Земли Западной Украины – Восточную Галицию и Волынь – Польша привыкла считать своими, и, когда у неё была такая возможность, активно занималась их полонизацией. О полонизации 1920–1930-х гг. Мотыка рассказывает подробно, соглашаясь, что насаждение польского языка, замещение всех начальственных постов поляками и разрушение православных храмов никак не могли вызвать симпатии украинского населения, которое издавна жило бок о бок с польским: те и другие деревни находились в этих краях всего в нескольких километрах друг от друга. Так было до тех пор, пока не ослаб контроль и не ожесточились нравы. Пока советские войска сражались с нацистами, украинцы и поляки уже заглядывали вперёд, туда, где, по их мнению, ожидался рассвет именно их национального проекта, – надо было лишь подстраховаться, чтобы ничего не помешало.
Наиболее выдающихся «успехов» в этом деле достигли украинцы. Пользуясь потворством немцев (которые считали, что украинцев контролировать легче, чем поляков), они за короткое время полностью «очистили» от поляков Волынь и приступили к Восточной Галиции. Мотыка не писатель-художник, он историк, и тем страшнее количество страниц книги, которые заняты одним: монотонным перечислением убийств. Зверских убийств («резня» – это не экспрессивное, а прямое обозначение образа действий), количество которых исчисляется в десятках тысяч – не менее четырёх, хотя возможно, что и шести, и восьми, ибо достоверно подсчитать их невозможно. Убивали мужчин, женщин, детей; за ночь исчезали целые сёла. Убивали случайно находившихся в польской среде русских, евреев и украинцев. Украинским мужчинам, женатым на польках, предлагалось убить членов своей семьи и тем самым доказать верность Украине; тех, кто не соглашался, – убивали. Всё это производили бандиты из вооружённых формирований ОУН-Бандеры без открытых приказов, но при прямом попустительстве Романа Шухевича. В некоторых случаях им помогало украинское соединение СС «Галичина». Массовые убийства женщин и детей оказывали деморализующее действие даже на самих украинцев, поэтому, перейдя к Восточной Галиции, Шухевич решил ввести некоторые начала «гуманности»: предварительно разбрасывались листовки, предписывающие полякам убираться с украинских земель, женщин и детей предполагалось не трогать (впрочем, замечает Мотыка, приказ этот часто не исполнялся, но никто из бандеровских карателей не получил хотя бы порицания от руководства). Из мужчин в Восточной Галиции убивали в первую очередь тех поляков, кто обладал некоторым авторитетом: ксёндзов, учителей, инженеров, чиновников, лесников. Украинская интеллигенция теоретически не одобряла массовых убийств, но фактически смотрела на это сквозь пальцы.
Нельзя сказать, что поляки оставались смиренными овцами. Они создавали отряды самообороны. Бандеровцам последовательно сопротивлялась Армия Крайова. Там, где украинцы составляли явное меньшинство, – например, на Холмщине, – поляки совершали акции устрашения и мщения, которые отличались только меньшим размахом и тем, что поляки не резали своих жертв, а стреляли в них. Всё же, по утверждению Гжегожа Мотыки, счёт убийств мирных граждан, совершённых поляками, идёт на сотни, а не на тысячи, и они были спровоцированы ужасом перед тем, что к тому времени совершилось на Волыни.
Польский историк приложил очень много усилий, чтобы убедить украинского читателя в своей объективности. Он не только признал порочность полонизации, не только подробно описал несколько случаев, когда поляки убивали украинские семьи, но и снял с украинцев вину за подавление восстания в Варшаве, и, наоборот, возложил часть ответственности за убийства на рейх и Советский Союз, которые, по мнению Мотыки, своими репрессиями способствовали ожесточению нравов на Западной Украине. Но он нигде не написал, что Волынская резня была, во-первых, справедливым актом возмездия украинцев, а во-вторых, представляла собой провокацию КГБ. А это единственная точка зрения, которую – нередко именно в таком комбинированном сочетании – соглашается рассматривать современная украинская историография. Впрочем, этот шизофренический подход наметился ещё с подачи Шухевича, когда, с одной стороны, украинская пропаганда распространяла тезис «Они нас на Холмщине – мы их на Волыни» (порядок следования намеренно перевран), и в то же время зафиксировано, что уже в 1944 году УПА прилагала старания и вербовала фиктивных «свидетелей», чтобы свалить массовые волынские захоронения на советских партизан. Мотыка со своими поисками правды в эту мифологию не вписался, а потому книга его на Украине была признана лживой и враждебной.
Очевидно, что, несмотря на безответственные заявления польского министра иностранных дел Гжегожа Схетыны о том, что концлагерь «Аушвиц» освобождали украинцы, память двух близких и взаимно ожесточившихся народов далека от успокоения.
Теги: Гжегож Мотыка , От Волынской резни до операции «Висла»
Становление «Красной машины»
В "Бартоне Финке" братьев Коэнов знаменитому молодому драматургу, который начинает работу в Голливуде, поручают написать сценарий стандартного фильма «о борцах». Он создаёт шедевр, наполненный болью и экзистенциальной проблематикой.
Здесь, если отойти от контекста, ухвачена основная проблема, стоящая перед современным художником: в какую сторону идти? Создавать шедевр для узкой группы зрителей и читателей башни из слоновой кости или предлагать «борцов» широкой публике?
Авторы сериала «Молодёжка» , который идёт по каналу СТС, наверняка тоже задавались этим вопросом.
С чем выйти к зрителю? С фильмом о судьбе спортсмена, неразрывно связанной с травмами, борьбой за место в основном составе, сложными отношениями с одноклубниками, жёнами, любовницами и детьми? Рассказать об обычной жизни хоккеиста, в которой даже матч - это набившая оскомину рутина, подёнщина, тяжкая невыносимая работа? Показать усталых угрюмых мужиков с клюшками, побитых жизнью, жующих изо дня в день тяжёлый чёрный хлеб хоккеиста провинциальной команды? Дать сеанс разоблачения хоккейной магии или, напротив, увлечь зрителя романтикой хоккея, очаровать его молодостью, напором, энергией, позволить проникнуться командным духом?
Авторы «Молодёжки» пошли по пути создания «фильма о борцах», сериала для всех, в котором спортивная составляющая сочетается с отчётливой мелодраматической линией и ярко выраженной ориентацией на молодёжную аудиторию. Жёсткому реализму они предпочли облегчённое, позитивное по своему посылу повествование. И это верное решение. Достоевский и Салтыков-Щедрин подождут. Драм и трагедий, чернухи и повествований о мерзостях российской жизни у нас в избытке. А вот фильмов, в которых вал бытовых проблем не перекрывал бы общего позитивного течения жизни, всегда не хватает.
История хоккеистов из провинциальной молодёжной команды «Медведи», изложенная в «Молодёжке», пронизана жизнеутверждающим пафосом. Здесь не стоит ждать глубины и широты. Задача состоит в другом – в формировании позитивного настроя, в пробуждении добрых чувств. «Молодёжка» – коммерческий продукт. Но это тот случай, когда слово «коммерческий» выступает как своеобразный знак качества. Это тот фильм, который можно с интересом посмотреть после трудного рабочего дня, погрузиться в историю, а не наблюдать за тем, как актёры разыгрывают психологию, а сценаристы натужно давят из себя нечто концептуальное. «Молодёжка» – один из редких примеров крепко сделанного отечественного сериала, нацеленного на самую широкую аудиторию. При этом он выгодно отличается от своих конкурентов чувством меры. Здесь нет изматывающих, затянутых мелодраматических сцен, искусственного юмора, назойливого молодёжного сленга.
«Молодёжка» вообще один из немногих сериалов, в котором молодёжь представлена не в виде эгоистичного деградирующего сброда и не в образе инфантильных зверушек. У неё своя непростая жизнь, у неё свои, пусть порой и ошибочные, ложные цели, к которым она идёт и которых намерена добиться. Она небезупречна с точки зрения морали, не образцово-показательна, но она живёт, ошибается, ищет, теряет и находит и в конце концов совершает верный человеческий выбор.
Каждый из героев нарисован парой мазков. Скупо. Но мазки положены профессионально, а краски живые и естественные. Простота и лаконичность идут только на пользу. Даже второстепенные персонажи здесь выведены умело. Самая колоритная фигура из их числа – Бакин-старший (Н. Добрынин) – простой работяга, который души не чает в сыне и переживает за судьбу своего Сени, стоящего в воротах «Медведей», трогательно и местами забавно.
Впрочем, «Молодёжка» не была бы российским сериалом, если бы за всем этим «житейским трескучим шумом» мелодрамы и молодёжного сериала не ощущалось «торжествующих созвучий» чего-то большего, чем рассказ о взаимоотношениях молодых хоккеистов. Авторам «Молодёжки» в рамках избранного сюжета удалось нарисовать своеобразную модель современной России, ухватить узловые точки и особенности её развития, тот слом эпох, который она переживает. История «Медведей» символична и метафорична. В ней словно воплощена судьба всей страны, отражена её потребность в сильном лидере, способном повести за собой, в общей, объединяющей всех цели, в придающей смысл существованию идее, стремление к братству и товариществу.
