Если вы в ночных грезах проигрываете партию более сильному сопернику, надо призадуматься о правильности выбора профессии. Сновидение, в котором вы, играя в шахматы, добиваетесь отличных результатов, означает грядущее повышение по службе. При игре белыми ждите выгодного предложения, могущего принести значительную прибыль, черные же фигуры символизируют в основном убытки и потери. Так что значение цвета фигур и во сне немаловажно.
Известно, что свинье снится желудь, а курице — просо. С людьми дело обстоит сложнее, и шахматистам не всегда снятся выигрывающие маневры и красивые комбинации.
Бывает, что сладкие грезы о победе или изящное решение, найденное во сне, прерывается жестоким пробуждением, возвращающим шахматиста к действительности. Подобное ощущение испытывали, наверное, несколько веков тому назад постояльцы самой дешевой лондонской гостиницы: они спали, сидя в большой комнате, положив вытянутый вперед подбородок на туго натянутую веревку, которую резко выдергивал являвшийся ровно в шесть утра служитель...
Если вам приснился соперник, на позицию которого вы развили сильную атаку, и вам доставляет удовольствие наблюдать, как он мучается в поисках хода в цейтноте, это совсем не значит, что вы по натуре жестокий человек. Здесь уместно вспомнить Платона: добрым является тот, кто довольствуется сновидениями о том, что злые делают в действительности.
Ефим Геллер был неутомимым аналитиком. Он утверждал, что шахматы являются для него средством против любых жизненных невзгод: «Вот разнервничаюсь или просто неприятности какие, посижу за шахматами часов пять-шесть — постепенно приду в себя...» Неудивительно, что ему нередко снились шахматные сны. «Иногда во сне шептал шахматные ходы, — вспоминает его вдова, — или, просыпаясь ночью, подходил к столу, чтобы записать пришедший вдруг в голову вариант». Явление это — не такое уж нераспространенное. Ленин, большой поклонник шахматной игры, по свидетельству жены, кричал во сне после нескольких вечерних партий: «Если он конем туда, я слоном сюда».
Семену Фурману однажды привиделась красивая матовая комбинация, которую он не нашел за доской во время партии с Ратмиром Хол-мовым на чемпионате СССР в Ленинграде 1963 года. «Меня всю ночь не покидало чувство неисполненного долга, — вспоминал Фурман на следующий день, — я заснул только под утро и во сне заматовал-таки Холмова!»
Изредка снились шахматные сны Борису Спасскому «Расскажу о двух наиболее ярких. Один - когда играл с Авербахом и не заметил его хода ладьей с al на cl. Такая вот огромная ладья приснилась! В другом сне я всю ночь разговаривал с Алехиным, и очень сильное впечатление на меня произвела эта беседа, жалко даже, что я на следующий день не записал ее и содержание этого разговора выветрилось уже из памяти. Помню только, что очень мне тогда понравился Александр Александрович...»
Владимир Багиров, один из крупнейших знатоков защиты Алехина, рассказывал, что начал играть ее после того, как чемпион мира лично явился ему во сне и благословил на изучение «своего дебюта». Защита Алехина служила Багирову верой и правдой на протяжении всей карьеры, и памятник на его могиле в Риге представляет собой мраморную шахматную доску с белой пешкой на е4 и черным конем, вышедшим на f6.
Иосиф Дорфман вспоминает, как во время матча Фишера с Ларсеном (1971) ему приснилось красивое опровержение комбинации, проведенной будущим чемпионом мира в четвертой партии. Проснувшись, он увидел, что варианты, запечатлевшиеся в его мозгу, увы, не соответствуют действительности. Зато совсем недавно Дорфман, тоже во сне, увидел совершенно неожиданный и хороший ход в главном варианте славянской защиты. «Вариант Морфея» ждет еще своего часа, и, без сомнения, в комментариях к нему будет сказано о его происхождении.
Борису Гулько никогда не снились конкретные ходы или варианты, кроме «обычной чертовщины, которой полна голова после напряженной партии», но часто бывало, что во сне, не имеющем к шахматам никакого отношения, он отмечал, что кто-то поступает против правил, вступая в разговор или предпринимая что-либо, хотя очередь хода за ним самим. В жизни ведь, в отличие от шахмат, где ходы делаются по очереди, человек нередко делает два, а то и несколько ходов подряд, а кое-кто норовит делать ходы все время...
Юрий Разуваев вспоминает, что, когда они вместе с Фурманом в 70-х годах помогали Карпову, тот удивлял их замечательными идеями, пришедшими ему в голову во сне и которые он демонстрировал наутро на шахматной доске.
Удивительные сны посещают иногда Ханса Рея. Два из них связаны с Хейном Доннером.
Однажды Хансу приснилось, что они играют матч и ему раз за разом удается получить выигранную позицию. В очередной партии он снова стоял на выигрыш, но пока он размышлял о том, как нанести решающий удар, Доннер вдруг... смел все фигуры с доски, после чего судья немедленно засчитал Рею поражение — и соперники мирно принялись за анализ.
Слушай-ка, — сказал Доннер, — ты что, совсем с ума сошел, ты же мог легко выиграть? Почему ты не сделал здесь этого хода?
Но я же так и собирался пойти! — ответил Рей. — Но в это время ты...
Запомни, — прервал его Доннер, — в шахматах, как только тебе представится шанс, ты должен его использовать немедленно!
Партия из другого сна Рея игралась на турнире в Вейк-ан-Зее и была отложена в явно лучшем для Доннера положении. Но почему-то Хейн настаивал, чтобы партия доигрывалась непременно в громадном зале, где из огромных репродукторов ревела музыка, молодежь, играя во всевозможные игры, кричала и шумела, в то время как тысячи посетителей осматривали драгоценности, принадлежащие Королевскому дому Великобритании. «Неспортивно, гроссмейстер!»[ 23 ] — закричал в отчаянии Рей, но помогло ли это ему, он не мог припомнить...
На том же турнире Рею приснился другой сон. Ландшафт местности, где он оказался, был очень суров. Ханс сидел, накрепко прикрученный к стулу, и наблюдал, как группа криво улыбающихся дегенератов накинулась на кусок сырого мяса, осыпая его ударами. Кровь брызгала во все стороны, но им всё было мало. «Это случится и с тобой, если ты будешь сопротивляться», — сказал их предводитель, оказавшийся при ближайшем рассмотрении Петросяном.
Объяснением такого ужасного сна, наверное, являлся тот факт, что Рей имел очень плохой счет с Петросяном, а в одной партии вынужден был сдаться уже на восьмом ходу.
Постоянно снятся шахматные сны Яну Тимману. Нередко замечательные, цветные.
Вот один из давних. Он играет партию с Каспаровым, и дела идут как нельзя лучше. К откладыванию Ян выигрывает качество и имеет все шансы на победу. Секунданты Тиммана принялись за анализ и наутро сообщили ему, что результаты анализа введены в компьютер.
«Когда я стал вглядываться в изображение на экране, то увидел ландшафт, в этом ландшафте почему-то оказался я сам и начал замечательную прогулку в горах, — вспоминал Ян. — Вдруг где-то очень высоко, в поднебесье, я увидел орлиное гнездо. В нем находился Каспаров. Тропинка к этому гнезду причудливо изгибалась и была на редкость узкой. «Узкая тропа» — называлась моя книга о борьбе за первенство мира, только теперь эта узкая тропа стала вовсе неприступной. И я понял, что нужно быть в идеальной форме, чтобы подняться по этой тропе».
В другом сне Ян играл с Гортом на каких-то командных соревнованиях. В ответ на предложение ничьей Тимман ответил: «Я должен спросить у капитана». Получив категорический запрет, он вернулся к столу и, протянув руку сопернику, сказал: «It's OK, Vlastmiil».
Довольно часто ему снится Доннер. Однажды Хейн играл с Реем, а Тимман со стороны наблюдал за партией. Позицию Ян запомнил очень хорошо: «Острый вариант сицилианской защиты. Доннер играет f4, Рей мгновенно отвечает d5. Доннер может закрыть центр — е5, но записывает на бланке ход f5 и, сделав его, подходит ко мне и говорит только одно слово: «Держись!» Я понимаю, что он подбадривает в первую очередь самого себя, — Хейн был уже тогда инвалидом...»
В 80—90-е годы Тимман регулярно играл матчи с сильнейшими гроссмейстерами мира. «В 1982 году, — вспоминает Ян, — мне предстояло встретиться с Корчным, и я нередко с беспокойством думал об этом матче. До тех пор пока мне не приснилось, что он пройдет для меня еще легче, чем предыдущий матч с Хюбнером. Что я снова не проиграю ни одной партии. Так и случилось. Не надо думать, однако, что мне всегда снятся оптимистичные сны. После хорошо начавшегося для меня 1988 года я сыграл два плохих турнира подряд. «Ты еще не испил чашу до дна, — явственно услыхал я во сне, — тебя ожидает еще одна неудача». И действительно, на турнире в Бельфоре я разделил последнее место».
Перед началом матча с Юсуповым (Линарес 1992) Тимману приснилось, что он с женой стоит на остановке такси, подходит машина, вдруг, откуда ни возьмись, появляется Артур, тоже с женой, и они, опережая чету Тимманов, садятся в такси. Какой-то шрамик в душе этот сон, видно, оставил: назавтра первую партию Тимман проиграл. Во второй у него были белые, но в длинном форсированном варианте русской партии, бывшем тогда в моде, ему не удалось добиться преимущества.
