Вернемся теперь к дальнейшему рассказу о военной судьбе безрукого разведчика — парашютиста Володи Зеболова и его отношениям с будущим комдивом и писателем Вершигорой. В густонаселенной документальной книге «Люди с чистой совестью» многое названо напрямую, о другом догадываешься из контекста.
В трагикомические тона окрашены сцены первого парашютного задания Володи Зеболова, когда самой судьбе заблагорассудилось снова свести их с Вершигорой.
Юношу с радисткой после окончания разведшколы должны были сбросить на парашютах в районе, занятом немцами. Но самолетный штурман в сложных условиях полета «недовернул» больше чем на сотню километров. И парашютисты приземлились в Брянских лесах, в самой гуще партизанского края, притом в разных местах.
Юношу окружили бойцы самообороны. «Приземлившись у ветряка и увидев бегущих к нему вооруженных людей, Зеболов решил, что он попал в руки противника. Быстро отстегнув стропы, он отбежал в картофельное поле и залег. Партизаны оцепили белое пятно парашюта. Пока они возились с ним, Зеболов успел отползти дальше… Зная, что под «Бахмачем» никаких партизан нет, и слыша русские окрики, парень решил, что попал в лапы полиции. «Все кончено», — подумал он и бросил гранату себе под ноги. Партизаны кинулись врассыпную, но она не взорвалась. Очевидно, какой-то из «пальцев» на руке Зеболова, смастеренный руками хирурга, все же действовал плохо…».
Хорошо, что об этих событиях узнал Вершигора, случившийся неподалеку. Он нашел Володю под охраной, лежащим на земле, связанным, избитым. Своего недавнего сотоварища по разведшколе взял на поруки. «Зеболов после этого пристал ко мне, — заключает Вершигора. — Со мной он пришел к Ковпаку».
При добродушии и нежности к друзьям Вершигора, если требовалось, был человек жесткий и решительный. Уже в наши дни, в 2005 году, это по-своему дал ощутить посетителю музей Российской армии в Москве. Среди множества других разнообразных экспонатов юбилейного года он представил и мини-выставку документальных фотографий Вершигоры поры войны. Один из посетителей, пожелавший укрыться за псевдонимом Babay, поместил отзыв об увиденном в интернетовском разделе «club. foto. ru».
Привожу его здесь. «На мой взгляд, — пишет автор, — самый великий фотограф вообще всей 2-й мировой войны — это Петр Петрович Вершигора. Да, генерал — майор, да, Герой Советского Союза. Да! А кто-нибудь видел его серию из трех снимков «Допрос и расстрел полицая»? Снято жестко, даже жестоко. Снято профессионалом — Вершигора все же имел диплом кинорежиссера. Но допрос вел он. Решение о расстреле принимал он. И это не были снимки палача, типа, как один американец — снайпер на винтовке во Вьетнаме установил фотик и снимал расстрел и с задержкой падающего человека. Нет! Всего три кадра в серии. Запутавшийся человек, тут цитирую книгу Вершигоры: «Усю Расею германец омманул» («Люди с чистой совестью»), потом осознание вины перед расстрелом: «Скажите, что Никифор подох как собака», а потом этот Никифор в могиле глубиной в полтора штыка лопаты, я для кота больше вырыл. И вторая серия Вершигоры — замерзшие трупы убитых еврейских детей. Просто лежат. Глаза открыты… А у кого на щечке замерзшая струйка, а кто просто как фарфоровая кукла лежит…
Достоверность — главное оружие фотографии, — заключает автор. — Иногда фотография становится оружием человечности» (http:/club.foto.ru.).
…К январю 1943 года Володя Зеболов был уже в числе наиболее проверенных и надежных бойцов из окружения Вершигоры. Начальник разведки брал его с собой на самые рискованные задания. Описанием такого случая открывается «Часть вторая» книги.
В начале января Сумскому партизанскому соединению в боях с наступавшими на пятки карателями по тонкому проседавшему речному льду предстояло вместе с тяжелой военной техникой форсировать Припять в самых болотистых местах Полесья. Времени не оставалось никакого. А тут еще в тылу объявился какой-то подозрительный лесной отряд, смахивающий на полицейские формирования, но выдававший себя за своих. Патрульное охранение ковпаковцев задержало несколько вооруженных людей мужицкого вида. Они пытались бежать. Когда же их схватили, то принялись упрямо твердить, что они самостийные партизаны из отряда какого-то Бати, свои, и готовы это доказать.
Получить поддержку и четкую ориентацию на местности для верного ухода от карателей — лучшей подмоги в этот момент ковпаковцам трудно было вообразить. Но, прежде чем войти в контакт с предполагаемыми помощниками из якобы здешнего партизанского отряда, следовало убедиться, что это не волчья яма, не подстроенная ловушка. Но как это сделать? Когда враг брал за горло и промедление могло оказаться гибельным?
Исполнить сразу все — проверить подлинность лесных братьев, получить информацию и поддержку — можно было самым опасным для жизни способом. Лично отправившись в расположение таинственного отряда. А он находился где-то за лесной чащобой и болотами, куда не пробраться карателям.
Начальник разведки Вершигора взял эту задачу на себя. В помощь и поддержку отобрал только четверых спутников. Среди них назван Володя Зеболов.
Рассказ об этой «болотной экспедиции» в отряд Бати и описание того, что они там увидели и узнали — один из ярких эпизодов в потоке партизанских картин. Героическое и трагическое у Вершигоры нередко соседствуют и переплетаются с комическим. Автор — человек с природным чувством юмора, добродушным, порой язвительным. Повествование здесь к тому же нередко переходит почти в приключенческий жанр.
Одна из своеобразных фигур, с которой они столкнулись у Бати (партизанский отряд оказался-таки настоящим), — одинокий народный мститель, по прозвищу Нин. Нелюдимый, замкнутый человек, недавний сельский киномеханик. Прозвище женской окраски приклеилось к нему неспроста.
Какое-то время назад каратели для устрашения публично повесили в райцентре девушку — диверсантку по имени Нина (некоторыми подробностями случай в чем-то отдаленно сходствовал с гибелью Зои Космодемьянской). А спустя несколько дней на ее могиле ночами стали появляться свежие букеты цветов. Поползли даже слухи, что девушка ожила и встает ночами. Кто же приносил цветы на могилу? Партизаны проследили. Ночным воздыхателем оказался этот самый киномеханик.
В отместку за смерть девушки он собирался убить здешнего немецкого начальника. Вместо одиночного теракта партизаны уговорили «Нина» взорвать кинозал, когда там на групповой просмотр набьется много немецких солдат. Так оно и случилось. На грузовиках прикатила военная команда смотреть фильм с Марлен Дитрих в главной роли на немецком языке. Зал взлетел в воздух, когда там находилось около двухсот оккупантов.
Вот в роли такого романтического одинокого народного мстителя под видом нищего и бродил по дальним маршрутам здешней округи (проделывая по 50 и более километров в день) безрукий соглядатай Володя Зеболов. Ноги у безруких калек сильные. Можно сказать, не ходил, а летал. Местный говор с аканьем, лексически состоящий в здешнем Полесье из скрещения и смеси белорусского, украинского и русского языков, Володя знал с детства. Был ловок, смекалист. И все запоминал. На безрукого нищего немцы не обращали внимания. А после его походов взлетали на воздух склады, железнодрожный мост, а иногда и поезда.
Безрукий соглядатай превращался в ловкого и быстрого поводыря для подрывных партизанских групп.
В остальном же Володя Зеболов был сентиментальный мечтатель и романтик — не меньше, чем тот Нин из отряда Бати. «Инвалид первой группы», «непригоден» — это по записи в военном билете. А вот еще как сгодился!
Трогательно описано молодежное партизанское отделение, жившее чуть на отшибе, и романтическая дружба инвалида с радисткой Анютой Маленькой. Радистка эта в отличие от других обыкновенных радисток, вроде сброшенной с Володей на парашюте, была человеком непростым, наделена особыми полномочиями, имела специального ординарца, доступ к самым секретным документам и, не исключено даже, вдобавок скрытое звание и чин по линии НКВД. Ведь через кого и знать, чем занята соседняя армейская разведка? Впрочем, такое допущение не выдумано, а взято из многочисленных публикаций последних десятилетий, о чем речь еще впереди. Однако же молодость, партизанское братство в ситуациях постоянного риска раскрывают лучшее в человеке. В обычную свойскую дивчину легко превращалась и Анюта Маленькая.
«Довольно капризная девушка, — описывает Вершигора, — но с Володей у нее установился трогательно-грубоватый тон… Когда Зеболов хандрил, она подходила к нему и, заглядывая в глаза, говорила:
— Не горюй…
Анюта работала на своей рации, связывая меня с фронтом. Недостатка в полезных данных о немцах у меня не было, и ей приходилось работать целый день. Они занимали отдельную хату — небольшой коллективчик молодежи: Володя Лапин, Анюта Маленькая, ее повозочный и ординарец Ярослав из Галичины… Володя Зеболов, Вася Демин…
