Такие представления в корне ошибочны и только вводят в заблуждение. В этот воображаемый торговый зал доступ открыт всем странам мира. Единственное, для не-членов может быть установлена своего рода плата за вход (единый внешний тариф), и, кроме того, чтобы выставлять свои товары на продажу, они должны соблюдать условия и стандарты, которые предусматриваются правилами этой биржи. Этим, собственно, и исчерпываются ограничения: двери открыты для всех, и войти в них можно в любой час. Что до соблюдения правил и стандартов Единого рынка, то это ровно то самое, что делают все экспортеры, когда торгуют на любом рынке мира. Когда Великобритания экспортирует свои товары в Америку, она должна следовать правилам, установленным Америкой, и придерживаться американских стандартов; и точно так же Великобритания ведет себя, когда продает в Китай или в Австралию. Разница в том, что от Великобритании не требуют, чтобы она применяла американские, китайские или австралийские правила и стандарты в масштабах всей своей экономики.
И более чем возможно экспортировать в страны Единого рынка, не будучи его членом. В конце концов, США, Китай, Япония, Индия и уйма других стран умудряются успешно экспортировать свои продукты в страны Единого рынка, хотя и не являются его частью. Как я уже упоминал, все они стремятся заключить с ЕС соглашение о свободной торговле (см. вариант № 6 в табл. 9.1), что, впрочем, не подразумевает их обязательное членство в Едином рынке. Тогда почему для Великобритании так уж жизненно важно состоять в Едином рынке?
Пускай имеются все возможности успешно торговать с Единым рынком, оставаясь снаружи, но мы должны сделать допущение, что это могло бы поставить страну в невыгодное положение по сравнению с тем, какое она имела бы, находясь в составе Единого рынка. И допущение это было бы вполне разумным, вот только оно что-то не находит подтверждений. Со времен вступления Великобритании в ЕЭС в 1973 г. и вплоть до 2012 г., доля ее товарного экспорта в 14 стран – членов ЕС (то есть во все другие страны-члены, исключая те, что присоединились к ЕС в периоды его расширения в 2004, 2007 и 2013 гг.) снизилась с 64 до 62 %. Примерно четверть этого сокращения приходится на период существования Единого рынка, учрежденного в 1993 г..[35] Любопытно, что в период с 1960 по 1972 г., пока Великобритания оставалась за пределами организации, именуемой сегодня Евросоюзом, доля британского товарного экспорта в 14 стран ЕС возросла на 12 %.
Более того, данные свидетельствуют, что у многих стран, не входящих в Единый рынок, показатели экспорта в страны Единого рынка лучше, чем у Великобритании, хотя она и состоит в его членах. За первые 19 лет существования Единого рынка, то есть с 1993 по 2011 г., в рейтинге 35 самых быстро растущих экспортеров в 11 (остальных) стран – основателей Единого рынка Великобритания занимает 28-е место, как раз следом за Египтом.
В то же время за те же первые 19 лет, что существует Единый рынок, рост объемов товарного экспорта между его странами-членами составил 92 %. У Норвегии и Швейцарии аналогичный показатель равняется 114 %, тогда как для США, Канады, Новой Зеландии и Австралии аналогичные показатели составляют 126, 142, 147 и 243 %.
На сегодня Евросоюз действительно является крупнейшим индивидуальным рынком для британского экспорта, однако следует признать, что при всех предполагаемых выгодах членства в Едином рынке британский экспорт в страны-члены прирастал прискорбно медленными темпами по сравнению с ростом британского экспорта в другие страны мира. За 1993–2011 гг. британский экспорт в 11 стран ЕС (остальные страны – основатели Единого рынка) вырос всего лишь на 81 %, что ставит Евросоюз на 26-е место в рейтинге самых быстрорастущих экспортных рынков Великобритании. Темпы роста экспорта в Австралию, Индию, Объединенные Арабские Эмираты и Россию составили соответственно 159, 269, 413 и 508 %. Почетное первое место в рейтинге занял Катар с показателем в 16 141 % (правда, с очень низкого стартового уровня).[36]
Ни одно из многочисленных вышеприведенных сравнений не дает оснований для убедительного вывода. В частности, любой анализ страдает от того, что было и остается бичом для каждого экономиста, а именно, от отсутствия данных «как было бы в противном случае». Проще говоря, нам неизвестно, какими были бы показатели экспорта Великобритании, если бы она не вступила в Единый рынок. Нельзя исключать, что в этом гипотетическом случае британский экспорт в страны Единого рынка мог быть еще меньше, чем в реальности. Но во всяком случае приведенные цифры бросают серьезную тень сомнения на тот тезис, что для Великобритании пребывание в Едином рынке – это вопрос жизни и не иначе. Действительно, вышеприведенные данные указывают, что членство в Едином рынке, по всей вероятности, приносит весьма скромные выгоды. А вот что является фактором действительно значимым, так это общее здоровье экономики и темпы ее роста.
Более того, какие бы преимущества ни получала страна, будучи частью Единого рынка, их следует сопоставить с потерями, обусловленными членством в Едином рынке. Великобритании или любой другой стране, подумывающей о выходе из ЕС, следует взвесить, что она теряет, будучи вынуждена как член ЕС применять единый внешний тариф на импорт из третьих стран, и, что еще важнее, какими убытками оборачивается для нее обязанность применять правила Единого рынка и другие требуемые Евросоюзом формы регулирования к той части своей экономики, которая никак не вовлечена в торговлю с Европой. Даже для такой открытой экономики, как британская, те ее части, что не вовлечены во внешнюю торговлю вообще, не говоря уже о торговле с Европой, значительно уступают по масштабу той части экономики, которая с внешней торговлей никак не связана.
Как отмечалось выше, порядка 14 % британского ВВП напрямую образуются за счет экспорта в ЕС. Следовательно, остальные 86 % британского ВВП не имеют к нему отношения. (Если провести разумные корректировки для учета действия Роттердам/Антверпенского эффекта, то доля ВВП, не завязанная на экспорт в ЕС, составит и все 90 %.) Практически во всех западных странах львиная доля ВВП и занятости связана с удовлетворением потребительских нужд, а удовлетворяются они в рамках национальной экономики: розничной торговлей, коммунальными услугами, индустрией развлечений, барами и рестораны, а также бытовыми услугами, как то: химчистка, ремонт и техническое обслуживание жилья. Этот список можно продолжать и продолжать.
При ныне действующих установлениях все эти чисто внутренние виды деятельности жестко регламентируются всевозможными правилами и нормативами ЕС. Например, количество часов, которые разрешено отработать за день врачам в британской национальной системе здравоохранения, предписано европейской директивой о рабочем времени, которая в Англии вступила в силу в 2009 году. Директива ограничивает продолжительность рабочей недели в среднем 48 часами, рассчитываемыми за регламентированный период в 26 недель. Наряду с этим директива вводит ряд других требований и ограничений, касающихся перерывов и отдыха.
Для британской системы здравоохранения эти нормы и ограничения обернулись настоящим бедствием. По традиции молодые британские врачи всегда работали днями напролет и сверхурочно, что позволяло им достаточно быстро приобрести квалификацию и набраться врачебного опыта. Теперь же из-за введенных по милости Евросоюза ограничений образовалась нехватка знающих, опытных врачей и, соответственно, – нехватка будущих консультантов.
Более того, при оценке потерь от пребывания за пределами Единого рынка следует учитывать тот факт, что на значительную часть сектора услуг правила Единого рынка вообще не распространяются. И это в особенной степени относится к Великобритании, поскольку именно сектор услуг обеспечивает стране значительную долю ее сравнительных преимуществ.
Свободное передвижение людей
Есть еще один чрезвычайной важности вопрос, сам по себе привлекающий массу внимания, но редко когда затрагиваемый в общественных дебатах как часть проблемы принадлежности к Единому рынку: свободное передвижение людей, чему мы уделили должное внимание в предыдущей главе. Архитекторы Единого рынка как в догму свято верили, что свободное передвижение людей в пределах сообщества принесет чистые выгоды. Разумеется, в те времена Европейский союз был значительно меньше по размерам и однороднее по составу. Для народов Западной Европы, которые сегодня переживают стихийное и не поддающееся контролю нашествие иммигрантов из других стран – членов ЕС, этот принцип вместо блага обернулся тяжким грузом, который обременил сферу коммунальных услуг, жилищное хозяйство, систему социального обеспечения – и испытывает меру терпимости местного населения.
