Тем временем Раймунд VII продолжает политику покорности по отношению к папе, не скрывая тем не менее, что хотел бы избавиться от инквизиторов. Чтобы доказать свою добрую волю, он способствует поимке и сожжению на костре нескольких альбигойцев, в том числе укрывавшегося в Монсегюре дьякона Жоана Камбитора и трех его сотоварищей. На четыре года, с 1237-го по 1241-й, деятельность инквизиции в графстве приостановлена. Казалось, внутренний мир близок.
Но летом 1240 года совершенно внезапно в страну со стремительностью разлившейся горной реки врывается мститель — Раймунд Транкавель, сын умершего в тюрьме виконта Безье. С ним вместе владетели замков, захваченных французами, и великолепная арагонская конница. Армия быстро продвигается вперед, беря по пути замки, которые не оказывают никакого сопротивления. Но вместо того чтобы сразу двинуться на столицу — Каркасон, Транкавель ограничивается мелкими, не имеющими никакого значения победами. Наместник французского короля организует оборону, шлет гонца в Париж и обращается за помощью к графу Тулузскому, однако тот недвусмысленно отказывает ему. Наконец молодой Транкавель яростно и неистово атакует столичный город, стены дрожат и шатаются, но с помощью к осажденным идет сенешаль Людовика IX Жан де Бомон, и юный полководец вынужден отступить. Второй его фатальной ошибкой было то, что отступает он не туда, где горы и союзники дают гарантию длительной обороны, а движется на запад, прямо в пасть врагу. Ничего удивительного, что его вынуждают запереться в Монреале. Но защищается он там так умело, что добивается почетных условий капитуляции: ему позволяют с войсками и обозами уйти в Арагон. Французы принимаются отвоевывать утраченные замки, причем не столько с помощью осадных орудий, сколько посредством переговоров, хотя жестокостей и насилия тоже было предостаточно.
Раймунд VII ведет себя совершенно необъяснимо. Ни для кого не было секретом, что он благосклонно относился к Транкавелю, но в то же время обещал Людовику IX разрушить столицу катаров Монсегюр. Если бы граф Тулузский выступил против французов, это могло бы изменить картину событий, но он фаталистеки наблюдал за тем, как терпит поражение его союзник, подобно своему отцу, который столь же безучастно следил за разгромом виконта Раймунда Роже. Historia magistra vitae?[75] Если кто-то когда-нибудь возьмется писать психоаналитическое исследование исторических личностей, этим двум случаям стоит посвятить отдельный раздел.
Граф Тулузский, словно бы чувствуя, что прозевал великолепную возможность, бросается в вихрь политических комбинаций, проведенных с размахом и весьма ловко и обеспечивших основу для создания мощной антифранцузской коалиции, в которую вошли короли Кастилии, Наварры, Арагона и даже Генрих III{180}. Убедившись, что союзы достаточно прочны, Раймунд VII разрывает договор, подписанный в Мо. Кровопролитие в Авиньонете подстегивает события.
Мы уже говорили, что Раймунд VII добился от папы Григория IX приостановления инквизиторской деятельности братьев-проповедников. Но в апреле 1242 года римский епископ умирает, и доминиканцы возобновляют свою деятельность. И уже в декабре того же года в Лавуре на большом костре сжигают нескольких катаров.
В мае 1242 года в небольшой городок Авиньонет, расположенный в центре провинции Лорагэ, приезжают инквизиторы. Одиннадцать членов трибунала, в числе которых бывший трубадур Раймунд де Костиран, каноник собора Святого Этьена в Тулузе, а также нотариусы и писцы. Они располагаются в замке кастеляна Рамона д’Альфаро. Никто из инквизиторов не подозревал, что, несмотря на радушный прием, они оказались в ловушке. Трудно испытывать симпатию к организации, именуемой инквизицией, но это ничуть не мешает удивляться смелости людей, которые безоружными явились в самое гнездо ереси да еще в момент фактического начала войны. Рамон д’Альфаро оповещает гарнизон Монсегюра, и вскоре шестьдесят вооруженных людей уже мчатся по дороге в Авиньонет. Повстанцы останавливаются у городских ворот близ дома прокаженных, где посланец кастеляна вручает им двенадцать топоров. И вот зловещая процессия движется к комнате инквизиторов. Ведет их сам Рамон д’Альфаро. Когда под ударами топоров рушится дверь, семеро пробудившихся монахов падают на колени и запевают «Salve Regina»[76]. Резня была яростной и жестокой. Источники сообщают, что из разрубленного черепа инквизитора Гильема Арнаута его убийца сделал чашу для вина.
Недолгие успехи графа Тулузского заканчиваются, когда французская армия выходит в поход и стремительно громит всех союзников Раймунда, в том числе и Генриха III, который, потерпев поражение под Тайебуром, отступает в Бордо.
Брошенный вассалами и союзниками, граф Тулузский остается в одиночестве, и у него нет другого выхода, кроме как в очередной раз покориться Церкви и королю Франции. В январе 1243 года в Лоррисе был подписан последний договор. Через шесть лет Раймунд VII умирает, не оставив мужского потомства. Его дочь выходит — в силу договора — замуж за Альфонса де Пуатье, брата Людовика IX. Таким образом Лангедок оказывается навсегда связанным с французской короной.
Теперь победители обращают взгляд на юг, к двум еще не взятым замкам, последним твердыням альбигойцев.
Монсегюр — священный город катаров (теперь это название означает лишь пустоту), расположенный среди дикого горного пейзажа. Сейчас гора с руинами выглядит как муравейник гигантских муравьев. С южной стороны к долине спускается почти вертикальная стена монолитной скалы. У Монсегюра какое-то загадочное положение, поскольку замок ни над чем «не господствует» и не закрывает никакую дорогу, словно у его строителей были некие иные, вовсе не практические соображения. Сама форма руин напоминает скорей удлиненный саркофаг, нежели крепость. Удивление усиливается, когда по змеящейся тропке добираешься до остатков твердыни. Стены голые, лишенные каких-либо элементов, отличающих крепость, — бойниц, зубцов, башен. Ко всему прочему, это загадочное сооружение занимает не всю вершину. Но поразительней всего широкие ворота, не защищенные с двух сторон никакими фортификационными сооружениями, чего в средневековой крепостной архитектуре не встречается больше нигде.
К этим загадочным подробностям добавилась еще одна: ученые отметили совершенную уникальность плана Монсегюра. Исследование символики искусства по крайней мере теперь не ограничивается лишь изучением капителей, тимпанов и других декоративных элементов, благодаря чему пятиугольник нагих стен может рассказать о тайном смысле, что в нем сокрыт. Метафизика архитектуры выражается также в модуле, пропорции объемов, расположении окон, ориентации сооружения и даже в разновидностях использованных материалов и раствора. Замок в Монсегюре, его план и горизонтальная проекция позволяют с большой точностью определять главные позиции восходящего солнца в разные периоды года. На этом основывается смелая гипотеза, будто Монсегюр был отнюдь не оборонным сооружением, но храмом катаров, вполне возможно, последним отзвуком манихейского культа.
Но вернемся к фактам. Итак, настал май 1243 года. Юг дез Арси, новый королевский сенешаль в Каркасоне, и его десятитысячная армия разбивают шатры вокруг Монсегюра, объявленного «синагогой сатаны». За деревянным палисадом и стенами находятся множество дьяконов, известных альбигойцев и «совершенных» во главе с Бертраном Марти. Гарнизон замка состоит из пятнадцати рыцарей и сотни воинов. То есть не более ста пятидесяти человек, носящих оружие. Французские войска окружают Монсегюр полукольцом; осаждающих нет только с южной части горы (там находится тот самый почти отвесный обрыв и пропасть, которая может служить защитникам прообразом ожидающей их судьбы).
Начав осаду в мае, французы надеялись, что летом солнце иссушит цистерны с водой. Но через шесть месяцев, когда ситуация не изменилась, уже не приходилось рассчитывать на помощь неба. В крепости были достаточные запасы провианта, а контакты с внешним миром постоянно поддерживались с помощью опытных проводников, которые ночами спускались на веревках по отвесной стене. Значительная разница уровней не позволяла французам использовать осадные машины, и все говорило за то, что гнездо катаров если и можно взять, то только хитростью, но никак не штурмом.
Защитники и жители Монсегюра, вероятней всего, не могли надеяться, что огромная французская армия в один прекрасный день снимется и уйдет. Так что примерно полтысячи человек, запершихся в крепости, которых общая судьба превратила в одну семью, в течение многих месяцев готовятся к смерти.
Французам удается завербовать два десятка басков, опытнейших горцев-проводников, которые после тяжелых боев закрепляются на узкой платформе на расстоянии восьмидесяти метров от замка. В ноябре королевская армия получает значительное подкрепление. К тому же в лагерь осаждающих прибывает из Альби епископ Дюран. Это помощь скорей техническая, нежели духовная, так как епископ известен как прославленный конструктор осадных машин; он строит их, и вскоре они вступают в дело. Но для осажденных ситуация пока не безнадежна, поскольку ночью в крепость пробирается Бертран де ла Баккалария, военный инженер, как определили бы его сейчас, благодаря которому между осажденными и осаждающими начинается диалог камнеметных механизмов.
