Это та самая манера поведения, какой не придерживался Банк Японии, когда в 1990-х гг. проводил свою программу количественного смягчения. Деньги в японскую экономику впрыскивались небольшими порциями, нерешительно, а сам регулятор приговаривал, что не уверен, возымеет ли это эффект, и уверял общественность, что это вовсе не обязательно даст что-то большее! Так стоит ли удивляться, что количественное смягчение в исполнении Банка Японии, по всей видимости, принесло весьма скромный эффект.
Более того, именно таким же манером количественное смягчение, скорее всего, будет осуществляться в еврозоне – в недостаточных объемах, нерешительно, под аккомпанемент зубовного скрежета Германии и при постоянно довлеющей угрозе, что программа будет остановлена или свернута.
Поскольку очевидно, что Германии принадлежит весьма важная роль в формировании политики ЕЦБ, нам имеет смысл оценить, какой в реальности может быть сила противодействия Германии политике количественного смягчения, а также сможет ли Марио Драги и дальше попросту не брать в расчет ее недовольство. В конце концов, Германия не обладает официальным правом вето. Ей принадлежит всего лишь один из многих голосов в Совете управляющих ЕЦБ, хотя она и пользуется поддержкой нескольких союзников. Ведь в январе 2015 г. Драги хватило-таки решимости объявить программу количественного смягчения, невзирая на сопротивление Германии.
И все же, попытайся ЕЦБ протолкнуть более смелую и масштабную программу количественного смягчения вопреки воле Германии, это могло обернуться тяжелыми последствиями. Вполне вероятно, что Йенс Вайдманн по примеру своего предшественника подал бы в отставку. А это, в свою очередь, грозит дестабилизировать рынки и вновь посеять у них сомнения в прочности и надежности евро. Более того, ЕЦБ нуждается в том, чтобы Германия полноценно участвовала в любых финансовых программах, инициированных с целью поддержать уязвимые страны. Но само по себе участие Бундесбанка в подобных программах находится под пристальным вниманием Федерального конституционного суда Германии. И его может вывести из себя очередная отставка главы Бундесбанка.
Надо также иметь в виду, что в отличие от прошлых лет сегодня в Германии действует политическая партия евроскептического толка – Alternative für Deutschland («Альтернатива для Германии»). При рассматриваемых нами обстоятельствах поддержка этой партии резко возрастет, тем самым добавляя трудностей правительству страны.
Наконец, худшей опасностью, которой Драги обязан не допустить, окажется следующее: а вдруг Германия только из чистого разочарования и озлобленности, а также из страха перед валютно-финансовой катастрофой возьмет, да и выйдет из зоны евро. Вот тогда Драги будет несдобровать, засядет он, как в той поговорке, словно «рак на мели». А значит, Марио Драги должен подбираться к своей цели постепенно, искусно лавируя, в надежде, что удастся заручиться если не полным довольством Германии, то, по меньшей мере, ее покладистостью.
Монетарная теология и политические реалии
Учитывая, что ФРС и Банк Англии в свое время прибегли к политике количественного смягчения, а также тот факт, что эта политика проявила себя с хорошей стороны и достаточно успешно посодействовала восстановлению экономики, не спровоцировав при этом рост инфляции, спросим себя: почему Бундесбанк так яро противится проведению такой политики в еврозоне? Неужели руководство банка состоит сплошь из одних сумасшедших? Ответ: нет. Причины, побуждающие Бундесбанк занимать позицию, противоположную позиции двух ведущих англосаксонских центробанков, произрастают прямо из сердцевины европейского интеграционистского проекта. На мой взгляд, эти причины объясняют также, почему этому проекту не суждено достичь успеха.
Если послушать, как высшие руководители Бундесбанка рассуждают об ужасных пороках, которые те или иные мудреные монетарные действия грозят спустить с привязи, возникает впечатление, что предмет их дискуссии лежит где-то в области монетарной теологии. А сами бундесбанкиры смахивают на средневековых схоластов, обсуждающих, сколько ангелов уместится на острие иголки.
Но, в сущности, их позицию легко понять, к тому же при сложившейся ситуации она как нельзя более уместна. Довод, которым Бундесбанк подкрепляет свое упорное нежелание поддержать идею количественного смягчения, сводится к тому, что опасно позволять расточительным правительствам по сути пуститься во все тяжкие, разрешив им финансировать свои прихоти за счет «напечатанных» денег.
Это же составляет и предмет законных тревог других стран, включая США, Великобританию и Японию, при том что все они практиковали количественное смягчение. А причина, по которой они в отличие от Бундесбанка нашли в себе решимость провести эту политику, в том, что у них речь шла о долговых обязательствах их собственных правительств. Бундесбанк же опасается развязать руки правительствам других стран, главным образом Италии, Испании, Португалии, Греции и в последнее время все больше – Франции. Бундесбанк беспокоит, как бы германские налогоплательщики не оказались в положении крайних, кто вынужден оплачивать чужое финансовое распутство.
Иными словами, нежелание Германии прибегнуть к финансовому стимулу последней надежды тесно связано с отсутствием наряду с валютным еще и налогового и политического союзов. Причина тому – факт, который особо акцентирован в этой книге и состоит в том, что в своей нынешней конструкции евро больше смахивает на временное пристанище, чем на добротное, полноценное жилье.
Терзания по поводу инфляции
Еще один немаловажный фактор, который стоит за второй причиной отвращения Бундесбанка к политике количественного смягчения, – это боязнь, что она стимулирует рост инфляции. Это крайне чувствительная и болезненная тема для народа Германии, пережившего времена гиперинфляции в 1923 г. и позже, на исходе Второй мировой войны. И что любопытно, даже в США и Великобритании политика количественного смягчения встретила жесткое неприятие со стороны тех, кто утверждал, что в конечном итоге эта затея обернется огромной инфляцией. Более того, высказывалось мнение, что такой результат просто неизбежен в условиях, когда главный финансовый регулятор действительно запустит в систему колоссальное количество своих средств.
На самом деле данная точка зрения никогда не была абсолютно справедливой, да и должного обоснования так и не получила. Вся штука в том, что если регулятор с такой легкостью может создать деньги, то ничто не мешает ему и точно так же уничтожить их. Просто-напросто следует повернуть вспять операцию, посредством которой создаются деньги, иными словами, на облигации, которые выкупал центробанк, следует распространить правило обратной продажи или по крайней мере позволить им долежать до срока погашения (а правительство будет продавать частному сектору новые облигации, чтобы финансировать погашение уже истекших). Альтернативный вариант для центробанка – заморозить депозиты коммерческих банков и тем самым не допустить, чтобы они за счет избыточных средств наращивали объем кредитования.
Но при всем при том здесь имеются две закавыки, одна – техническая, а другая исключительно политического свойства. Техническая закавыка в том, сможет ли регулятор, когда до этого дойдет дело, зафиксировать момент, когда начнет зарождаться инфляционное давление, и своевременно предпринять должные меры, чтобы не дать этому процессу развиться.
Разумеется, задачка эта довольно хитроумная, но, впрочем, не так уж сильно отличается от других, которые решают центробанки в своей повседневной деятельности. Более того, нет никаких оснований заподозрить, что ЕЦБ сколько-нибудь менее проницателен, чем американская ФРС или Банк Англии, и не заметит, как сгущаются инфляционные тучи. Или что ЕЦБ в техническом плане менее компетентен и не сумеет провести нужные действия, чтобы прогнать эти тучи.
А вот со второй закавыкой, а именно с политическим аспектом дела, все обстоит иначе. Это еще большой вопрос, захочет ли центробанк и стоящее за ним правительство в критический момент предпринять необходимые шаги, чтобы не дать деньгам, которые центробанк закачал в экономику, спровоцировать рост инфляции. Самый простой выход – позволить, чтобы денежный поток из открытых регулятором шлюзов вызвал рост инфляции. И более того, при наличии у государства проблемы тяжелой задолженности данное решение было бы вполне подходящим.
Банкиры ФРС и Банка Англии ни за что бы не оставили бы без внимания этот момент. Но они достаточно уверены в дееспособности своих институтов, а также во взглядах своих правительств, и потому такого рода заботы, как показала жизнь, не могли серьезно ограничить свободу их действий. Не исключено даже, что если бы они в открытую обсуждали подобную возможность, то пришли бы к выводу, что, если находящееся в тот момент у власти демократически избранное правительство, когда встанет вопрос о грядущей инфляции, решит не препятствовать, а то и даже стимулировать ее резкий рост, возможно с целью ослабить бремя госдолга, тогда простым парням-центробанкирам не по чину предвосхищать решение власти и уж тем более противиться ему.
