Как пройти на Болотную?
Говоря о премии этого года, важно вспомнить и тех, кто на конкурс не попал. Не была допущена, например, группа Pussy Riot. Из солидарности с ней от участия отказались группа Electroboutique и фотограф Игорь Мухин. Полностью отсутствует целый фланг левого политического искусства. Не нашлось места «бедному», или «антигламурному», искусству в лице Ирины Кориной, Петра Белого, Анны Желудь, Анны Титовой. Их место занимают успешные в большинстве своем художники с большим творческим стажем, представляющие деполитизированное, зрелищно-развлекательное искусство. Видимо, именно такой, свободной от текущего политического момента, видит ситуацию в нашем искусстве экспертное сообщество. По сравнению с практикой прошлых награждений этот подход не кажется свежим, но в этом году он еще сильнее выражен. С самого возникновения устроители премии стремилась скорее увенчать уже признанных мэтров, нежели открывать новые звезды. В 2011 году она была вручена Юрию Альберту, в 2010-м — Александру Бродскому, в 2009-м — Вадиму Захарову, и даже в 2007-м, первом году существования премии, ее присудили Анатолию Осмоловскому. Все это уже вошедшие в историю искусства художники. Единственный раз, в 2008 году, премия досталась актуальному и спорному художнику — Алексею Беляеву-Гинтовту, художнику, не скрывающему своих националистических взглядов. Из последовавшего скандала, видимо, все сделали оргвыводы. В этом году выставка ориентирована на строго определенный тип искусства, а в суждениях экспертного сообщества наметилась явная эволюция, притом что сами эксперты не поменялись. Но пять лет назад актуальное искусство было на подъеме, и в творческом, и в материальном смысле. А на волне финансового кризиса искусство стало распадаться на два направления. Первое — это неофициальные выставки «для своих», «квартирники» и «Проект Фабрика», который за последний год стал оплотом вольнодумства. Попадая в галереи, это искусство вызывает возмущение публики и нарекания власти. Другой тренд — традиционное искусство, не желающее выходить из области эстетического на территорию политики. Сводить на одной выставочной площадке представителей этих направлений больше не получается. Экспертное сообщество в этой ситуации выбрало консервативную, охранительную позицию. Так что жюри предстоит решить неразрешимую задачу — определить, кто достоин главного приза: AES+F, Гриша Брускин или Аладдин Гарунов? Все они по большому счету его достойны. Но вот признал бы их победителями сам Кандинский — вопрос.
Возвращенец / Искусство и культура / Театр
Возвращенец
/ Искусство и культура / Театр
Роберт Стуруа: «Сегодня люди рады моему возвращению, приветствуют, но стоит чуть-чуть споткнуться, не пожалеют. Значит, снова уйду. Уже сам. И плакать не буду...»
На прошлой неделе в Тбилиси завершились гастроли московского театра «Et Сetera». Худрук Александр Калягин и главный режиссер Роберт Стуруа решили показать грузинской публике два спектакля — «Бурю» по пьесе Уильяма Шекспира и премьеру этого сезона «Ничего себе местечко для кормления собак» по произведению французского драматурга Тарика Нуи. Уже в ходе гастролей стало известно, что министр культуры Грузии Гурам Одишария подписал приказ о восстановлении Роберта Стуруа в должности художественного руководителя тбилисского Театра имени Шота Руставели, с которой он был со скандалом уволен в августе 2011-го...
— Вот вы и вернулись в свой город, знакомый до слез, Роберт Робертович.
— Старался прилетать сюда. Едва появлялась возможность, пользовался ею. Когда репетировал пьесу Нуи с длинным названием, был сложный период, поэтому несколько месяцев безвылазно просидел в Москве. Зато потом получились небольшие грузинские каникулы.
— Но в роли гастролера вы на родину точно не приезжали.
— Да, поворот судьбы. «Бурю» я поставил в «Et Сetera», еще работая в Театре Шота Руставели. Пока мы с Александром Калягиным планировали гастроли в Тбилиси, мои отношения с тогдашними властями Грузии испортились вконец, и все завершилось увольнением. Сан Саныч позвал к себе, я подумал и согласился. В тот момент не мог предположить, что через неполных полтора года вернусь туда, где прослужил полвека. Я уходил навсегда... И, знаете, это идеально вписывалось в традиции нашего театра. Выдающегося режиссера Сандро Ахметели расстреляли в 37-м, Котэ Марджанишвили, Додо Алексидзе, Михаилу Туманишвили «повезло» больше: их не репрессировали, а лишь выгнали на улицу. Я пополнил почетный список — после тридцати лет работы худруком... Люди неожиданно живо отреагировали на мою отставку. Перед театром прошел стихийный митинг, на который собралось столько народу, что на какое-то время даже встало движение на проспекте Руставели, протестующие перекрыли проезжую часть. Я в этом не участвовал, сидел в мастерской, паковал вещи, книги. Потом уехал в Москву. А теперь вот министр восстановил меня. Это похоже на возвращение в семью после развода. Пока супруг отсутствовал, у жены были другие мужчины, он знает об этом, но должен все начать заново. Получится ли?
— Вы ведь тоже закрутили бурный роман на стороне, Роберт Робертович.
— Я и раньше изменял, но делал это только с иностранками, что не самое тяжкое преступление. По крайней мере, так себя оправдываю... Сейчас ситуация иная. Мало вернуться к прежней жене, необходимо предложить ей что-то свежее, интересное. Нужен сильный драматургический материал. Идеи есть, но окончательно пока не определился. Понимаю лишь, что это не должна быть пьеса, напрямую касающаяся событий последних двадцати лет.
— Боитесь параллелей?
— Не хочу чрезмерной публицистичности, лобовых газетных сравнений. Сегодня это ни к чему. Когда в 2003-м к власти пришел Саакашвили, я поставил спектакль о нем. Мне не понравилась Мишина манера выступать с трибуны: он легко впадал в истерику, в уголках рта появлялась пена, что выглядело эстетически отталкивающе. Хотя дело, конечно, не в этом. Однажды, еще в самом начале, Саакашвили позвал меня и в моем присутствии так разговаривал с министром культуры, что я испытал стыд за обоих: что один терпит, а второй допускает подобный тон — даже не пренебрежительный, а хамский, оскорбительный. Пьесу «Солдат, любовь, охранник и... президент» написал Лаша Бугадзе, имеющий репутацию политически неблагонадежного. Получилась сатира, трагикомедия. Актер, игравший Президента, внешне очень похож на Мишу. Немного странный, чудаковатый тип с замашками садиста.
— Саакашвили был на премьере?
— Приходила его мама... Это спектакль не персонально против Миши. Мне кажется, кресла всех руководителей заражены каким-то вирусом, и те, кто в них садится, заболевают. Раньше или позже, сильнее или слабее. Чем выше пост, тем опаснее зараза. И вакцины нет, пока не смогли ее открыть. С Саакашвили метаморфоза произошла очень быстро, значит, изначально в нем что-то было не так. Если бы человек шел к власти, чтобы помочь стране, он не поддался бы искушению с подобной легкостью. Вскоре после премьеры «Солдата» у нас состоялись гастроли на сцене Театра Моссовета, но я решил не везти спектакль в Россию. С одной стороны, не хотел выносить сор из избы, с другой — понимал, что реакция московской публики на увиденное будет неоднозначной. У Миши очень мощное лобби — и в Грузии, и за ее пределами. Он сумел убедить мир, что является светочем демократии и ярым борцом за свободу. Попытка объяснить, что это, мягко говоря, не совсем так, наталкивалась на недоумение. Саакашвили умело построил потемкинские деревни, в которые многие поверили. Надежды, связанные с его приходом к власти, быстро сменились разочарованием, а затем и страхом. В Грузии это давно почувствовали, а на Западе у людей лишь сейчас раскрываются глаза. Последние выборы в парламент помогли. В России все поняли раньше. После войны из-за Южной Осетии.
— Вам приходилось публично высказываться на тему этого вооруженного конфликта?
— В августе 2008-го мы с друзьями сели в машину и поехали в сторону Гори, где попали под бомбежку российской авиации. Пришлось удирать... В Тбилиси вернулись лишь дней через двадцать. Я видел все своими глазами и даже записал видеосвидетельство для архива... Понятно, что эта история на долгие годы. Напрашивается параллель с Эльзасом и Лотарингией, которые отошли к Германии, а после Первой мировой войны вернулись в состав Франции. Я ставил спектакль в Саарбрюккене, а обедать вместе с немцами ездил в ресторан по другую сторону границы. Мне кажется, правильный путь предлагает Бидзина Иванишвили: надо создать в Грузии такие условия для жизни, чтобы народы Абхазии и Южной Осетии захотели вернуться. Конечно, это быстро не делается...
