С этого момента все вооружение команды было заряжено и готово к любой ситуации, с которой мы могли столкнуться. В любом районе за пределами базы могли быть враги, способные открыть огонь по нашим вертолетам. Поэтому, как только мы пересекали заграждения, мы должны были быть начеку.
На высоте полторы тысячи футов (прим. 450 м), вне зоны обстрела из стрелкового оружия, я поднял машину на уровень крыла «Кобры». В строю уступом влево мы направились в полет к Фу Куонг. «Кобра» шла на скорости от девяноста до ста узлов, чтобы разведчик мог держаться рядом.
Кроккет и я отработали несколько сигналов по интеркому, чтобы точно знать, как отреагирует другой, когда мы опустимся ниже. Потом мы расслабились и выкурили по сигарете. На пути вниз к Фу Куонг мы немного разговаривали о погоде и местности под нами, и просто шутили, чтобы слегка расслабиться, прежде чем достигнем района поиска и зоны возможного контакта с врагом.
Возвращая меня к реальности Кэррис вышел по VHF:
— Один Семь, вы видите слияние Тхи-Тинь и Сайгон прямо у вас по носу?
— Да, вижу их.
— К востоку от слияния примерно в трехстах ярдах (прим. 270 м), есть большое зеленое открытое пространство. Давайте вы спуститесь в этот район и начнем работать оттуда.
— Вас понял.
Я чувствовал, как растет мое возбуждение. Я, наконец, управлял собственной машиной-разведчиком. Я был не на пробном или переобучающем полете с кем-то, кто сидел в кабине, проверяя меня. Тут были только я и борттехник. Крокетт полностью полагался на меня в деле управления вертолетом.
Я начал визуальный поиск в травянистом районе внизу. Одна из многих вещей, которые я узнал от Джонса и Моррисона, это то, что вы не просто спускаетесь с высоты в район поиска. Сначала вы просматриваете его с высоты, чтобы прикинуть, где вас может ждать враг. Я искал людей, какие-то следы пеших переходов или все, что угодно, что выглядело необычным.
С чувством разочарования, что район выглядел нормально, Кэррис вызвал меня по VHF:
— ОК, Один Семь, мы направляемся для ВР вверх по реке Сайгон. Мы получили зону свободного огня в пятистах метрах по обе стороны Большой Синей. Речное движение разрешено только после 08 утра, так что все, кого вы увидите в такую рань — враги. Когда спуститесь, ложитесь на курс три три ноль градусов, пока не выйдете к реке и тогда я дам вам новый курс.
Я прижал правую педаль, двинул ручку циклического шага вперед-вправо и убрал шаг-газ. Это был маневр, которому меня научил Джонс: вертолет вышел из крена на правый борт и быстро вошел в правый нисходящий разворот. Я быстро потерял высоту и был над поверхностью в считанные секунды. Кэррис вывел «Кобру» на левостороннюю циркуляцию, чтобы держать меня в поле зрения.
Когда земля приблизилась, я выровнял машину, двинув ручку циклического шага влево-вперед и подняв шаг-газ. Это выкатило меня прямо вперед с прямолинейным движением, которое я немедленно изменил. Идти прямым курсом прямо в область поиска может оказаться фатальным, если вокруг на земле окажутся вражеские войска.
Я закончил выход из виража и развернулся. И снова развернулся. Затем снова. Наконец сделал пару кругов вокруг травянистой области, чтобы убедиться, что я в порядке. Я ничего не видел и в меня никто не стрелял.
Я сообщил Кэррису:
— ОК, Три Восемь, у нас все хорошо. Как насчет направления?
— Принял, Один Семь. Поверните направо, направление три три ноль градуса к Малой Синей.
Кэррис был еще на полутора тысячах футах (прим. 450 м) и держал меня все время в поле зрения. На высоте у него макросъемка. Прямо над поверхностью, где я находился, у меня была микро.
Увидев, что я лег на курс три три ноль, Кэррис продолжил:
— ОК, поехали. Река, уходящая на норд-норд-ост, Тхи Тинь. Большая Синяя — это Сайгон, на норд-весте. Следуй вдоль Сайгон.
Подтвердив прием, я перешел на левый берег Сайгон и начал работать. Для лучшего осмотра местности я выбрал левый берег реки, а затем начал длинный маневр по замкнутой вытянутой орбите, при котором кружил вверх и вниз по реке. С места пилота на правой стороне вертолета положение над западным берегом позволяло мне видеть все справа снизу на нем и при этом на развороте видеть все на восточном берегу.
Я начал свой поиск с полета на север вверх по реке примерно на сто ярдов (прим. 90 м), пересекая воду справа от меня, вернувшись вниз по правому берегу примерно на те же сто ярдов, а затем, завершив круг, вернувшись налево через реку в серии широких, пересекающихся кругов. Передние рабочие круги дали мне четкий обзор на пятьдесят ярдов (прим. 45 м) или около того, по каждому берегу реки, а, так же, возможность смотреть вниз на воду.
На одной из этих циркуляций, на одном из нескольких небольших притоков впадающих в Сайгон, я засек неактивный бункер, пять на пять футов (1,5х1,5 м) на западном берегу и ряд рыболовных ловушек.
Я продолжал непрерывную передачу информации на UHF, о том, что видел и знал. Наводчик-оператор Кэрриса на переднем сиденье отметит все на своей карте. После полета он будет использовать карту с пометками при разборе со 2-м и 3-м отделами дивизии.
Примерно через пятнадцать минут в режиме поиска, я возвращался к левому берегу, когда что-то вроде черной карандашной черты в небе привлекло мое внимание. Примерно в трех или четырех километрах от меня на горизонте справа поднимался бледно-серый дым.
Я прижал тангенту и перебил Кэрриса:
— Эй, Три Восемь, у меня дым! На три четыре ноль градусов, может быть в трех километрах от меня кто-то готовит на огне. Ты видишь? Это на реке?
— Неа, я не могу этого видеть. Почему бы тебе не направиться в ту сторону и посмотреть, что там у нас.
Я скомандовал Крокетту «Наизготовку», быстро повернул направо и полетел прямо на дым.
Когда я оставил реку слева и пересекал большое открытое рисовое поле, Кэррис вышел по радио.
— Ты направляешься к изгибу реки. Это, наверное, огонь очага. Сделай первый проход, но держи скорость, не рискуй. Не замедляйся внизу.
Согласно отчетам разведки, которые мы получили, я должен был считать любого в этой лесной глуши, кто готовит себе еду на огне в этот утренний час, врагом. Но они могут быть и гражданскими. Как я могу это узнать, прежде чем пройду над ними на шестидесяти или семидесяти узлах?
В те несколько секунд, когда я отходил от реки, я вдруг вспомнил, чему дядя Билли учил меня в горах Арканзаса. Белка на стволе дерева всегда будет оставаться на противоположной стороне от того, что она считает угрозой. Она будет огибать дерево, убегая от шума, удерживая ствол между собой и любой возможной опасностью. Дядя Билли посоветовал бросить камень на другую сторону дерева. Когда белка обогнет ствол, у тебя будет возможность сделать хороший выстрел. Заглянуть сзади на этот огонек стало казаться хорошей идеей.
Я резко свернул вправо, примерно в клике от дыма и сделал широкую дугу. Я подумал, что смогу сделать круг прямо над очагом на уровне два два ноль, опустившись очень низко и петляя на своем пути ниже уровня верхушек деревьев, где это возможно. Если бы они услышали нас, то мы могли, по крайней мере, их запутать. Зайти в тыл с севера, вместо того, чтобы делать очевидное и появиться у них по фронту с юга.
Набрав около пятидесяти узлов, я внезапно влетел в прогалину над небольшим притоком. Дым от огня свернулся колечком прямо перед моим фонарем. Среагировав быстрее, чем успел подумать, я сбросил шаг-газ, резко дал правую педаль и рванул вправо-назад ручку циклического шага, чтобы резко войти в правый замедляющий вираж. Я смотрел вниз, с пятнадцати-двадцати футов (4,5–6 м) над уровнем воды, в лица шести человек, сидящих на корточках у костра.
Я видел лежащее рядом оружие, в основном АК47. На бревне, поперек рюкзака, лежал один полуавтоматический СКС. Люди были в шортах, некоторые в синих, некоторые в зеленых, остальные в черных. Никто не носил рубашек. На одном мужчине был жилет с магазинами к АК47. Все они были в сандалиях Хо Ши Мина, но никто не носил головных уборов. Очевидно, они не слышали, как я подходил. Я не знал, был ли включен у меня микрофон. Все что я помню, это мысли: «Вот черт! Что мне теперь делать?»
