В очерке «Путешествие по Крыму», который публиковался с продолжением в ленинградской «Красной газете» (август 1925 г.), описаны впечатления от города и экскурсия по чеховскому дому. Булгаковы побывали на пляже возле набережной, в Ливадийском дворце, в Доме-музее А.П. Чехова. К сожалению, в тексте не названо место ночлега, однако по характеру местоположения можно предположить, что это была или вилла «Елена», или гостиница «Россия». Первое предпочтительней, поскольку в воспоминаниях жены писателя Л. Белозерской о втором приезде в Ялту фамилия владельца виллы Тихомирова упоминается как «знакомого М.А. (Михаила Афанасьевича)». Вероятно, благодаря этому знакомству Булгаковы поселились в пансионате Василия Тихомирова.
Первый визит Булгаковых в Ялте – в Дом-музей А.П. Чехова. «В верхней Аутке, изрезанной кривыми узенькими уличками, вздирающимися в самое небо, среди татарских лавчонок и белых скученных дач, каменная беловатая ограда, калитка и чистенький двор, усыпанный гравием, – так пишет М. Булгаков. – Посреди буйно разросшегося сада дом с мезонином идеальной чистоты, и на двери этого дома маленькая медная дощечка: «А.П. Чехов».
Благодаря этой дощечке, когда звонишь, кажется, что он дома и сейчас выйдет. Но выходит средних лет дама, очень вежливая и приветливая. Это Марья Павловна Чехова, его сестра. Дом стал музеем, и его можно осматривать.
Как странно здесь. …В столовой стол, накрытый белой скатертью, мягкий диван, пианино. Портреты Чехова. Их два. На одном – он девяностых годов – живой, со смешливыми глазами. «Таким приехал сюда». На другом – в сети морщин. Картина – печальная женщина, и рука её не кончена. Рисовал брат Чехова…
В кабинете у Чехова много фотографий. Они прикрыты кисеёй. Тут Станиславский и Шаляпин, Комиссаржевская и др.…
Верхние стекла в трёхстворчатом окне цветные; от этого в комнате мягкий и странный свет. В нише за письменным столом белоснежный диван, над диваном картина Левитана: зелень и речка – русская природа, густое масло. Грусть и тишина. И сам Левитан рядом. При выходе из ниши письменный стол. На нём в скупом немецком порядке карандаш и перья, докторский молоток и почтовые пакеты, которые Чехов не успел уже вскрыть. Они пришли в мае 1904 года, и в мае он уехал за границу умирать…
В спальне на столике порошок фенацетина – не успел его принять Чехов, и его рукой написано «рhеnаl…», и слово оборвано. Здесь свечи под зелёным колпаком и стоит толстый красный шкаф – мать подарила Чехову. Его в семье назвали насмешливо «наш многоуважаемый шкаф», а потом стал «многоуважаемый» в «Вишнёвом саду»… «Мака, ты хотел бы иметь такой кабинет?» – спросила Любовь Евгеньевна при повторном посещении чеховского дома, и Булгаков, не говоря ни слова, утвердительно кивнул…
Если внимательно прочитать очерк Булгакова о посещении чеховского дома, то возникает ощущение дома, где всё приспособлено для творчества: письменный стол, фотографии дорогих людей, большое венецианское окно («мягкий и странный свет»), картина Левитана, которая отвечает общей тональности дома. Тут Булгаков увидел в спальне «свечи под зелёным колпаком» (зелёная лампа – воспоминание о киевском доме на Андреевском спуске), увидел тот самый шкаф, который стал «многоуважаемым» в пьесе «Вишнёвый сад». Это обстановка дома, которая порождает образы, создаёт атмосферу для творческой работы… Тишина – ценность, о которой автор не забыл упомянуть в романе «Мастер и Маргарита», когда повествовал о «вечном доме» – заслуженном приюте Мастера. Именно тогда, в чеховском доме, у Булгакова родилась мысль о тишине как особой ценности творческого бытия: он отмечает, что больного Чехова лишали тишины и здесь, в ялтинском доме. «В особенности донимали Антона Павловича начинающие писатели…» – цитирует он рассказ экскурсовода.
В крымском доме писателя всё было приспособлено для творчества
Бесспорно, что в образе булгаковского «вечного дома» присутствуют явственные черты чеховской «Белой дачи» в Ялте, где в саду журчит ручей, над которым весна вскипает белым цветением вишен и черешен, где причудливо изгибается старая виноградная лоза, а в сиреневых облаках глицинии вьётся серебряная нить песни дрозда, где в кабинете писателя, наполненном светом большого венецианского окна, играют цветные зайчики витража и где вечером над столом горят четыре белых свечи, где в гостиной на пюпитре раскрыты клавиры Шумана и Шуберта – любимых композиторов Чехова… О Шуберте говорит и возлюбленная Мастера – Маргарита.
Очерк Булгакова, опубликованный осенью 1925 года, рисует Чехова без ретуши и фальсификаций. Неслучайно Ольга Леонардовна Книппер-Чехова, вырезав публикацию из «Красной газеты», тут же переслала очерк в Ялту сестре писателя.
В начале лета 1926 года Булгаковы провели месяц в Мисхоре, который считался лучшим курортом для лечения заболеваний нервного характера. 1927 год. Булгаковы снова в Крыму – на этот раз в Судаке, на даче у композитора А.А. Спендиарова. Отсюда они совершают переезд на моторной лодке в Ялту. И вот Любовь Евгеньевна и Михаил Афанасьевич сходят на берег… Михаил Булгаков вновь в Ялте, вновь они с женой посещают Музей Чехова. Его ласково принимает Мария Павловна Чехова и опять ведёт по комнатам. В эти дни Михаил Афанасьевич познакомился с младшим братом Чехова Михаилом Павловичем.
Л.Е. Белозерская пишет: «Когда мы приехали в Ялту, у меня слегка кружилась голова и рябило в глазах. Остановились мы у знакомых М.А. (память, память, правильно ли донесла ты фамилию этих милых гостеприимных людей – Тихомировы?)».
Кто такие Тихомировы и где поселились Булгаковы? Со слов Евгении Михайловны Чеховой, племянницы Антона Павловича, известно, что Тихомировы держали небольшой пансионат в Ялте, на Боткинской улице. Отсюда до моря пять минут неспешным шагом. Елизавета Тезе, супруга Василия Тихомирова, была хорошей портнихой и обшивала Марию Павловну. В 30-х годах Тихомировы переехали в Москву и до самой смерти М.П. Чеховой состояли с ней в переписке, которая хранится в Российской государственной библиотеке.
Уточним, что пансионат Тихомировых находился не на Боткинской, как считала Е.М. Чехова, а на Виноградной. Как выяснил краевед В. Навроцкий, Иван Васильевич Тихомиров являлся крупным домовладельцем, построил по проекту Л. Шаповалова комфортабельную виллу «Елена». В этом же доме на Набережной, согласно «Списку владений по улицам Ялты», жила и семья Тихомировых. Его брат Василий Тихомиров приобрёл доходный дом по Виноградной, 8 (ныне – ул. Чехова, 8), сооружённый в начале века. «На другой день мы пошли в Аутку, – вспоминает Л.Е. Белозерская. – Всё вверх и вверх. Нас ласково приняла Мария Павловна. В это время здесь жил ещё брат Антона Павловича Михаил Павлович, первый биограф писателя. Особенно нам понравился кабинет Чехова. М.А. здесь не в первый раз…»
Вместе с Чеховыми Булгаковы были гостями Ванды Станиславовны Дыдзюль (Дижулис), близкой знакомой чеховской семьи. Мария Павловна и Михаил Павлович познакомились с ней в 1923 году, придя на приём как пациенты (Дыдзюль по специальности была зубной врач). Кабинет её располагался на втором этаже бывшего доходного дома Мордвинова (ныне гостиница «Крым»). Здание находится в районе порта, недалеко от набережной.
Судя по всему, перед приглашёнными Булгаков предстал в роли свадебного генерала, и Михаил Павлович не без иронии описывал это событие жене в письме в Москву от 13 мая 1927 года: «…Наши здешние дамы стали являть своё искусство перед приезжими и, главным образом, перед Булгаковым. Он ведь теперь знаменитость! Я дирижировал гран-роном, были и фокстрот, и вальс, и канкан, – чего только не было. Пели соло, пели под скрипку, пели хором. … Даже Маша досидела до такой поры и плясала…» Марии Павловне тогда было 64 года.
Накануне именин состоялась поездка по Бахчисарайской дороге на водопад Учан-Су – одну из самых живописных достопримечательностей Южного берега.
Обстоятельства поездки описаны в письме М.П. Чехова жене в Москву от 12 мая 1927 года: «Вчера утром за Женей и Колей (Е.М. Чехова и её муж Н. Блюме. – Г.Ш.) заехали Вася, Лизочка и автор «Турбиных» Булгаков, который живёт сейчас у Тезей, чтобы ехать на Учан-Су. Стали тащить и меня… пришлось ехать и мне. <…> Взлезали на крепость в Исаре, были около водопада и там же завтракали. Хорошо закусили и порядочно выпили. Булгаков был очень мил, хотя грусть всё время светилась у него в глазах, несмотря на это и он тоже выпить был не дурак. Обратно ехали верхней дорогой, на Ливадии, когда доехали до дворца эмира Бухарского, то я… пошёл домой пешком… Остальные объехали Ялту и пили чай у Тезей».
Интересно замечание Михаила Павловича о грусти, которая всё время светилась в глазах Булгакова… Известно, что в урочище Багреевка возле Исар находилось место массового расстрела: после взятия Крыма красные победители сводили здесь счёты с недобитыми буржуями… Здесь была расстреляна и родственница Булгакова…
