Москва, без сомнения, была дающей стороной, она помогала ГДР прежде всего нефтью, военной и тяжёлой техникой, а сама при этом являлась активнейшим импортёром практически всех товаров, производимых в ГДР. СССР крайне в них нуждался, а ГДР была надёжным и безупречным партнёром, обладающим большим потенциалом. Гарантированные в течение длительного времени объёмы продаж товаров определённого качества не всегда способствовали развитию инновационного потенциала экономики ГДР. Это, как и преувеличенное стремление Советского Союза к засекречиванию высокотехнологичных изделий космической и военной промышленности, отчасти способствовало технико-технологическому отставанию и грядущему экономическому краху реального социализма.
Достаточно взглянуть на статистические данные, чтобы понять масштаб торговли между двумя странами. Если в 1970 году в СССР было экспортировано товаров на сумму 7 314,9 миллиарда валютных марок (ВМ) [валютной маркой в ГДР называлась марка ФРГ – прим. пер.], (т. е. 38,0 %), то в 1980 году эта сумма выросла до 20 396,6 миллиарда (35,7 %), а в 1989 году составила 33 540,8 миллиарда (23,8 %). В 1970 году в ГДР из СССР было экспортировано товаров на 8 169,6 миллиарда валютных марок (40,1 %), в 1980-м уже на 22 212,2 миллиарда (35,3 %), а в 1989-м – на 31 901,2 миллиарда (22,0 %) [180].
ГДР поставляла машины и оборудование для химического производства, металлорежущие станки, станки и оборудование для обработки пластмасс и эластомеров, станки и оборудование для текстильной, швейной и кожевенной промышленности, морские и каботажные суда, рыболовные суда, сельскохозяйственную технику и тракторы, подъёмно-транспортное оборудование, кабели и провода, ЭВМ, бухгалтерские и фактурно-счётные машины, счётные автоматы и устройства ввода данных, пишущие машинки, мебель и обивочные материалы и прочее. За это она получала каменный уголь, кокс, нефть, газ, ру́ды чёрных металлов, конструкционную сталь, рельсы и комплектующие, тонкую и толстую листовую сталь, энергооборудование и рельсовый транспорт, грузовые автомобили, тракторы, электротехнические и электронные изделия, пиломатериалы, целлюлозу и т. п. Дисбаланс таких торговых отношений очевиден. Советский Союз оставался экспортёром сырья, поставлял полуфабрикаты и отдельные виды техники, в то время как ГДР завозила в СССР узкоспециализированные станки и, что также важно, потребительскую продукцию. Анализ направлений развития показывает, что помимо объёма, исчисленного в стоимостном выражении, изменились внешнеторговые балансы обоих государств, поскольку высокотехнологичную продукцию приходилось ввозить откуда-то ещё, в основном из стран Запада [181].
Историческая правда заключается в том, что ГДР в лице СЕПГ всегда считала себя верным и надёжным партнёром Советского Союза и старалась выполнять все его предписания. Это относится и к роли двух первых лиц в истории взаимоотношений двух стран – Вальтера Ульбрихта и Эриха Хонеккера. Оба они, каждый на своей должности, явились доказательством того, что ГДР, которая при всей своей преданности Москве не хотела стать ещё одной советской республикой, приходилось отстаивать свои интересы, а Москва далеко не всегда понимала проблемы как самой республики, так и её общества. Ульбрихт почувствовал это, когда предложил проект фундаментальной реформы, новую экономическую систему, предполагающую модернизацию реального социализма путём увеличения рынка, расширения области применения сдельной системы оплаты труда, повышения личной ответственности и личного интереса предприятий. Москва не поняла его намерений и заботилась лишь о верховенстве коммунистической партии. В узком кругу руководства партии нашлись товарищи, которые на фоне кризиса 1968 года и ввода войск стран Варшавского договора в Чехословакию донесли на своего шефа в Москву и поспособствовали его падению. Успешный представитель этой фронды, Хонеккер, вскоре сам на себе испытал, насколько широкий простор для деятельности предоставляется в советской сфере влияния. Как и его предшественник, он вынужден был усвоить, что даже если на московских светофорах загорелся зелёный свет, немецким товарищам следует по возможности придерживаться правил преимущества в движении. Правила эти были недвусмысленными: инициатива в диалоге с другим немецким государством тоже должна исходить от Москвы, а не от ГДР. Генерального секретаря могли вызвать в Москву и заставить его надолго забыть о своих планах поездки в Бонн.
Экскурс в историю: демонизация вместо историзации
Советское присутствие в Германии преследовало две цели. В первую очередь, советская армия защищала линию своего максимального продвижения вглубь Европы. Она противостояла сильнейшей группировке враждебного военного блока. Как и его конкурент (США), Советский Союз находился в поисках тех немцев, которые примут его сторону и возьмут на себя эту оборонительную задачу. Вторая цель напрямую связана с первой. Триумф советской армии позволил экспортировать общественную модель Советского Союза, понимаемую как социализм. Лишь при ближайшем рассмотрении коммунисты, в первую очередь те из них, которые были менее идеологически предвзяты, обнаружили слабые места советского варианта общества социального равенства, справедливости, благополучия и демократии, равно как и то, что это был не их собственный национальный путь, а обобщение советского опыта, включавшего в себя, среди прочего, существенные недостатки, деформацию, преступления.
Говоря об оккупации Германии и роли оккупационных держав, нельзя не думать о целях, для которых были созданы два немецких государства, их способах борьбы с фашистским наследием и различных путях создания демократического общества. Современную точку зрения на этот вопрос ёмко сформулировал протестантский богослов Фридрих Шорлеммер: «Когда мы сегодня […] говорим о ГДР, то нам в голову не приходит обычно ничего другого, кроме стены, “Штази” и власти СЕПГ. (Видимая) стена уничтожена, СЕПГ исчезла, остались только акты “Штази”. О них вспоминают почти ежедневно и демонстрируют как жуткое наследие».
То, что сегодня выдаётся за правду, имеет долгую и дурно пахнущую историю существования в качестве элемента политического противоборства, ведущегося в разделённой на два государства и две системы Германии. Относительно того, как быстро можно устранить истоки эксплуатации, экспансионизма, реакции, национализма, шовинизма и расизма, мнения всегда различались. В 1945 году радикальные левые силы Германии, коммунисты и многие социал-демократы придерживались того мнения, что это были не нравственные или формальные политические заблуждения, а присущие системе фундаментальные пороки, коренившиеся в социально-экономических основах капитализма, в принципе частной собственности на средства производства и в отстранении большинства населения, особенно рабочих, от принятия жизненно важных экономических и политических решений. Находясь в эмиграции в Мексике, интеллигент и коммунист Александр Абуш в своей книге «Ложный путь одной нации», получившей после войны широкую популярность, призывал к антифашистскому, антиимпериалистическому и антикапиталистическому, но прежде всего демократическому возрождению Германии, в котором так нуждались коммунисты: «В своеобразных условиях рассчитанной на ряд лет оккупации Германии войсками стран антигитлеровской коалиции немецкой нации предстоит обновиться с ног до головы. Это значит, что в своих новых деяниях она учтёт насущные уроки своей истории и одним рывком доведёт до конца демократический переворот, начатый ещё в 1848 и в 1918 годах. Раздел юнкерских поместий между крестьянами-бедняками и полная ликвидация империалистических монополий станет в Германии – и без баррикадных
