На это и была теперь главная ставка Андропова: анархия разъест Польшу настолько, что страна окажется неспособной на военное сопротивление Москве, и единственное, что ей останется, — роль камикадзе, вполне Андропова устраивающая. Если еще раз перелистать советские газеты за 1981 год, то бросается в глаза, что наиболее зловещие угрозы исходили из Кремля в кратковременные периоды социальных и политических затиший в Польше: больше всего Андропов боялся гармонии между поляками. Дабы ей восприпятство-вать, он через советские газеты, радио, телевидение и телеграфные агенства приписывал руководителям “Солидарности" слова, которых на самом деле они не произносили, и действия, которых они не совершали. Андропову важно было радикализировать польское рабочее движение, вызвать в стране еще большую поляризацию, довести гражданские страсти до точки кипения, расколоть Польшу и сделать ее беспомощной и беззащитной перед лицом советской агрессии. Оставался также нерешенным вопрос об устранении либо нейтрализации лидеров польского Сопротивления: кардинала Стефана Вышинского, Папы Иоанна-Павла Второго, Леха Валенсы.
И снова в силу своего необузданного воображения, уносящего его за пределы действительности, Андропов не учел возможного появления в Польше человека, который бы рассматривал ситуацию так же, как он, но выводы делал противоположные, ибо исходил из интересов своей страны, а не России. Анархию, с которой Андропов связывал главную надежду для империи, этот человек считал главной опасностью для Польши. Несмотря на богатое воображение, Андропов отличался примитивным, бюрократическим мышлением: пока он метил врагов среди польских клерикалов и рабочих, в Польше набирал силу другой враг России. В феврале 1981 года генерал Войцех Ярузельский стал премьер-министром, удержав за собой портфель министра обороны, а в октябре был избран первым секретарем правящей партии, сохранив оба предыдущих поста. Случай беспрецедентный в восточноевропейской истории. Андропов понял бы, насколько он зловещий для России, если бы удосужился заглянуть в польские законы, согласно которым Комитет обороны страны состоит из трех человек: Первого секретаря ЦК ПОРП, Председателя Совета Министров и министра обороны. Отныне весь Комитет 'обороны состоял из одного человека: Войцеха Ярузельского. Помимо того, что он сосредоточил в своих руках рекордное число командных постов, генерал Ярузельский в течение 1981 года военизировал как правительственный кабинет, так и политбюро партии, введя в оба органа лояльных ему генералов, создав специальные военные отряды для борьбы с коррупцией и анархией, задержал на военной службе 40 тысяч подлежащих демобилизации солдат и, наконец, восстановил военный культ польских исторических героев Тадеуша Костюшко и Юзефа Пилсудского, несмотря на то — либо как раз поэтому? — что они слыли заклятыми врагами России.
Все это было прямыми подступами к польскому 18 брюмера, который и произошел на ночь на 13 декабря 1981 года столь же неожиданно для русских наблюдателей, как и для западных. Военный переворот готовился Ярузельским заранее, и если бы русские являлись его спонсорами, как полагает большинство американских экспертов, Андропову не было бы необходимости убирать Збигнева Бжезинского, участвуя в американских выборах на стороне Рейгана, либо тщательно готовить покушения на католического первосвященника и руководителя “Солидарности". Как говорится, молодец среди овец, а против молодца и сам овца. Андропов изощрился и одновременно упростил свой ум в борьбе за власть с кремлевскими геронтократами. Польский генерал оказался интеллектуально на голову выше, а его замыслы — недоступными нашему герою.
Бесспорно: Андропов выигрывал от кремлевского фона, но такое сравнение шло фактически от нуля, так что в конце концов он отвык от свободного соревнования и фон, окружение стали влиять на него отрицательно, снижая природные данные, которые оставались не востребованы ситуацией. Здесь кстати будет вспомнить еще одну поговорку — не русскую: в краю слепых королем становится одноглазый. В этом главная причина московского выигрыша и польского проигрыша Андропова.
На волне эмоциональной реакции на военный переворот в Польше мало кто заметил, что его инициатор боролся сразу на два фронта: с польской анархией и русской мощью. С польской анархией — для того чтобы нейтрализовать русскую мощь. Иначе говоря, создать сильную Польшу, способную самостоятельно противостоять России. Ибо никто другой в этом географически неизбежном противостоянии помочь ей не может: ни Америка, ни Западная Европа, ни даже Ватикан во главе с Папой-поляком. Это издалека, через океан, сподручно и безопасно гадать, как гадали простолюдины на казнях в России — налево или направо падет голова. Иначе в Польше, особенно военным, на которых лежала тяжкая ответственность за суверенитет страны. Они взяли власть в свои руки лишь после того, как убедились, что “Солидарность" не способна выполнить предложенную ею же программу реформ, не поставив под угрозу самое существование Польши. “Солидарность" оказалась политическим промежутком, факиром на час — сумела поколебать почву под старой властью, но не смогла ей наследовать. Уничтожив авторитет партии, “Солидарность" тем самым расчистила дорогу армии. Военным переворотом 13 декабря 1981 года армия объявила себя ответственной за судьбу республики — польская революция из рук рабочих перешла в руки военных.
Таково интернациональное свойство революций — развиваться зигзагообразно, отступая вспять и даже уничтожая по пути собственную модель. Такова вечная антитеза революции, ее гигантский маятник: от анархии — к диктатуре. Хотя, несмотря на военную диктатуру, Польша продолжала оставаться самой свободной страной Восточной Европы: ни в одной из них не были возможны ни антиправительственные демонстрации, ни свободная церковь, ни официальное право рабочих на забастовки. Совершив трагический выбор между свободой и независимостью Польши и сделав страну военным лагерем в состоянии полной боевой готовности, генерал Ярузельский лишил Кремль какого бы то ни было выбора, так как прекратил его гамлетовы сомнения и внутренние дискуссии. Напасть теперь на Польшу — значило начать войну, которая неизвестно, сколько протянется, и неизвестно, чем кончится… Поэтому, хотя журнал “Тайм“ и выбрал Леха Валенсу самым знаменитым человеком 1981 года и поместил на обложке его героико-мученический портрет, исполненный в лучших традициях социалистического реализма, настоящим героем года был другой поляк — антигерой польской революции, но на самом деле ее спаситель и продолжатель.
Военный переворот Ярузельского явился полной неожиданностью для Кремля. И стал самым крупным поражением в политической жизни Юрия Андропова: польский генерал его опередил и переиграл. Оружие, которым Андропов побеждал в Москве, Будапеште и Праге, оказалось непригодным для Варшавы.
19 декабря 1981 года в Кремле торжественно отпраздновали 75-летие Леонида Ильича Брежнева — юбилей, которому суждено было стать последним в его жизни. Трудно сказать, насколько доходило до сознания кремлевского вождя то, что происходило вокруг него: больной и немощный после нескольких ударов и инфарктов, с неуправляемыми движениями, со спотыкающейся походкой, со стянутыми, неподвижными мускулами лица, с
