в Пермский край. Каждый год половину сэкономленных налоговых отчислений компания «ЛУКОЙЛ-Пермь» тратила бы на собственные реинвестиции в Пермский край, в том числе на дороги, трубопроводы, офисные здания и другую необходимую инфраструктуру (включая модернизацию, направленную на улучшение экологического следа компании). Другая половина шла бы на проекты социального и культурного развития – сверх тех сумм, которые компания уже тратила на хорошо развитые корпоративные конкурсы социальных и культурных проектов. Как было оговорено далее, все эти проекты должны были располагаться в нефтедобывающих районах компании, что помогло бы снизить прямые налоговые отчисления до нуля. И наконец, эти новые проекты предполагалось планировать или финансировать не с помощью открытых конкурсов, а напрямую, в рамках ежегодных соглашений между компанией «ЛУКОЙЛ-Пермь» и администрацией губернатора Чиркунова, с сопутствующими консультациями с главами администраций районов.
В 2008 году, на третий год действия программы «24–20», сэкономленные компанией 4 % региональных налогов составили 1,5 миллиарда рублей, из которых половина была реинвестирована в нефтяную индустрию края, а другая половина пошла на проекты социального и культурного развития. «Это большие деньги, – сказал один мой собеседник, который знал некоторые детали проводившихся переговоров, но не участвовал в них непосредственно. – На них можно построить небольшие больницы, новые школы и тому подобное» [282]. Один из представителей губернатора на встречах, где распределялись деньги, сказал мне, что они были довольно дружественными (хотя у него явно была причина так сказать): «Они [ «ЛУКОЙЛ-Пермь»] могли обратиться к нам и сказать, что хотят построить два клуба, один в таком-то районе и второй – вон там. А мы могли ответить: хорошо, стройте два новых клуба, но нам бы хотелось, чтобы один из них построили в том [другом] районе». Часть списка проектов, на которые в 2008 году пошли 765 миллионов рублей (30 миллионов долларов), включает: постройку трех фитнес– и оздоровительных центров; постройку или реконструкцию школ в семи районах; реконструкцию библиотек, клиник, памятников культуры, церквей и мечетей по всему краю; а также починку и реконструкцию инфраструктуры водо– и газоснабжения для еще нескольких мест культурно-исторического значения [283]. Как должно быть ясно из этого списка, деньги в основном выделялись на реконструкцию, ремонт и восстановление, а не на решение повседневных проблем, развитие человеческого потенциала и местных общественных структур, являвшихся частью ежегодных корпоративных конкурсов социальных и культурных проектов. Эти важнейшие проекты, как мне сказали, были особенно значимы и ценны для компании, поскольку они оставляли осязаемый след в центрах городов и поскольку благодаря им компания «ЛУКОЙЛ-Пермь» ассоциировалась напрямую с прочной инфраструктурой школ, больниц, спортивных центров, культурных центров и т. д. В то время как государственные деньги обычно в первую очередь шли на поддержание статус-кво или на зарплаты, компания «ЛУКОЙЛ-Пермь» теперь вызывала ассоциации с новыми очень заметными проектами. Эти соглашения представляли новый поток и новый вектор финансирования, новый путь, по которому компания пришла в самый центр регионального планирования и метакоординации после завершения программы Трутнева «Столица гражданского общества».
Как только на региональном уровне стороны приходили к соглашению, его детали вносились в ежегодные договоренности между Чиркуновым и Алекперовым из «большого “ЛУКОЙЛа”». За этим следовали отдельные встречи между руководством компании «ЛУКОЙЛ-Пермь» и главами администраций нефтедобывающих районов, где подписывались конкретные планы использования этих денег. Эти соглашения создавались отдельно для каждого нефтедобывающего района и описывали обязанности обеих сторон. К примеру, соглашение между компанией и Ильинским районом, подписанное в 2007 году, обязывало ее продолжать операции по добыче нефти, вовремя и полностью выплачивать налоги и проводить корпоративные конкурсы социальных и культурных проектов. Она также обязывалась сотрудничать с районом в течение года в организации празднований, посвященных 430-летию основания Ильинского. Со своей стороны, Ильинский район обязался содействовать оптимальному налоговому режиму для компании «ЛУКОЙЛ-Пермь» (на что район в любом случае мог повлиять довольно слабо). Также район обязывался выполнять еще три дополнительных пункта соглашения, относившихся к единственной области, в которой его администрация имела хоть какое-то преимущество перед компанией: доступ к территории и права на землю в местах, где проводились работы компании [284].
Программа «24–20» не избежала критики со стороны Пермского законодательного собрания. Критиковавшие указывали, например, на тот факт, что первые четыре года программы не привлекли никакого нового крупного бизнеса в Пермский край. В то же время в эти четыре года программа стоила бюджету края примерно 3,5 миллиарда рублей. Хотя 1,8 миллиарда вернулись через проекты по развитию, депутаты, которые были против программы налоговых льгот, указывали на все остальные проекты (особенно на мосты и дороги в Перми и в районах, не являющихся нефтедобывающими), которые региональный бюджет мог бы финансировать в эти годы. Несмотря на эти возражения, предложения отменить программу «24–20» никогда не проходили в Законодательном собрании, а губернаторская администрация продолжала категорически противиться попыткам изменить закон о налоговых льготах [285]. Программа «24–20» стала новым этапом развития и новым измерением государственно-корпоративного поля в Пермском крае, дала обеим сторонам значительную дополнительную власть влиять на районы и населенные пункты и вернула компании «ЛУКОЙЛ-Пермь» ее место метакоординатора жизни всего края.
Абсолютно верно, что реформы налогового кодекса в путинские годы способствовали направлению значительных потоков нефтяных денег в федеральную казну, а уже оттуда (частично) – на целый ряд государственных программ социального обеспечения [286]. Но, опять же, это лишь часть истории, и корпорации сыграли в ней более важную и непосредственную роль, чем обычно отмечается. В самом деле, поскольку федеральные налоги во все большей степени не подлежали обсуждению, соответственно увеличивалось давление на бюджетные и финансовые инициативы, а также на инициативы в области развития, относительно которых еще можно было поторговаться. Существовали широкие возможности для создания новых моделей сотрудничества на региональном уровне между корпорациями и государством, включая области развития и социального обеспечения [287]. Таким образом, программа «24–20» усилила сотрудничество между корпорацией и государством, а также предоставила компании «ЛУКОЙЛ-Пермь» еще один способ для формирования и реформирования общественного пространства и инфраструктуры в Пермском крае. Стоит подчеркнуть, что эта внебюджетная сделка между государством и корпорацией на региональном уровне была заключена не в эпоху ослабленного федерального правительства 1990-х или на самых ранних стадиях развития государства в 1998–2001 годы, но в разгар мощного нефтяного бума, федеральной рецентрализации и усиленного государственного развития 2000-х годов. Когда дело доходило до метакоординации пространств и сфер общественной жизни в Пермском крае, отношения между государством и корпорацией в нефтяном секторе оставались настолько же взаимообразующими – или почти настолько же, – насколько они были в эпоху петробартера и топливных векселей.
* * *
Советская модель развития промышленности в моногородах, особенно хорошо представленная
