И вот однажды, когда улов рыбы оказался еще меньше, чем обычно, Слокам принял окончательное решение пуститься в плавание вокруг света в одиночку. Эту мысль навеяли ему любовь к морю, непоколебимое доверие к своей яхте и убеждение, что путешествие вокруг света на малом судне с одним только человеком на борту вполне возможно. Вряд ли Слокам думал о том, чтобы вызвать сенсацию. Но ему очень хотелось доказать, что в душе людей, лишенных возможности заниматься любимым делом, дремлют огромные силы.
Путешествие вокруг света требовало тщательной подготовки. От своих друзей в Глостере Слокам получил в подарок много сушеной трески, бочонок рыбьего жира для усмирения волн, яркий рыбацкий фонарь, сети, гарпун, ящик патентованной краски для покрытия днища, большую каютную лампу, которая днем могла служить печкой, и много других мелочей, которые могли оказаться полезными в океанском плавании. На деньги, полученные в ломбарде за несколько поврежденный капитанский хронометр, Слокам пополнил в Ярмуте свой провиант, приобрел шесть бочонков для пресной воды и купил за один доллар простые штампованные часы. Это был его единственный прибор для измерения времени в течение всего путешествия, начавшегося 24 апреля 1895 года.
Слокам, хорошо знавший все океаны, отлично понимал, конечно, что кратчайший и быстрейший путь вокруг света пролегал по трассе, по которой плавали «шерстяные» клиперы и которая была проложена с запада на восток в южном полушарии в широтах, названных «ревущими сороковыми». Он решил, однако, плыть более длинным путем, включая Суэцкий канал, чтобы доказать, что парусники вполне могут конкурировать на коммерческих линиях с пароходами.
Первые дни в Атлантическом океане были одновременно первыми днями полного одиночества. Совершенно новое ощущение для человека, привыкшего к многочисленному экипажу. Слокам болезненно воспринимал свое одиночество, испытывал страх, разговаривал сам с собою, отдавая приказы несуществующему экипажу, беседовал с луной и громко пел все известные моряцкие песни. Тем временем «Спрей» вел себя превосходно, показывая неплохую скорость — до 150 миль в сутки, был послушным и «благоразумным» на волнах, словно образцовый ученик. После 14 суток плавания Слокам встретил барк «Ява». «Спрей», мчась при легком ветре под спинакером, быстро догонял большой парусник. Между капитанами состоялся примечательный разговор:
— Давно ли здесь штиль? — прокричал грубоватый капитан барка.
— Не знаю, капитан, — ответил Слокам. — Я здесь очень недавно, покинул мыс Сейбл две недели назад.
— Вы только послушайте, как врет этот американец, — услышал он в ответ. — Спустить флаг перед ним!
Слокам зашел на Азорские острова и четыре дня простоял в порту на острове Фаял, где его радушно принимали местные жители. Здесь он пополнил свои запасы свежими фруктами, а перед выходом в море объелся сливами и творогом. Его желудок плохо перенес это сочетание, и ночью Слокам впал в беспамятство. Совершенно лишенный сил, Слокам чувствовал, что «Спрей» самостоятельно борется со штормом, его заливают волны, но он стремительно мчится вперед. В ту злополучную ночь «Спрей» прошел 90 миль по бурному океану, не отклонившись ни на йоту от курса. В Гибралтар он прибыл через 29 дней плавания от мыса Сейбл.
Из книги Слокама известно, что в Гибралтаре англичане приняли его гостеприимно и сердечно. Моряки отдавали дань мужеству и мореходному искусству яхтсмена. Чопорные англичане сделали для него скидку, и Слокам отдавал визиты, не надевая фрака и цилиндра, которых попросту у него не было. Новые друзья рассказали ему, что переход в Индийский океан через Суэцкий канал и затем Красное море весьма рискован, поскольку в Красном море свирепствуют морские пираты, которым ничего не стоит захватить его яхту.
Тогда Слокам решил плыть в Атлантический океан, направляясь вдоль побережья Марокко к югу. Однажды он увидел устремившуюся за ним марокканскую пиратскую фелюгу. Началась гонка, в которой ставкой была жизнь или смерть. Гонка складывалась драматично. Ветер резко усилился, и, опасаясь потерять мачту, Слокам был вынужден зарифить паруса. Пираты приближались с неумолимой быстротой. Но тут огромная волна подхватила и подняла на свой гребень «Спрея». Покатившийся по палубе водяной вал сорвал шкот, после резкого рывка у самой мачты сломался гик. Слокам молниеносно убрал паруса и бросился за ружьем, чтобы дорого продать свою жизнь. Однако, выйдя на палубу, он увидел, что той же волной снесло мачту у фелюги и пиратское судно беспомощно покачивалось в океане…
В своей книге Слокам не объяснил, почему он не продолжил плавание вдоль Африканского материка на юг, а повернул на запад, к берегам Южной Америки.
«…в полдень я отдал якорь в Пернамбуку, пройдя благополучно за сорок дней весь путь от Гибралтара.
Устал ли я от такого перехода? Ничуть. Я чувствовал себя хорошо, как никогда в жизни, и стремился скорее броситься навстречу опасностям предстоящего плавания вокруг мыса Горн».
Вскоре Слокаму пришлось пережить приключение, которое могло окончиться трагически. Пытаясь избежать встречного течения, он поплыл слишком близко от берега и посадил яхту на мель. Слокам погрузил на шлюпку якорь, чтобы оттащить его мористее и чтобы во время прилива яхта оказалась на глубокой воде. Однако перегруженную шлюпку захлестнули волны. Слокам успел бросить якорь, но тут же очутился в воде, судорожно цепляясь за днище перевернутой шлюпки. В горячке он забыл, что, подобно многим «морским волкам», не умел плавать. Спасли его лишь хладнокровие и самообладание. При мысли, что друзья, которые отговаривали его от путешествия, скажут теперь: «А не говорили ли мы, что так будет», он нашел в себе силы бороться до конца. Все кончилось благополучно. Во время прилива он снял «Спрей» с мели и поплыл дальше.
«Спрей» — первая яхта, управляемая Джошуа Слокамом, совершившая кругосветное плавание.
Слокам полностью отдавал себе отчет в опасности и трудности избранного им пути в Тихий океан. Поэтому во время следующей стоянки, в Монтевидео, он привел в порядок корпус яхты, а в Буэнос-Айресе укоротил мачту более чем на 2 метра и бушприт — на 1,5 метра. Еще раньше он подумывал о бизань-мачте, чтобы при случае сменить парусное вооружение на иол. Однако из-за недостатка времени он так и не успел пошить бизань. Для плавания в холодных водах, омывающих Огненную Землю, он припас отличную печку. Во всех портах Южной Америки, в которые заходил «Спрей», его считали яхтой и не взимали с капитана никаких портовых сборов. Его встречали весьма радушно и с большим интересом, оказывая ему необходимую помощь. Это было одним из доказательств того, что к концу XIX века любительский парусный спорт пользовался популярностью не только в Северной Америке и Европе, но и в Латинской Америке.
Огибая издали берега Патагонии, «Спрей» встретился с сильными встречными ветрами. Однажды, когда «Спрей» с крепко зарифленными парусами плыл крутым бейдевиндом к югу, на него обрушилась огромная волна. Едва Слокам успел убрать паруса и вскарабкаться на мачту, как лавина воды кинула яхту в морскую пучину. Под ударом волны «Спрей» содрогнулся, как в лихорадке, и резко накренился, однако вскоре поднялся, словно поплавок, и стал легко взбираться на гребни следующих волн. Так подверглись еще одной проверке морские достоинства «Спрея».
Переход из Атлантического в Тихий океан был труднейшим экзаменом искусству мореплавателя и пробным камнем мореходных качеств любого парусного судна и мужества его экипажа. Путь вокруг мыса Горн, открытого в 1616 году голландским мореплавателем В.Схаутеном, вел через воды, на которых неустанно свирепствовали западные штормы, вздымавшие огромные, бурно пенящиеся волны. Суда проходили мимо диких, скалистых островов и рифов Огненной Земли, к которым подплывали с юга айсберги и даже целые ледяные поля. Парусные суда, плывшие на запад, неделями и месяцами боролись со встречными ветрами и беснующимся океаном.
Другой путь из Атлантического в Тихий океан был проложен со времен Магеллана через пролив, названный его именем. Для парусных судов он был столь же труден и опасен, как и путь вокруг мыса Горн, поскольку встречающиеся здесь узкие места не давали возможности маневрировать, а встречные шквалистые ветры и быстрые течения грозили выбросить судно на скалы.
Слонам сначала полагал обогнуть Горн (и стал бы таким образом первым мореплавателем, в одиночку победившим грозный мыс). Однако прямо у входа в Магелланов пролив он натолкнулся на столь сильный юго-западный шторм, что вынужден был отказаться от безнадежной попытки пробиться к югу. Он направился поэтому в Магелланов пролив и прошел было через него. Но сразу же после выхода из пролива в Тихий океан встречное течение и необычайно сильный шторм снесли «Спрей» к югу, чуть ли не до самого мыса Горн. Слокам стал уже опасаться, что вопреки его воле он вновь окажется в Атлантике. В последний момент ему удалось пройти между островами архипелага Огненной Земли и, обойдя скалистые берега и рифы, пробраться с юга, через канал Кокберн, между островами примерно в среднюю часть Магелланова пролива. Итак, Слокам вновь оказался на том же месте, которое покинул несколько недель назад.
