за этими высокими, толстыми, зубчатыми стенами зависит судьба всего человечества. А та стена таинственности, секретности, стихийных слухов и сознательной дезинформации, которая окружает Кремль, еще больше будоражит воображение человека свободного мира с его жаждой информации и привычкой к ней. Не удивительно, что Кремль, будучи самым таинственным местом на земле, является одновременно самым интригующим.
Можно ли считать первую половину 80-х годов транзитным этапом в жизни Кремля, междуцарствием, периодом двоевластия? Кто тогда на самом деле управлял империей в это время? Автопилот? Всесильный регент? Тайное правительство? Кому было выгодно в течение 13-ти месяцев держать во главе государства такого сугубо церемониального лидера, как Черненко, а до этого — в течение нескольких лет не менее церемониального Брежнева, которые уже чисто физически не были способны руководить страной? И о чем это свидетельствовало — о слабости кремлевского руководства или, наоборот, о силе? Разве не странно, в самом деле, что именно в этот период геронтократического правления был захвачен Афганистан, сбит безоружный корейский авиалайнер с 269 людьми на борту, расцвел и принял угрожающие для западной цивилизации масштабы мировой терроризм, по крайней мере частично инспирируемый Кремлем, что именно в эти годы в самой империи с корнем вырвано любое инакомыслие, почти полностью прекращена эмиграция с одновременным усилением антисемитизма, решительно взят курс на изоляционизм и ресталинизацию? Не был ли тогда летаргический сон и паралич воли, связанные с предсмертными болезнями кремлевских лидеров, только видимостью, рассчитанной на то, чтобы отвлечь внимание мира обычным советским дезинформационным трюком?
Какую роль в управлении империей играют армия и тайная полиция — КГБ? Что, к примеру, важнее в понимании Кремля — то, что Михаил Горбачев обладает чувством юмора и у него современная, модная и честолюбивая жена, или то, что среди чертовой дюжины возглавляемого им Политбюро нет ни одного представителя армии, зато три полицейских генерала — председатель КГБ генерал Виктор Чебриков, вице-премьер генерал Гейдар Алиев (профессиональный агент госбезопасности с юности) и министр иностранных дел генерал Эдуард Шеварднадзе, который до того как совершить при поддержке Андропова полицейский переворот в Грузии был министром внутренних дел своей кавказской республики: все трое опытные интриганы и заговорщики.
Вряд ли такое рекордное число представителей карательных органов оказалось в Политбюро по доброй воле Горбачева: ведь всего несколько лет назад оказалось достаточно одного кагебешника в Кремле — Андропова, чтобы совершить государственный переворот и отстранить от власти брежневскую бюрократическую мафию. Естественней вопрос, вытекающий из такой необычной дислокации в Политбюро, — стал ли Горбачев спустя год после назначения его Генсеком полновластным хозяином Кремля, либо только первым среди равных — и это в лучшем случае, а в худшем — не более чем подставным лицом, марионеткой в чужих руках? Не был ли он “избран" на высший партийный пост согласно принципу негативной селекции — что не раз случалось в Кремле — как один из самых серых и послушных его обитателей, которым легко вертеть как угодно? Не являются ли тоща его суетливость, нервозность и легкая возбудимость признаками не энергичного человека, а заводной игрушки, которой необходим толчок извне для видимости действия? Как отразилось на характере и взглядах Горбачева то, что он родился в год коллективизации, подростком провел больше года на оккупированной немцами территории, а политическую карьеру начал в годы сталинской предсмертной агонии?
Что добавляют к нашему знанию кремлевской реальности такие факты, как купленные за две с половиной тысячи долларов Раисой Горбачевой в Великобритании на “Американ Экспресс" бриллиантовые сережки или любовные сонеты, которые писал своей жене престарелый Андропов? Каково влияние на кремлевских вождей их жен и детей и какова их роль в политике, ежели таковая имеется? Как формируются кремлевские мафии, откуда Кремль набирает новые кадры и какую роль играют при этом старые знакомства и семейные связи? Как относятся кремлевские олимпийцы к собственному народу и как народ относится к ним? Почему народ остался равнодушен к Брежневу, насмешливо-презрительно относился к Хрущеву, которого начисто вскоре забыл, зато помнит Сталина и Андропова?
Загадочна не русская душа, как внушали миру великие русские писатели XIX века, а стимулы и действия одного-двух десятков людей, которые окопались в неприступной крепости, в самом центре русской столицы, и параноидально заинтересованы в окружающей их секретности — как в необходимом условии своего дальнейшего существования.
Кремлевская жизнь протекает в атмосфере еще большей засекреченности, чем военные маневры стран Варшавского Пакта либо испытания новых советских ракет. Вот почему Кремль так жестоко преследует тех своих подданных, которые решаются рассекретить некоторые стороны его монашеского устава и средневековых обычаев. Даже с кремлевских домочадцев берется “обет молчания", а когда кто-нибудь из них его нарушает, Кремль переживает шок, от которого не может оправиться в течение долгого времени.
Вспомним переполох в Кремле, вызванный бегством за границу дочери Сталина Светланы Аллилуевой и публикацией ею воспоминаний о жизни, за кремлевскими стенами — вплоть до снятия Председателя КГБ Владимира Семичастного. Снятия только за то, что его ведомство не предотвратило этот акт вероломного разрыва, а вместе с ним и “утечки" кремлевской информации: предательство Кремля, по кремлевским стандартам, является еще большим преступлением, чем предательство родины. И Кремль не успокоился, пока, спустя 17 лет, в течение которых сменилось несколько шефов как КГБ, так и самого Кремля, “блудная" дочь не возвратилась к своему время от времени политически “воскресшему" отцу — результат многолетней и сложной операции тайных советских агентов (тот факт, что Аллилуева недавно уже открыто выехала на Запад, не меняет сути дела).
Есть, правда, такой анекдот: самый главный кремлевский секрет в том, что на самом деле у него никаких секретов нет, и эту государственную тайну Кремль и охраняет от посторонних взоров. В таком случае, Кремль замечательно преуспел в дезинформации Запада: свидетельство тому — обостренное внимание человечества ко всему, что в Кремле происходит.
Здесь у читателя может возникнуть законный вопрос — возможно ли ввиду такой засекреченности проникнуть в кремлевские тайны? Речь идет не о возможностях, а о необходимости для Запада попытки такого проникновения — и отнюдь не из одного лишь праздного любопытства. Раскрытие кремлевских тайн жизненно необходимо западной цивилизации для выживания — куда более, чем знание природных ресурсов, экономической статистики или даже военных секретов СССР. А необходимость, осознанная как жизненно важная, умножает возможности, хотя у нас нет надежды на получение в ближайшее время магнитофонных записей заседаний Политбюро либо частных разговоров его членов. Это, однако, не значит, что мы вовсе беспомощны перед той стеной секретности, которой Кремль попытался обнести по всему гигантскому периметру управляемую им империю.
Скажем сразу
