иностранцев. Не избежала этих неприятностей подданная Великобритании А.В.Вардроппер. В областном архиве хранится ее переписка с управлением Томского округа путей сообщения и тобольским губернатором за 1912–1913 годы. Из нее следует, что власти препятствовали иностранным предпринимателям развитию каботажного плавания по рекам Западной Сибири со ссылкой на соответствующие правительственные постановления. Надо полагать, здесь не обошлось без теневого вмешательства тех сибирских судовладельцев, которые видели в «Товариществе братьев Вардроппер» серьезных конкурентов.
Агнеса Вардроппер в своем ходатайстве к тобольскому губернатору указывала, что во многих деловых начинаниях на протяжении не одного десятка лет ее семья в судостроении, в освоении и переработке рыбных богатств в низовьях Оби занимала положение пионеров. Эта деятельность оживила северный край и создала там крупную отрасль промышленности. Губернатор поддержал просьбу о разрешении плавания, но на всякий случай отправил письмо в столицу в Министерство внутренних дел. Там разрешили продлить время ликвидации «Товарищества», но не более. Агнеса Вардроппер продала все свое недвижимое имущество, кроме дома по улице Иркутской. Но и в нем, чтобы поддержать свое финансовое положение, в августе 1914 года пришлось сдать в аренду часть помещений купеческой вдове М.М. Кузнецовой под частную типографию. Накопившиеся неприятности не могли не сказаться на здоровье А.В. Вардроппер. Она скончалась в 1915 году, пережив своего супруга на 18 лет.
Дом перешел к ее сыновьям Роберту и Джеймсу. Они продолжили рыбный промысел на Оби. Во время их отсутствия домашними делами занималась их тетка Христина Робертовна Вардроппер-Юрганова. Весной 1919 года во время отсутствия братьев их хозяйство было национализировано. Впрочем, «национализировано» – громко сказано. Бесхозное имущество просто растащили по соседним домам. С уловом рыбы Роберт и Джеймс оказались в руках колчаковских войск. Те, как и красные власти, реквизировали и рыбу, и суда. В облархиве сохранилось письмо Роберта Вардроппера из Красноярска, тогда уже советского, в Тюмень. Его содержание проливает свет на причины расставания Вардропперов с родным городом.
«Дорогая тетя! Посылаю это письмо с военной почтой. Наш караван провели мимо Тобольска. Там шел бой в нескольких верстах от города. Здесь зазимовали наши два парохода с баржами. При отступлении белые пограбили нас немного, а теперь, должно быть, вся рыба поступила в губпродком. Если найдете возможным, то напишите, что делается с домом, ничего о нем не знаю. Ребята, было, поехали домой, да вернулись, потому что не имели советских денег. Нельзя ли заявить, кому следует, что мы были увезены сюда не по своей воле?» А в акте комиссии по национализации я встретил такую въедливую фразу: «В возвращении имущества Вардропперам решено отказать, как бежавшим ...». Пришлось братьям в составе американского госпиталя вернуться на историческую родину в Англию. Российская эпопея Вардропперов закончилась полным фиаско.
Исключая дотошных любителей и знатоков географии, основная масса читателей вряд ли подозревает, что в Карском море есть остров, открытый в конце девятнадцатого столетия и названный в честь Эдварда Робертовича Вардроппера (1847–1909) – известного тюменского предпринимателя. Дело в том, что в 1893 году Э.Р. Вардроппер, будучи в Санкт-Петербурге, внял просьбе норвежского исследователя Арктики Ф. Нансена, готовившего плавание на судне «Фрам», и поставил экспедиции ездовых собак. В благодарность за услугу Нансен назвал один из открытых им островов именем Вардроппера. Вот так и появился на карте Арктики малоприметный объект, носящий имя нашего земляка. Он находится в восточной части Карского моря на 84-м меридиане, разделяющем Тюменскую область и Красноярский край, северо-западнее Пясинского залива (западное побережье Таймыра) в шхерах Минина. На нем сооружен маяк. Координаты острова можно найти в «Морском атласе», т. 1, с.8: 74° 40' северной широты и 83° 40' восточной долготы.
СПИЧЕЧНЫЕ МАГНАТЫ СИБИРИ
Мне уже приходилось писать в предыдущих изданиях «Окрика памяти» (Тюмень, издательство «Слово», 2000 г., кн. 1, с. 93, «Ошибка краеведа») о выдающемся представителе отечественного краеведения, уроженце зауральского города Шадринска Владимире Павловиче Бирюкове (1888–1971). Он известен на Урале и в наших краях как оригинальный собиратель народного фольклора, как писатель и пытливый ученый. Краевед неоднократно бывал в Тюмени и Тобольске, многие его публикации посвящены истории Тобольской губернии. Подобно Словцовским чтениям в Тюмени, в Челябинске проводятся Бирюковские конференции. Незадолго до своей кончины В.П. Бирюков выпустил в Свердловске книгу «Уральская копилка» (Средне-Уральское издательство, 1969). После приобретения она стала для меня настольной, к ней постоянно приходилось обращаться за справками и в поисках тематики исследований. Так произошло и на сей раз. Сравнительно недавно я перебирал в своем собрании журналов прошлых лет подборку «Уральского следопыта» за 1963 год. В одном из номеров обнаружил статью В.П. Бирюкова, которая раньше как-то прошла мимо моего внимания. Ее название – «История на этикетках». Статья содержит сведения об истории возникновения промышленного производства спичек в Екатеринбурге и Тюмени в последней трети XIX и начале минувшего века. Текст написан со знанием технологии спичечного дела и, как всегда у Бирюкова, занимательно. Статья украшена фотографиями этикеток на коробках разных лет, включая дореволюционные годы. С изумлением читаю: «В конце 1880-х годов, кроме «опасных » спичек, в Екатеринбурге стали изготовлять еще и безопасные. Их называли «шведскими». Они уже походили на современные. Но еще раньше шведские спички начали делать в Тюмени. Года два назад в деревне Пилигримовой Тугулымского района нашли спичечный клад. При разборке старинного полуразрушенного дома рабочие обнаружили пакет, а в нем коробочки из-под спичек. На этикетках, их было четыре вида, сохранилась надпись «Шведские спички». Другие надписи гласили, что они изготовлены в Тюмени в 1867 году. В каждой коробке укладывалось спичек по 75 штук».
Но это же сенсация: кто бы мог подумать, что в Тюмени производство спичек было налажено в далеком 1867 году! Я никогда не слышал о таком событии и не встречал каких-либо указаний в литературе. Либо это очередной мой просмотр, либо тут что-то не так... Нарастающие сомнения всегда были для меня стимулирующим поводом для интенсивных поисков. Может быть, поэтому, когда приходилось рыться в архивных документах, в первую очередь искал не столько необходимые для меня факты, сколько противоречия, рождающие эти самые сомнения. Возникающее вслед творческое возбуждение заставляло забывать об усталости, о продолжительности рабочего дня. Нетерпеливое ожидание истины и ответов на поставленные вопросы ускоряло поиски настолько, что нередко ответы находились невероятно быстро. А может, мне просто везло? В любом деле без везения не обойтись. Повезло и на
