Замуж первый раз она вышла в семнадцать лет. Муж, еврей по национальности, имел возможность выехать из страны, и Наталья посчитала, что грех не воспользоваться этим. Они долетели до Рима, где провели кошмарный месяц, а затем приземлились в Лос-Анджелесе. Оказавшись в Америке, ей не пришлось себя ломать. У нее с рождения были американские замашки: «Я имею право на все!», «Я самая лучшая!», «Я все могу!». Ей очень скоро разонравилась работа модели: необходимость быть объектом, который представляет различную продукцию — кошачью еду или бриллианты, — как-то мало грела душу. Она пошла учиться в консерваторию, брала частные уроки, пела в ночном клубе, но хотелось ей петь не чужое, а собственное. Вот и стала Наталья писать стихи, сочинять музыку. А потом познакомилась с Эдуардом Лимоновым, приехавшим читать лекции в местный университет. В 1982 году она приняла его чудесное предложение отправиться с ним в Париж. Денег у Лимонова не было, и Медведева сразу же пошла работать. В знаменитейшем парижском кабаре «Распутин» она проработала около четырех лет, где познакомилась со знаменитым музыкантом Алешей Дмитриевичем. Потом пела в «Балалайке». Она бывала в тусовке, которая образовалась вокруг Хвоста, художника, музыканта, поэта Алексея Хвостенко (это тот, у которого «Под небом голубым есть город золотой.»). Но с русскими эмигрантами Наталья старалась не общаться. Часто это были люди из разряда «выпей — налей, налей — выпей». У них все было связано с прошлым: а помнишь? а что стало с этим? а что стало с тем? Да, она могла крепко выпить, послушать песни двадцатилетней давности, но она понимала: если вращаться в этой среде постоянно, жизнь может остановиться. Ей больше нравилось бывать в доме Галины Вишневской, пить чай у великой певицы, которая, как и она, была ленинградкой. Две такие разные дамы понимали друг друга, и каждая на свой лад любила и жалела другую.
Когда работа превращается в нечто ежедневное и неэкзотическое, нужно что-то предпринимать, и Медведева круто меняет жизнь. Теперь у нее все происходило параллельно: писание стихов, музыки, знакомства с музыкантами, какими-то французскими рокерами с оранжевыми и зелеными волосами. Она написала несколько рассказов, а Лимонов посоветовал: напиши что-нибудь большое. И она стала сочинять свою первую книгу. Ночью работала в кабаре, а днем писала. Она не щадила себя в творчестве. Да и Эдуард, живя с ней, стал меньше пить и больше заниматься литературой. Они прожили десять лет без регистрации брака, а потом Наталья захотела узаконить их взаимоотношения, и Лимонов согласился. Но жизнь с ним не была сладкой. Не терпящий возражений, непреклонный, не умеющий слушать другого человека, Эдуард в запале мог ударить и по физиономии. Впрочем, и она в долгу не оставалась.
Плюс кокаинизация всей тусовки
В отличие от второй жены Лимонова поэтессы Елены (Козлик) Щаповой, Наталия не описывала детально употребление наркотиков. Есть такая присказка: «Не в деньгах счастье, ав их количестве». Позволю себе продекларировать: нет ничего плохого в алкоголе/никотине. В «травке». В кокаине. Про последний говорят: чрезмерное потребление кокаина приводит к чрезмерному употреблению кокаина. Короче, все дело в сакраментальном «количестве». Каждое средство может быть использовано во благо. В конце концов, тому же Полу Маккартни, когда его возлюбленная супруга Линда Истман агонизировала в конце 90-х в онкологических муках, аризонские медики открытым текстом говорили: давайте ей марихуану, вы же рок-музыканты, у вас должна быть заначка.
Удивительно, что отечественная тусовка, равно как и российский истеблишмент, тупо копирует атрибутику заокеанского образца, не заморачиваясь смыслами. «Милицию» в «полицию», сериалы на экраны, кокаин в ноздри. С последним есть нюанс. Всегда считал идею равенства порочной и противоестественной (рождаемся неравными друг другу). И я считаю, что право на «расширители сознания» имеют те, у кого оно есть. Битлы под ЛСД записали «Сержанта» — эпохальный альбом в истории мировой рок-музыки. Но тысячи под этой психоделической кислотой просто дырявили друг другу черепа (сделать дырку в голове для лучшей коммуникации с Вечным на полном серьезе предлагал Джон Леннон своему напарнику Полу). Не уронив ни ноты, ни строчки миру не подарив. Очередная оттюнингованная содержанка мелкого регионального чиновника, прочитав инфу о неугомонной Пэрис Хилтон, задержанной в аэропорту Токио «за кокаин», восторженно решает для себя, что это и есть рецепт истинной крутизны: вдув в ноздри «снежную дорожку», рвануть на «поршике» по встречной, благо влиятельный «папик» вытянет из всякой передряги, а в Японию она все равно не собирается. Начинающий комедиант, переживающий свои 15 минут славы, которые обрел, поскольку ему позволили сказать слово «жопа» в эфире кабельного канала, искренне считает, что баловство «снежком» уравнивает его с кокаинистами голливудского масштаба. Актер, у которого снесло крышу от количества поклонниц, конвертирует его в «качество жизни».
Увлечение нашей гламурной недоэлитой порошком счастья скроено по тем же лекалам, по которым российские нувориши транжирят «честным трудом наворованное». Нормальный и закономерный откат советского маятника. Простой комсомольский функционер или скромный сотрудник НИИ, заработавший в одночасье нефтемиллионы, желает прожить жизнь ста тысячи купцов. Это началось сразу. Не успели грамотеи придумать новоязовское словосочетание «новые русские», как это понятие претерпело такую метаморфозу, что Европа вздрогнула.
Разительный контраст. Кумиры наши сбывали в греческих кофейнях банку икры да бутылку водки, чтобы позволить себе джинсы. Помню чувство неловкости на набережной Мальты, когда видел, как легенда советской эстрады, любимица миллионов Эдита Пьеха продавала фотоаппарат, чтобы выручить пару десятков долларов. Теперь ее внук продает фамилию-бренд, зарабатывая за час больше, чем прославленная бабушка за всю карьеру заработала. И это хорошо. Талант можно и нужно конвертировать в хлеб насущный. А плохо то, что, зарабатывая по западным стандартам, легион столичных тусовщиков, не способный «ни на жизнь, ни на смерть, ни на несколько строк», разрушает не им созданное. Многие карьеры делаются лишь на умении «добывать» заветный продукт.
Модели поведения срисовывают прежде всего с картинок. Я сам начал курить в десятилетнем возрасте вовсе не из-за желания проникнуться магией никотина, но, полагаю, подражая каким-нибудь кинокумирам типа Александра Збруева или Вячеслава Тихонова, чей Исаев-Штирлиц так клево закуривал германскую папироску в монохромном контексте «Семнадцати мгновений», что хотя бы одно из них (мгновений) хотелось продублировать.
Театральное задержание US-пустышки Пэрис Хилтон в Японии, которую вдохновенно обсасывали мировые несмышленыши, лишний раз напомнило о том, что мир сейчас играет в забавную игру «Купи себе место в богеме». И что маргинальный образ жизни людей, отмеченных особыми способностями, демонстрируется как некая роскошь. Красивые растиражированные «посадки» гламурных элементов медийного поля на Западе (медийное поле — отдельное сообщество, включающее в себя небольшую часть финансово преуспевшей богемы и ее многочисленных подражателей) носят характер агитпроповского утверждения: «В нашей Империи Добра все равны». А наши «непосадки» за то же самое носят характер другого тезиса — «Делайте что хотите, только развлекайте нас своей клоунадой». Риторический вопрос: изменится ли ситуация после исторического переименования милиции в полицию? Приведет ли мания тупого подражания к тому, что будут копировать и театральные «посадки» наших мелких «хилтонов»? И отправятся ли талантливые богемщики и бездарные их подражатели в места, которые к Японии ближе, чем к Москве? Вообще интересно будет увидеть, к чему приведет бездумное копирование не того и не так. Там, где богемное сознание столь органичное для одних, стало настоящей бедой в головах других.
По японским законам гражданка П. X. = persona non grata. В принципе, там рукой подать до дальневосточных российских пределов, и надо было гламурной диве двинуть к нам. Ей были бы рады. Как-никак, имя экс-наследницы гостиничной империи Hilton увековечено: программу Ивана Урганта и К «Лрожекторпэрисхилтон» в АП называют лучшей программой отечественного ТВ. Прижилась бы у нас девушка Хилтон. Была бы у нас передача рейтинговая «House-2», не имеющая отношения к славному Доктору Хаусу, но продолжающая традиции детища Бориса Березовского — реалити-шоу «За стеклом». Которое Михаил Леонтьев точно, по мне, характеризовал: «Плесень смотрит на плесень».
Не правда ли, забавно, что, согласно словарю Ожегова, «навести марафет» = придать внешний лоск? И станет пеплом порошок.
Впервые после эмиграции Медведева приехала в Россию в 1989-м году. Ленинград произвел на нее гнетущее впечатление. А еще она поняла, что русские люди стали более циничны, бесчеловечны, куда менее добры и приветливы. Возвращаться в Россию насовсем она не хотела. И дело не в какой-то роскошной жизни на Западе — в Париже она жила очень скромно. Нужна была уверенность в завтрашнем дне, след которой здесь, на постсоветском пространстве, уже простыл окончательно. Подстраиваться под ситуацию, чтобы выжить в «новой» России, Наталья не хотела. А главное, не видела для себя каких-то конкретных возможностей участия в российской жизни. При этом никого не винила. В одном из многочисленных интервью на вопрос, как бы она себя охарактеризовала, Медведева ответила:
