class="title2">
05:25
Капитан-лейтенант Мазепин осторожно подвёл эскадренный миноносец «Свирепый» к борту «Гордого» — настолько близко, что можно было переговариваться с капитаном 3-го ранга Ефетом голосом, не прибегая к помощи мегафона.
Ефет объяснил состояние своего корабля. Приняли около трёхсот тонн воды, доступ которой внутрь «Гордого» удалось предотвратить, но откачать не удаётся. Хода нет. Необходима буксировка.
На том и порешили.
«Свирепый» зашел впереди «Гордого», а затем, отрабатывая малым задним ходом, стал приближаться к погрузившемуся носу «Гордого».
На корме «Свирепого» матросы во главе со старпомом эсминца лейтенантом Стрельцовым готовились передать на «Гордый» шестидюймовый буксирный конец.
Капитан-лейтенант Мазепин давал команды на руль, где нёс бессменную вахту рулевой — старшина Нагибин — опытный и бывалый моряк, кончивший в своё время Одесскую мореходку и призванный перед самой войной из торгового флота. Он ушёл обойти почти все океаны мира, изведал тихоокеанский тайфун, тропические ураганы Индийского океана, торнадо у берегов Калифорнии. А сейчас в центре штилевого Финского залива старшина ювелирно управлял эсминцем «Свирепый», подводя его корму под нос подорвавшегося «Гордого».
Баковая команда «Гордого» во главе со старшим боцманом мичманом Грязевым приняла буксирный конец и завела его вокруг носовых кнехт.
Другая группа матросов, работая ручной лебедкой, выбирала якорь. Шпили на «Гордом» не действовали.
— По местам стоять! — приказал старпом «Гордого» капитан-лейтенант Красницкий.
— Поехали, — сказал капитан 2-го ранга Маслов Мазепину.
Винты «Свирепого» вспенили воду за кормой, буксирный трос натянулся как струна.
Капитан-лейтенант Мазепин колдовал ручками машинных телеграфов, давая ход то вперёд, то назад. «Гордый» не двигался с места.
Мазепин снова отработал машиной назад, перевёл ручки телеграфа на «Малый», а затем быстро на «Средний вперёд». Ещё лёгкое движение ручки машинного телеграфа вперёд, и с громом, напоминающим выстрел из стомиллиметрового орудия, буксирный конец лопнул. Его оборванные концы стальными змеями заметались на юте «Свирепого» и полубаке «Гордого», к счастью, никого не задев и не покалечив.
Стали заводить новый конец.
Видимо, «Гордый» был очень сильно заполнен водой, потому что и новый конец лопнул, а «Гордый» так и не сдвинулся с места.
Между тем светало, и сигнальщики тревожно следили за небом и горизонтом, ожидая появления самолётов и кораблей противника.
После короткого обмена мнениями, когда лопнул второй буксирный конец, с «Гордого» на «Свирепый» решили завести тяжёлую якорь-цепь. Это было легче сказать, чем сделать.
Шпили на «Гордом» не работали и якорь-цепь с огромным трудом крюками начали вытаскивать из цепного ящика и передавать на «Свирепый». Там её пытались закрепить, но цепь плохо входила в полуклюзы «Свирепого». Китель лейтенанта Стрельцова порвался в локтях, руки были разодраны в кровь, но матросы под его руководством всё-таки завели цепь и обнесли её вокруг тумбы четвёртого орудия. Дополнительно к цепи завели ещё пару стальных тросов.
Снова забурлила вода за кормой «Свирепого», и «Гордый» наконец медленно сдвинулся с места, завибрировав всем корпусом.
Капитан 3-го ранга Ефет, сняв фуражку, оттер пот со лба. Если бы и с якорь-цепью ничего не вышло, пришлось бы пересаживать остатки экипажа «Гордого» на «Свирепый», а сам «Гордый» затопить.
«Свирепый» продолжал медленно и с натугой тянуть «Гордый» на буксире. Средняя скорость движения составляла пять узлов. На обоих кораблях уже с тревогой поглядывали в сереющее небо. Ещё в темноте все ясно слышали гул авиационных двигателей и не строили никаких иллюзий относительно их принадлежности, мечтая лишь о том, чтобы грядущий день выдался пасмурным и дождливым, как и несколько дней назад. Но всё говорило об обратном. Погода обещала быть прекрасной.
— Прикажите поставить на бакштов шлюпку с запасом продовольствия и пресной воды, — распорядился Ефет, обращаясь к своему старпому капитан-лейтенанту Красницкому. — Чтобы было кому нас вылавливать из воды после ударов авиации.
Приказание было быстро выполнено.
«Гордый», шедший на буксире у «Свирепого», сам вёл на буксире спасательную шлюпку, где добровольно вызвался находиться старшина 2-й статьи Фёдор Самойленко.
«По местам стоять! С якоря сниматься!» — пролаяли боевые громкоговорители крейсера «Киров». Лёгкая дымка тумана, висевшая над поверхностью воды, придавала всем оставшимся в ордере кораблям несколько призрачный вид.
Только что тральщик «Патрон» старшего лейтенанта Ефимова, выставив за неимением тралов параван-охранители, обошёл «Киров» со всех сторон, обнаружив с левого борта крейсера одну мину, которую немедленно расстрелял. Затем «Патрон» проверил пространство вокруг «Сметливого» и получил приказ занять место корабля охранения с левого борта крейсера.
На все корабли отряда главных сил был передан приказ: «Начать движение в 05:40».
На мостике «Кирова» адмирал Трибуц нетерпеливо посматривал на часы, время от времени поднимая бинокль к глазам, стараясь определить: начали тральщики движение или нет.
— Товарищ командующий, — обратился к Трибуцу капитан 1-го ранга Питерский, — следует ли передать приказ о начале движения всем кораблям флота и транспортам, или приказ касается только главных сил?
Трибуц как-то рассеянно взглянул на начальника своего походного штаба:
— Да, конечно. Передайте приказ на все конвои и отряды.
Капитан 1-го ранга высказал мнение, что было бы лучше не рваться вперёд, а пропустить вначале транспорты, чтобы иметь возможность обеспечить им зенитное прикрытие, поскольку с минуты на минуту следует ожидать атак вражеской авиации. Данные о понесённых ночью потерях говорят о том, что переполненные войсками транспорты остались фактически без какого-либо прикрытия. Это может привести к новым большим и неоправданным потерям.
— Нет, — твёрдо возразил командующий КБФ. — Больше нельзя терять ни секунды. Мы сами в большой опасности. Как вы могли убедиться, штаб фронта не выделил нам ни одного истребителя, хотя и обещал обеспечить воздушное прикрытие на переходе. Если мы потеряем время, пропуская вперёд транспорты, то сами станем первой добычей бомбардировщиков.
Капитан 1-го ранга Питерский решил больше не переубеждать командующего. На флоте существует своя этика, диктующая границы возможного обсуждения полученного приказа. На каких чашах весов можно измерить относительную ценность «полутяжёлого» крейсера с одной стороны и сорока тысяч солдат и офицеров с другой, не говоря уже о беженцах?
Впереди, дружно взвизгнув ревунами, медленно двинулись тральщики главных сил, сохраняя всё тот же строй уступа, что и накануне. Густые клубы чёрного дыма повалили из двух труб ледокола «Суур-Тылл». Вздрогнул и медленно пошёл за ледоколом «Киров», охраняемый с левого борта тральщиком «Патрон», а с правого — эсминцем «Сметливый», занявшим место подорванного «Гордого». [17]
С мостика лидера «Минск» адмирал Пантелеев следил, как единственный оставшийся при его отряде прикрытия тральщик «Гак», выставив параваны, шёл вокруг лидера, проверяя наличие мин.
Кончалась ночь.
