И, не видя тебя пред собой,
я с Вивальди всю ночь целовалась
и любила его, милый мой.
* * *
Пастух проходит, рваный и худой.
Худые, утомленные коровы.
Их вымена — щетинисты, суровы.
Наверное, неважный с них удой...
И сумеречный свет бестеневой,
до горизонта тихая картошка...
И вдаль смотреть — чуть грустно, но не тошно —
как в серый небосвод над головой.
РЕПЕТИЦИЯ СМЕРТИ
После дикой, бессмысленной пьянки
Я уже ничего не хочу.
И как бес или сломленный ангел
сквозь тоннель в мирозданьи лечу.
И хохочут носатые черти.
И амурчик трубит в гнутый рог…
Для меня репетицию смерти
изобрёл осмотрительный Бог.
* * *
Живу, себя, родного, не любя.
Не сотворяю из себя кумира.
