Проблема мудрости в «Метафизике». «Метафизика» Аристотеля начинается с достаточно примечательной фразы: «Все люди от природы стремятся к знанию» (I,1,980а,21), т. е. все мы стремимся к расширению сферы своего сознания. И далее уже во второй «Главе» философ исследует природу мудрости: «мудрый знает все, насколько это возможно, не имея знания в отдельности о каждом предмете. Далее, мы считаем мудрым того, кто в состоянии узнать вещи трудные и не легко постижимые для [простого] человека… более мудрым во всякой науке является человек более точный и более способный научать» (I,2,982а,8-15). Элемент элитизма сразу же проступает у Аристотеля как только он касается социального положения мудреца: «мудрому не надлежит получать распоряжения, не давать их, он должен повиноваться другому, а ему — тот, кто менее мудр» (Там же, 15–19).
Из перечисленных свойств мудрости метафизик выделяет главное по его мнению свойство — «знание обо всем», т. е. он вновь затрагивает сферу сознания субъекта элиты: «знание обо всем должно быть у того, кто в наибольшей мере владеет знанием в общей форме: такому человеку некоторым образом известна вся совокупность вещей (которая входит в круг этого знания). Наиболее общие начала самые трудные, ибо они дальше всего от чувственных восприятий. А наиболее точными являются те из наук, которые исходят от меньшего числа элементов, более точны, нежели те, которые получаются в результате прибавления новых свойств» (Там же). Именно качество знания и определяет, согласно Аристотелю, уровень развития человека, а, следовательно, речь идет уже о проблеме элитарного сознания.
Суммируя выше изложенное, можно констатировать, что Аристотель, выражая обычные взгляды на природу мудрости, утверждает, что мудрец — это человек, который знает обо всем; далее — тот, кто может постигать вещи трудные, и тот, кто владеет знанием более точным, а также более способен к передачи своего знания. Мудрость, как высшая наука, имеет не действенный, но теоретический характер. Мудрость, по Аристотелю, справедливо можно назвать божественной потому, что она, в первую очередь, подобает Богу.
Для Аристотеля качество знаний является показателем элитности того или другого человека. Достоверное знание о высших началах есть знание всего сущего. Это знание, достигшее определенного уровня развития, приобретает качество законченного, т. е. совершенного знания, которое может быть причиной других явлений, служить идеалом, быть образцом для подражания.
Этический идеал. Проблема добродетели. В своем трактате «О душе» Аристотель впервые в истории психологии формулирует ряд основополагающих принципов этой науки, одно из которых сводится в тому, что душа есть высшая форма деятельности человеческого тела. В.Ф.Асмус склонен был трактовать это учение Аристотеля в духе дуализма, противопоставляя высшей (элитной) части души ее низшие (неэлитные) «компоненты». В душе человека существует часть, присущая определенной ступени человеческого развития, но тем не менее часть, не возникающая и не подлежащая гибели. Часть эта — Ум. На ум уже нельзя смотреть как на органическую функцию. В известный момент развития ум оказывается для человека чем-то непосредственно данным. Как таковой ум не прирожден телу, но приходит извне. Именно поэтому ум, в отличие от тела, неразрушим, а его существование не ограничено длительностью человеческой жизни. За исключением ума все остальные (низшие), т. е. «растительная» и «животная» часть души, подлежат разрушению так же, как и тело.[251]
Этика Аристотеля исходит из того, что в человеке, как и во всякой вещи, заложено внутреннее стремление к благой цели. Однако это стремление встречается с препятствиями, которые также таятся в природе самого человека. То, к чему все стремится, есть благо, и всякая деятельность стремится к некоторому благу. Согласно его определению, высшее благо есть блаженство, т. е. хорошая жизнь и деятельность. Это блаженство не может состоять ни в материальном богатстве, ни в наслаждении, ни даже в одной добродетели, потому что «совершенное благо — самодовлеюще» (Никомахова этика, I,5). Как самодовлеющее, благо жизни, согласно формальному определению, — само себе цель и ни в чем не нуждается. Но по содержанию высшее благо определяется особенностью и назначением человека. Дело человека — разумная деятельность, а назначение совершенного человека — в прекрасном выполнении разумной деятельности, в согласии каждого дела со специальной, характеризующей его добродетелью. Благо человека — в достижении согласия с самой совершенной добродетелей. Но жизнь, стремящаяся к высшему благу, может быть только деятельной. Добрые качества, оставшиеся необнаруженными, не дают блаженства (Там же, I,8).
Достижение высшего блага предполагает, кроме высшей цели, известное число подчиненных ему низших целей. Для определения их необходимо исходить из определения совершенного чнеловека. Совершенный, или искусный, человек направляет свою деятельность на достижение нравственного совершенства, условием же его достижения является добродетель, или доблесть. Именно обладание добродетелью делает человека способным достигать преследуемую цель. Поэтому центральной этической категорией Аристотеля является понятие «Добродетели», которая определяется им как «умеренность двух крайностей». Условием счастья являются такие добродетели, как «мужество», «благоразумие», «справедливость» и «рассудительность». Человеческая добродетель есть умение верно ориентироваться, выбрать надлежащий поступок, определить местонахождение добра. Это умение Аристотель выражает посредством понятия «середины» (Там же,II,5). Добродетель выбирает среднее между излишеством и недостатком. Но выбору подлежит не среднее из хорошего, а наилучшее из всего хорошего. Однако и в этих пределах она указывает всегда на высшее, на крайнее место: «Не может быть в умеренности или мужестве избытка или недостатка, ибо здесь именно середина и есть в известном смысле крайнее совершенство, точнее так же и в указанных пороках не может быть избытка или недостатка, но всякое порочное действие ошибочно» (Там же,II,6). Человек должен стремиться к совершенству, так как совершенный человек обо всем судит правильно и во всем ему открывается истина.
Добродетель Аристотель разделял на два класса: 1) этические (добродетели характера) и 2) дианоэтические (добродетели интеллектуальные). Добродетели не аффекта, а приобретенные свойства, возникающие при действии, направленном на отыскание середины. Добродетель — середина между двумя пороками: избытком и недостатком — как таковая трудна, ибо найти середину в чем то ни было трудно. Поэтому нравственное совершенство — достижение редкое, похвальное и прекрасное.
В «Политике» Аристотель отмечает, что добродетель не вредит тому, в ком она пребывает; что, напротив, без добродетели человек становится самым нечестивым и самым диким существом (I,1,§ 12). При этом Аристотель различает добродетельного человека и добродетельного гражданина: добродетель хорошего гражданина и добродетель хорошего человека не одна и та же, ибо гражданская добродетель ниже этической и невозможно, чтобы все граждане были добродетельными людьми. Качество хорошего гражданина должно принадлежать всем; но нельзя требовать, чтобы качества хороших людей были принадлежностью всех граждан; так как для хорошего государства нет необходимости в том, чтобы его составляли люди непременно нравственного совершенства. Добродетель гражданина состоит в способности повиноваться властям и законам, тогда как для умения властвовать необходима не только добродетель гражданина, но и добродетель человека, так что властвующий над людьми должен быть нравственно совершенным.[252]
В вопросе о «справедливости» Аристотель исходит из того, что частным ее случаем является равное отношение к материальным благам и соответственно частным случаем несправедливости будет неравное отношение к материальным благам. Частная форма справедливости делится на два вида: распределяющая и уравнивающая справедливость. Распределяющая справедливость при распределении суммы предметов руководствуется принципом достоинства (или качества) лиц, между которыми производится распределение. При уравнивающей справедливости переход предметов из одних рук в другие определяется экономическими основаниями. В меновых отношениях справедливость достигается посредством пропорциональности: «Общество держится тем, что каждому воздается пропорционально его деятельности» (Там же,V,8).
Этический идеал Аристотеля заключается в осознанном стремлении разумной души к своему бессмертию. Так, деятельность, сообразная с важнейшей добродетелью и присущая лучшей части души, есть блаженство. Самая совершенная и приятная деятельность доставляет наслаждение как всем чувствам, так и мышлению и созерцанию. Однако настоящая цель человеческой жизни не наслаждения, а «блаженство» (Там же, Х,6). Блаженная жизнь сообразна с добродетелью и притом с важнейшей, которая присуща лучшей части души. Деятельность этой части созерцательная. Такая деятельность — самая важная и самая непрерывная. Созерцание дает не только блаженство, к ней примешивается и наслаждение, так как созерцание истины есть самая приятная из всех деятельностей, сообразных с добродетелью.
