157
Впервые опубликовано в: НЛО. 2006. № 79.
Герштейн Э. Мемуары. М.: Захаров, 2002. См. раздел «Анна Ахматова и Лев Гумилев» (с. 436–542).
Тынянов Ю. Промежуток // Он же. Поэтика. История литературы. Кино. М.: Наука, 1977. С. 180.
Там же. С. 174–175.
Цит. по: Лекманов О. Концепция «Серебряного века» и акмеизма в «Записных книжках» А. Ахматовой // НЛО. 2000. № 46. С. 227.
Тынянов Ю. Промежуток. С. 175.
Тынянов Ю. Вопрос о Тютчеве // Он же. Поэтика. История литературы. Кино. С. 51.
Герштейн Э. Мемуары. С. 475.
Ср., например, стихотворение 1915 года из «Белой стаи» «Буду тихо на погосте…», «Где, высокая, твой цыганенок…», поэму «У самого моря».
См.: Ямпольский М. Физиология символического. Кн. 1: Возвращение Левиафана. М.: Новое литературное обозрение, 2004. – Это исследование посвящено метаморфозам власти при переходе от абсолютной монархии к демократии. В частности, символике королевского тела, традиционно связанного с идеей сакральности и жертвоприношением. Если у Ямпольского описывается казнь короля бывшими подданными, то у Тименчика – ритуализованная, растянутая на годы самоказнь королевы, доказывающая, что она-то королева и есть.
Впервые опубликовано в: НЛО. 2006. № 77; вторая часть текста (без названия) выходила в виде рецензии на книгу Б. Кудрякова «Лихая жуть» в: Критическая масса. 2004. № 2.
Б. Кудряков подписал его псевдонимом Суламифь Апулеевна.
Цит. по: Шенье-Жандрон Ж. Сюрреализм / Пер. с фр. С. Дубина. М.: Новое литературное обозрение, 2002. С. 146.
Цит. по: Жаккар Ж. – Ф. Даниил Хармс и конец русского авангарда / Пер. с фр. Ф.А. Перовской. СПб.: Академический проект, 1995. С. 23.
Цит. по: Иванов Вяч. Вс. Поэтика Романа Якобсона // Якобсон Р. Работы по поэтике. М.: Прогресс, 1987. С. 10.
См. комментарий Б. Кудрякова к своим стихам: «…владеть Словом невозможно, разрешается его понимать, и только. Иногда становится страшно оттого, что… узнаёшь то, что знать не след. Становишься участником телепортации Света, твой позвоночник превращается в соляной столб в пригороде населённого пункта Маточкин Шар. Карьера, жена, деньги всё становится тусклым и пыльным по сравнению с… вот остаётся минута, полминуты, вот всё ближе, вот я накаляюсь, я выхожу в пространства, от меня остаются лишь клёпки ботинок, я взрываюсь, вылетая через Zеро к истокам юдоли… со смехом» (http://www.vavilon.ru/textonly/issue0/kudryak.htm); а также вошедший в сборник «Лихая жуть» поэтический цикл Кудрякова «к истоку зеро».
Хармс Д. Записные книжки; Дневник: В 2 кн. СПб.: Академический проект, 2002. Кн. 2. С. 174.
См.: Бретон А. Надя / Пер. с фр. Е. Гальцевой // Антология французского сюрреализма. 20-е годы. М.: ГИТИС, 1994. С. 246.
Берг М. Литературократия. Проблема присвоения и перераспределения власти в литературе. М.: Новое литературное обозрение, 2000. С. 134.
Кудряков Б. Рюмка свинца. Л.: Ассоциация «Новая литература», 1990. С. 4.
Берг М. Литературократия. С. 134.
Барт Р. Нулевая степень письма // Французская семиотика: От структурализма к постструктурализму / Пер. с фр.; сост. и вступ. ст. Г.К. Косикова. М.: Прогресс, 2000. С. 57.
Впрочем, один из способов влияния на «условия потребления» прекрасно известен с давних времен. Вспомним неувядающий диалог из «Козлиной песни»:
«– Отчего вы критических статей не пишете? – спросил Асфоделиев. – Ведь это так легко.
– По глупости, – ответил неизвестный поэт, – и по лени. Я ленив, идейно ленив и принципиально непрактичен.
– Барские замашки, – усмехнулся Асфоделиев. – Барские замашки в наше время бросить надо. Да вы все идиоты какие-то! – рассердился он. – Воли у вас к жизни совсем нет. Не хотите постоять за современность, не хотите деньги получать» (Вагинов К. Козлиная песнь: Романы. М.: Современник, 1991. С. 81).
Чоран Э. После конца истории: Философская эссеистика / Пер. с фр.; предисл., биогр. справка Б. Дубина. СПб.: Симпозиум, 2002. С. 318, 324.
Впервые опубликовано в: Воздух. 2008. № 4.
Буццати Д. Татарская пустыня / Пер. с итал. Ф. Двин // Он же. Избранное. М.: Радуга, 1989. С. 54.
Там же. С. 134.
Посвящения и перекрестные ссылки в сочинениях Василия Кондратьева образуют не просто интер– или гипертекст, но, прежде всего, призваны наделить зримостью существование того сообщества разбросанных по миру и во времени одиночек, к которому он обращается и которое, скрепленное печатью этого жеста, обретает тем самым черты неопровержимо реального. Вот почему с его смертью все мы, чьи имена он окликал, ощутили, что снова становимся призраками.
В другом месте он уточняет: «Поскольку в трудную минуту человека тянет задуматься над руинами, В. любит побродить у зданий, которые остались в его городе от той краткой эпохи либерти, где он находит ни с чем не сравнимое воплощение свободы, возвышенности и цинизма человеческого духа» («Альфред Жарри»). Вот это триединство – свободы, возвышенности и цинизма – и составляло нерв духовных борений В., то ядро, разъятие которого грозило ввергнуть либо в односторонний бессильный романтизм с его патетикой недостижимой мечты, либо в тотальный нигилизм (белая, пустая страница, дуло к виску).
Ср. его знаменитое определение: «Кто из нас в минуты честолюбия не мечтал о чуде поэтической прозы, музыкальной без размера и рифмы, достаточно гибкой и послушной, чтобы примериться к лирическим порывам души, к извивам мечты, к содроганиям совести?» (Бодлер Ш. Цветы зла. Стихотворения в прозе. Дневники / Сост., вступ. ст. Г.К. Косикова. М.: Высшая школа, 1993. С. 184–185). Подробнее о функции и метаморфозах стихотворения в прозе как жанра, а также о других формальных особенностях письма В.К. см.: Скидан А. Василий Кондратьев: до востребования // Он же. Сопротивление поэзии: Изыскания и эссе. СПб.: Борей-Арт, 2001 (текст, зачитанный на церемонии вручения В.К. Премии Андрея Белого в декабре 1998 года).
Я знаю, Василий недолюбливал Арагона по тем же причинам, по которым с ним порвал Бретон, и всё же именно его определение сюрреализма в «Парижском крестьянине» (1926) кажется мне наиболее точным, если не исчерпывающим: «Сюрреализм есть особый порок, и заключается он в беспорядочном и безудержном употреблении наркотика, имя которому – образ; или даже, скорее, в постоянной провокации, когда образ уже оказывается не властен ни над самим собой, ни над теми непредвиденными потрясениями и метаморфозами, каковые он вызывает в области представлений, всякий раз вынуждая нас пересматривать весь порядок Вселенной. Каждого человека ждет где-то его собственный образ, который, если суметь его найти, способен уничтожить Вселенную» (Aragon L. La paysan de Paris. Paris: Gallimard, 1966. P. 83).
Впервые опубликовано в: Воздух. 2007. № 2.
Голынко-Вольфсон Д. На орбите непрозрачных идентичностей // Новая русская книга. 2001. № 1. С. 95.
Это «машина абсолютной скорости», подвергающая сомнению традиционные понятия геометрической оптики, такие как наблюдаемое и ненаблюдаемое, и начинающая производить «интенсивное ослепление». Подробнее см.: Вирильо П. Машина зрения / Пер. с фр. А.В. Шестакова. СПб.: Наука, 2004.
Дело не только в расцвете visual studies; симптоматична и «переквалификация» ведущих теоретиков. Так, под конец жизни Барт пишет о фотографии («Camera Lucida», возможно, его лучшая книга), Делёз в 1980-х годах обращается к кинематографу, Лиотар и Рансьер – к изобразительному искусству. Единственное, пожалуй, исключение в этом далеко не полном ряду представляет Ален Бадью, но и он говорит о конце «века поэтов».
Якобсон Р. Что такое поэзия? // Он же. Язык и бессознательное. М.: Гнозис, 1996. С. 116–117.
В предисловии к «Пунктирной композиции» Монастырский пишет, что она «задумывалась как перформанс, в котором приглашенные (в основном художники) должны были сначала прослушать в авторском исполнении сам текст этого сочинения – своего рода “Stimmung”, а затем, на предварительно розданных им листочках, во время авторского же чтения текста “Картинок” быстро нарисовать в любом стиле прочитанный сюжет (пауза между чтением сюжетов картинок составляла 5 минут). Один раз этот перформанс был осуществлен в ноябре или декабре 73 года для нескольких моих знакомых художников» (Монастырский А. Небесному носатому домику по пути в Паган. М.: ОГИ, 2001. С. 54). Сама же композиция строится по серийному принципу, инвариантом которого выступают детские считалки и народные привороты как прафеномен устной поэзии.
