Думал так и еще злее отрабатывал контракты по кино лентам, втянулся в этот марафон, как раньше в выступления перед огромными аудиториями, полагал, заглушая страх, что хоть это еще может… В мае 1967 года Америку и весь мир облетела новость — Элвис женился. Присилла Энн Болье, красивая брюнетка, ей 21, она из Мемфиса. Но познакомились давно, еще в Европе, где он служил, а она, тогда школьница, жила вместе с отцом, военным летчиком. Скромная церемония — 100 гостей и пресса. Вспышки фотоаппаратов, бесчисленные вопросы: ее любимая мелодия «Люби меня нежно», да — она на 10 лет младше его, нет — медовый месяц продлится только 4 дня, больше Элвису никак нельзя, ждут съемки очередного фильма.
Женитьба, по мнению специалистов, лишала Пресли последних шансов: для звезды, популярность которой пошла на убыль, это почти самоубийство, акт отчаяния. Жили то в доме, купленном в Калифорнии, то на ранчо в Миссисипи, где была настоящая ферма — лошади, коровы, но чаще обретались в Грейсленде, без которого не мог. «Мафия из Мемфиса» приняла Присиллу настороженно, усматривая в ее появлении потенциальную угрозу. Он теперь мог выйти из-под влияния, они — стать ему ненужными. Веселым «мальчишникам», как и его черной меланхолии, пришел конец.
1 февраля 1968 года, ровно через 9 месяцев, день в день, появилась на свет девочка Лиза Мари Пресли. «Мафия» считала свои последние денечки. Изобретенная для него, в общем-то, по инициативе полковника Паркера, «мафия» не знала теперь, что делать: им не нужно больше занимать его 24 часа в сутки, да и просто быть при нем. При деле остались лишь Алан Фортас, бывший футболист, ведавший вроде бы всеми его поездками, да Ред Вест, старый школьный товарищ, служивший в морской пехоте (они вместе занимались каратэ). Все остальные — лишь тени Элвиса, к которым он привык, с которыми щедр, одаривает с барского плеча, называет «членами своей корпорации». И они готовы для него на все: гонять мяч в его удовольствие, подыгрывать в любую игру, бодрствовать вместе с ним ночью, когда приходит ему фантазия смотреть кинофильмы. Он всегда считал, что они не обманут, не то что «внешний мир», все, кто за стенами Грейсленда… Присилла их терпеть не могла, они мешали, отвлекали мужа, и без того дома редко появлявшегося, а она для них стала незваным гостем, вторгшимся в их пространство и время, она представляла угрозу их существованию.
Элвис, казалось, этих натянутых отношений не замечал. Он мечется в творческом экстазе, открылось второе дыхание — наверстывает упущенное. Едет в Нашвилл, записывает новые диски: «Человек с гитарой», «Большой босс». Газеты пишут о возрождении его «странного баритона». На телевидении с успехом проходит часовое шоу, сингл «Если я могу мечтать» расходится миллионным тиражом. По инерции еще снимается в картинах типа «Живи немножко, люби немножко» или «Неприятности с девчушками и как их получить», но в том же 1968 году выходит на экраны лента «Джо-держись-подальше», где он в роли индейца-бузотера, раскованного весельчака, похожего на Элвиса прежних лет.
1969 год — появляется на экранах последний его фильм (число их уже перевалило за 30) «Сбросить рясу — сменить привычки», голливудские приключения обаятельного доктора с, симпатичными монашками. И — прощай кино, скучное занятие, все время — музыке. 31 июля он в Лас-Вегасе, будет выступать здесь две недели. После огромного перерыва — вновь живое общение со слушателями. Как-то примут? Выходить он, по собственному признанию, к ним боится: столько лет прошло. В успехе затеянного сомневается даже полковник Паркер: он просит весь гонорар — полмиллиона — вперед. Отшучивается в ответ на недоумение устроителей: «Видите ли, рядом пустыня Невада, а там полигон, вдруг кто нажмет не ту кнопку и взорвется что-нибудь не там, где надо, плакали тогда наши денежки». Но сметного мало, реакция зала непредсказуема, особенно в этом городе из пластика и неона, городе холодных рекламных огней, городе, который столько обещает и так легко лишает надежды. Бешено звенят игральные автоматы, глотая доллары и жетоны, крутится рулетка, снуют полуобнаженные красотки, разносящие напитки. И ни часов, ни окон, ничего, что могло бы напоминать о времени. Ни дня, ни ночи. Игра и шоу, шоу и игра.
Когда он вышел в зал, в мелькании огней, под барабанную дробь, аудитория притихла на минуту, изучая его. Все эти люди (среднего возраста и достатка) пришли взглянуть на живой миф, посмотреть, что с ним стало. Они и сами изменились с тех пор, как слышали его (или о нем) впервые: одолевала ностальгия. Они готовы были потратить эти деньги, чтобы вернуться хоть ненадолго в прошлое, вспомнить выпускной школьный вечер, зажигательный рок и его исполнении, мельканье юных лиц. И он не обманул их надежд — он сам вспоминал вместе с ними. И изгонял из себя дьявола лености, и честно признавался, что, когда блуждает по своему дому (и никого вокруг) и видит развешанные на стенах «золотые диски», все еще до конца не верит, что они принадлежат ему, что все это случилось именно с ним. Они слушали его и встречали восторженно. Миф все-таки уничтожить нельзя, с годами он становится лишь притягательнее. Джим Миллер из ансамбля «Роллинг стоунз» заявил: «Пресли остается квинтэссенцией американской поп-звезды: броский, кричащий, коммерческий, но одаренный могучим талантом и неповторимым обаянием. Элвис — настоящий художник, один из великих классиков».
Последовавшие за сенсацией в Лас-Вегасе события никого не удивляли. Он вновь в лучах сливы: на несколько лет вперед составлено рабочее расписание — личный самолет перебрасывал его из города в город, прямо с аэродрома лимузин мчал на концерт. Финикс, Детройт, Хьюстон, Майами, Сан-Франциско, Денвер, Окленд, Портленд, Нью-Йорк — старые «Голубые замшевые туфли» и «Все в порядке, мама», синкопические ритмы и новые мелодии в той же остроэмоциональной манере исполнения. К 1970 году продано 160 миллионов его пластинок. Вышел на экраны первый документальный фильм о нем: «Элвис — так это происходит на самом деле». У него 65 золотых дисков, у «Битлз» — 59, Фэтса Домино — 23, Бинга Кросби — 22, «Роллинг стоунз» — 21…
В 1972 году от него уходит Присилла, давно уже называвшая себя «вдовой от шоу-бизнеса». Она устала быть узником той хрустальной клетки, из которой он так часто выпархивал под свет юпитеров, хотя постоянно возвращался назад. Получая подарки (дорогую безделушку, что угодно), скучала по простым удовольствиям: кукурузные хлопья в темном кинозале, пикник на пляже, нехитрый разговор. Она искала выход и нашла его… в лице Майка Стоуна, каратиста с черным поясом, которого Элвис нанял для тренировок. Развод обошелся ему дорого — и дело было не в деньгах, которые давно не считал. В почти шоковое состояние поверг выбор Присиллы: на кого же променяла она его, его, кого навечно нарекли «королем».
Он отправляется в новое турне, об этом снимают еще один документальный фильм. Камера следует за ним повсюду — за кулисами, в лимузине, в самолете. Он постоянно в окружении прежней «мафии из Мемфиса». Они остались с ним, и он благодарен за это, особенно теперь, после предательства Присиллы — ведь они никогда ей не доверяли. В поездке, кроме того, его сопровождает отец, он все время рядом. И конечно — полковник Паркер. На концерты по-прежнему попасть невозможно: мамы приводят своих дочерей, они должны увидеть кумира их юности. Хватает в аудитории и новоиспеченных бабушек. Его слушают уже три поколения. Дружно скандируют: «Мы хотим Элвиса».
И он выходит к ним. В экстравагантном костюме, с плащом-накидкой, весь и позолоте и бижутерии. На пальцах огромные перстни. Спортивную форму он утратил, и это заметно, но энергии хоть отбавляй — себя не жалеет. Смахивает пот (старый прием) шелковым шарфиком, одним-другим, и кидает их в зал, тянущим к нему руки поклонницам всех возрастов. Некоторых целует, наклоняясь к ним со сцены, — они визжат и падают в обморок А он постоянно в движении: демонстрирует приемы каратэ в музыкальных паузах, потом вдруг почти трагически исполняет «Дыханье чье я слышу рядом» — невыносимо одиноко. Часто вспоминает мать, человека, все понимавшего: «Самый счастливый день в моей жизни тот, когда, помню, подарил ей розовый кадиллак. Глупо, конечно. Но она знала, что это значит: ведь кончились недобрые времена. Эта машина так и стоит на приколе в Грейсленде, словно памятник ей…»
Но так медленно тащится время. Февраль 1973-го, он вновь в Лас-Вегасе, «императорский номер» на 30-м этаже «Хилтона». 3 часа ночи. «Ред, Санни, где вы там?» Голос хриплый и требовательный. «Идем, босс, идем». Ред Вест и Санни Вест, его телохранители, вбегают в спальню. Он лежит на подушках — опухшее лицо, воспаленные глаза. На углу кровати робко жмется Линда Томпсон, роскошная блондинка, что сопровождает его последнее время. «Санни, ты слышишь меня, Санни. Он должен умереть.
Этого сукиного сына надо убрать. Мне так больно. Майк Стоун должен умереть. И ты сделаешь это, ради меня. Прикончи его, Санни. Ведь я могу на тебя рассчитывать, правда?» Санни Вест, здоровяк, каких поискать, плачет. «Не надо, босс, не надо об этом говорить. Я знаю, он причинил вам боль, но нельзя так, нельзя».
