185. Высказывание невестки
Нищий подошел как-то к дому богача и жалобным голосом попросил что-нибудь поесть. Хозяин, который сидел, развалившись в кресле, прогнал его грубой бранью. Но нищий не ушел. Он попросил дать ему хотя бы несвежей еды. На это невестка хозяина, сидевшая в соседней комнате за едой, ответила: «Дорогой мой! Мы и сами едим вчерашнюю пищу, сегодняшняя еще только готовится на кухне». Нищий понял, что имела в виду молодая женщина. Она хотела сказать, что ее свекор из-за своего высокомерия и жестокости готовит себя к жалкому будущему, в то время как его нынешний высокий уровень жизни стал возможен благодаря заслугам, накопленным в прошлых жизнях и которые скоро исчерпаются.
Мы едим «вчерашнюю» пищу – то есть пожинаем плоды своих прошлых действий. И мы сами готовим себе будущую еду.
186. Приглашение поступило от младенца
Кришне было несколько месяцев от роду, когда в доме Нанды появился некий аскет. Яшода держала младенца на коленях. Этот случай не описан ни в одной книге. Я Сам хочу вам его рассказать.
Служанки вбежали в комнату, боясь, как бы ребенок не начал плакать при виде необычной фигуры. Муни (отшельник) переступил порог, и Яшода заметила, что ребенок поднял крик не тогда, когда тот приблизился к Кришне, а когда аскета попросили уйти. Муни же заявил, что пришел, чтобы увидеть Кришнапараматму. Имя это было семье незнакомо. Не удивительно, что младенец заплакал, когда этого необыкновенного посетителя попросили удалиться! Перед Деваки Кришна являлся как Сам Бог, но этому муни пришествие аватара открылось благодаря милости Всевышнего[68]: именно младенец пригласил его на Свой даршан.
Пастух Маладаса хотел во что бы то ни стало увидеть Бога таким, каким Он описан в священном тексте, который недавно толковал пандит в деревенском храме. Поэтому все время, пока его коровы паслись на лугах, он усердно молился «Богу с лицом, как синее облако, сидящему на белой птице» (то есть Вишну-Кришне на Гаруде). Прошло одиннадцать дней, но «Темноликий Бог на белой птице» так и не появился. Пастух все эти дни ничего не ел и не пил и так ослабел, что едва-едва мог ходить и говорить. Бог внял, наконец, его мольбам и явился перед ним в виде старого брахмана; но этот брахман не прилетел на белой птице и не был таким прекрасным и темноликим, каким описывал Бога пандит! Поэтому пастух попросил его прийти на следующее утро, в семь часов, чтобы пандит, которого он приведет, подтвердил, что это действительно Сам Бог.
Пандит посмеялся над всей этой затеей и отказался принимать в ней участие; однако Маладаса проявил такую настойчивость, что тот в конце концов согласился. На следующий день вся деревня собралась на берегу реки задолго до семи часов. Брахман пришел точно в срок, как и обещал, и Маладаса показал его всем присутствующим. Но они не способны были увидеть его! Они сначала подняли пастуха на смех, а потом стали грозить ему жестокой расправой за то, что он созвал их всех сюда, чтобы подшутить над ними. Сам Маладаса отчетливо видел брахмана, но больше никто его не видел! Это так его разозлило, что он подбежал к старцу и, залепив ему пощечину, крикнул: «Почему ты никому себя не показываешь?»
Удар по лицу изменил всю декорацию. Брахман исчез, а вместо него появился Кришна на белой птице – в великолепных одеждах, сияющий улыбкой и неземным очарованием. Потрясенные жители не успели еще прийти в себя, как с небес спустилась летающая колесница, вимана, и Кришна пригласил Маладасу взойти на нее. Оба они – Кришна и Маладаса – поднялись на колесницу и вскоре скрылись из виду.
Когда умирает ребенок, задайте себе вопрос: «Разве он родился для меня?» Нет, у него была собственная судьба, своя история, которую только ему суждено прожить. Отца Гаутамы Будды охватила скорбь, когда он увидел своего сына на улице с чашей для подаяния, и он сказал ему: «Среди моих предков все были цари; какой позор, что в моем роду появился нищий!» Будда ответил: «Все мои предки ходили с нищенской сумой. Я не знаю в своем роду ни одного царя». Отец и сын шли разными путями; дороги их разошлись в разные стороны.
Сугуна («Добродетельная») – одна из пастушек. Однажды, когда Кришна был вместе с Сатьябхамой, Он притворился, что у Него сильно разболелся живот. Сатьябхама испробовала все средства, какие только могла, но боль не проходила. Конечно, все это была игра, очень искусная игра, подобная параличу, разбившему Меня за неделю до Гуру Пурнимы. Сатьябхама не пускала в дом даже Рукмини, приходившую справляться о здоровье Кришны. Но Рукмини увидела у порога Сугуну, пребывающую в большом волнении из-за болезни Кришны. Рукмини дала ей совет и попросила войти в дом. Кришна приветливо поздоровался с Сугуной, велел ей сесть у Его ног и тут же стал есть фрукты, собранные ею в саду Сатьябхамы. И боль Его внезапно прошла! Беспокойство Сугуны о здоровье Господа, ее наивная, искренняя преданность оказались самым действенным лекарством. В вашей привязанности к Господу не должно быть ничего искусственного. Ни аффектация, ни гордыня, ни эгоизм не должны портить свежести цветка, который вы подносите Ему. Сатьябхама не хотела, чтобы Кришна брал фрукты у Сугуны, так как Кришна всегда отбрасывал их в сторону, объявляя безвкусными, когда она сама предлагала их – ценные плоды ее усердной работы в саду. Они были безвкусными из-за ее гордыни, проникшей в них; теперь же, когда простая деревенская пастушка подобрала их с земли и пропитала своей преданностью, они стали сладкими и привлекательными, ибо Господу важна бхава (глубокое искреннее чувство), а не бахья (внешняя форма)!
В эпизоде с Кучелой его жена играет более важную роль, чем он сам. В ней больше бхакти. И в самом деле, в женщинах больше преданности, чем в мужчинах. Они лучше умеют управлять своим умом. Материнская любовь внушила жене Кучелы мысль послать мужа к Господу, чтобы ее дети не голодали. У нее была вера в Бога. Кучела же колебался, отговариваясь тем, что Кришна может не узнать его, не принять или отвергнуть его скромное подношение.
Влияние Божественного таково, что, когда вы соприкасаетесь с Ним, все следы зависти и жадности исчезают из вашего сознания. Мальчик Кришна пробрался как-то в дом гопи; пастушка заметила его, когда Он уже стоял под висящим горшком с молоком. Кришна бросился на улицу, а она побежала за Ним, чтобы поймать Его. Она хотела поймать Его как можно скорее: ее мучило, что мальчик бежал под палящим солнцем. Ее совсем не беспокоила потеря творога, молока или масла, но мысль о нежных стопах Кришны, касающихся острых, раскаленных камней, была для нее непереносимой.
Когда Нарен (Вивекананда[69]) лежал ночью в своей комнате без сна, снедаемый противоречивыми мыслями, Рамакришна, его учитель, прикинувшись спящим, говорил как будто бы во сне, но достаточно ясно, чтобы Вивекананда слышал его: «О манас! О манасараджахамса! О нитья анандарасанилайя! Ты – дивьясварупа (О ум! О царственный лебедь на озере ума! О вечное блаженство… Ты – воплощение божества). Предавайся радости в чистом озере созерцания Всевышнего. Почему же ты вместо этого мечтаешь о грязном пруде чувственных наслаждений?» Таков был совет, данный гуру Нарену, и Нарен тут же решил сохранить этот совет в свое сердце.
Уддалака, современник Чайтаньи, предпочитал чтить Создателя в Его создании – как пракрити, природу; Он поклонялся сосуду ради его содержимого. Короче говоря, он почитал Радху, или, если переставить буквы, дхару, аспект пракрити, женский принцип – как воплощенного Кришну, как Пурушу, как Единого Неделимого. Его устремленность была такой трогательной, его тапас (аскеза) настолько горячим, что в один прекрасный день его чаяния были вознаграждены.
Торговец браслетами устало брел вдоль деревни по берегу Сарасвати и вдруг увидел прекрасную девушку, стирающую белье на сходнях к реке. Бог с таким же рвением стремится смягчить вашу боль, с каким и вы стремитесь заслужить Его милость, чтобы боль эта прошла. Вы, может быть, не знаете об этом, но Я знаю, ибо Я это чувствую.
Девушка подозвала продавца и, выбрав несколько браслетов, надела их на руку, а когда он назвал цену, сказала: «О, я совсем забыла о деньгах, пожалуйста, пойди в деревню, в дом Уддалаки – каждый знает, как его найти – и скажи ему, что его дочь купила браслеты, он обязательно заплатит за них. Да, подожди! Напомни ему, что деньги он найдет за портретом Радхи в алтарной комнате».
Продавец поверил ей на слово и поспешил в деревню, в дом ее родителей. Уддалаку изумил его рассказ, ведь у него не было детей, он и женат-то не был. Продавец же настаивал, чтобы он заглянул за портрет Радхи, так как девушка, по его словам, не способна была солгать. Уддалака уверял, что он никогда не держал там денег. Как мог он использовать самое священное место в доме для хранения денег? Из уважения к продавцу он заглянул туда и – чудо! – вынул матерчатый узелок, содержавший ровно столько денег, сколько нужно было для оплаты браслетов. Его, словно вспышка, озарила мысль, что Сама Радха послала к нему этого человека. Исполненный радости и благодарности, он припал к ногам продавца и вместе с ним бросился к мосткам, где, по его словам, стирала девушка. На мгновение над водами ему явилось прекрасное видение: правая рука Радхи с браслетами, сверкавшими в лучах утреннего солнца. Он понял, что эта рука поднялась, чтобы благословить его; он почувствовал, что Она зовет его, и перелетел в Ее объятия, навеки покинув суетный мир смертных.
