к цивилизаторским миссиям в среде инородцев [326]. Учитывая эту особенность, компания «ЛУКОЙЛ-Пермь» при финансировании народных промыслов и других форм культурного производства на юге часто полностью исключала имперскую эпоху, напоминая вместо этого о тех периодах советской национальной политики, когда ее целью было пропагандировать «дружбу народов», трудящихся в гармонии ради общего светлого будущего [327]. Конечно, исчезли всеобъемлющая марксистская идеология (критика буржуазного национализма была, конечно же, неуместна в компании «ЛУКОЙЛ-Пермь») и всеохватывающая социалистическая политическая экономия. Пропали и какие-либо упоминания о том, что в ходе дальнейшего развития различия между национальностями будут устранены. Хотя и в более мягкой форме, чем в случае прославления наследия Строгановых, в этой категории проектов КСО мы обнаруживаем, как и Франсин Хирш при изучении советского государственного строительства до начала Второй мировой войны, важную роль специальных этнографических знаний, демонстрацию абстрактного культурного «быта народов» в музейных экспозициях и использование воодушевляющих национальных праздников для консолидации власти и ее легитимации.
Кроме того, проекты КСО проводились на юге немного другим образом, чем на севере. Напомню, что в южных районах Пермского края работала унаследованная от советских времен региональная нефтяная компания – ООО «ЛУКОЙЛ-Пермнефть», более бедный, в меньшей степени нацеленный на развитие и менее ориентированный на глобальный рынок собрат северного ЗАО «ЛУКОЙЛ-Пермь». Если государственно-корпоративный альянс, возникший на почве сотрудничества в проведении грантовых конкурсов в начале 2000-х годов, во многом возник благодаря наличию общих интересов у отдела по связям с общественностью ЗАО «ЛУКОЙЛ-Пермь» и у региональной администрации при губернаторе Трутневе, то на юге подобные методики первоначально были неизвестны. Конечно, ООО «ЛУКОЙЛ-Пермнефть» уже давно предоставляло ресурсы некоторым культурным организациям на своих территориях, как правило, посредством неформальных контактов и местных патронажных связей. Если в 1990-е годы требовались деньги на восстановление мечети, то основными путями, позволяющими получить средства компании, были родственные связи, контакты по работе и другие подобные каналы. Таким образом, средства корпорации были доступны, но из-за распределения с помощью патронажных связей они в основном оставались на уровне местных сообществ, пока еще не включенных в более крупные, систематизированные и общерегиональные системы финансирования, спонсорства и корпоративно-государственного управления.
В начале 2000-х годов компания «ЛУКОЙЛ-Пермнефть» при поддержке своего северного собрата, а также губернатора Трутнева приняла участие в грантовых конкурсах, причем некоторые из их первых грантов были направлены на сохранение и демонстрацию традиционной культуры. «Старинные русские обычаи и обряды возрождаются в Чернушке благодаря помощи нефтяников», – было заявлено в статье пермской газеты «Звезда» в 2002 году. Одна из сотрудниц Чернушинского краеведческого музея выходила замуж, писал дальше автор статьи, и ее коллеги решили, что подходящим подарком будет полностью традиционная свадьба, проведенная в музее с использованием предметов старины, которые помогут воссоздать старинные свадебные обычаи. Мероприятие имело такой успех и привлекло такое внимание, что впоследствии музей позволял и другим парам праздновать собственные традиционные свадьбы в своих помещениях, пока подобные мероприятия не стали чрезмерно тяжелы для его бюджета. Решением стало успешное получение гранта в самом первом раунде заявок на социальные и культурные проекты, спонсируемые ООО «ЛУКОЙЛ-Пермнефть», в номинации «Содружество народов на территории Пермского края» [328]. Полученный грант пошел на новые костюмы и украшения, что позволило отмечать в музее в дополнение к свадьбам и ряд других праздников. Музей теперь не закрывался на выходные, а оставался открытым и служил местом сбора для всех интересующихся возрождением старых традиций и обрядов [329]. Опираясь на свои многолетние исследования в Болгарии, Джеральд Крид [Creed 2002] обратил внимание на то, каким образом растущее финансовое бремя постсоциалистических преобразований в сельских районах оказывалось связано со снижением обрядовой активности и размыванием форм социальности, связанных с ней. Хотя у меня нет полученных из первых рук данных по этой конкретной проблеме в Пермском крае, вряд ли будет чересчур смело предположить, что косвенное финансирование обрядов, связанных с жизненным циклом, и других традиций, которое компания «ЛУКОЙЛ-Пермнефть» осуществляла посредством грантов музеям, подобным музею в Чернушке, сделали ее весьма популярной среди местных жителей.
По мере того как культурные проекты постепенно распространялись на юг, за ними следовали и разрабатывавшие их эксперты, которые, как и Кутьев, во многом не были готовы к тому, что они встретят на своем пути. Один сотрудник отдела по связям с общественностью «ЛУКОЙЛа», имевший опыт работы в основном на севере, рассказал мне, что первоначально он был настроен скептически, когда культурный работник из Бардымского района – территории на крайнем юге региона, где преобладает татаро-башкирское население, – предположил, что с помощью гранта компании «ЛУКОЙЛ-Пермь» можно собрать на районные торжества по случаю Сабантуя в 2003 году до тридцати тысяч татар. В итоге собралось несколько больше тридцати тысяч участников, что поразило сотрудников отдела по связям с общественностью с севера, которые тут же подтвердили свое решение составлять спонсорские проекты компании с учетом местных культурных особенностей.
Возрождение этих национальных традиций в южных районах Пермского края, конечно же, началось еще с конца советского периода, особенно благодаря прочным связям между татарским и башкирским населением в Пермском крае и населением двух республик, Татарстана и Башкортостана, которые громче всех в России ратовали за право на культурную автономию. В первые годы грантовых конкурсов, когда «ЛУКОЙЛ» в Пермском крае еще был разделен на две дочерние компании, было создано два отдельных спонсируемых им объединения мастеров народных промыслов – на севере и на юге [Социальная политика 2005: 19]. Но в 2004 году, после объединения ЗАО «ЛУКОЙЛ-Пермь» и ООО «ЛУКОЙЛ-Пермнефть», эти ассоциации также объединились. Дома культуры и музеи на юге также оказались участниками тех региональных фестивалей, грантовых конкурсов, репортажей, показов, корпоративной рекламы и других мероприятий, которые проводились в северных нефтедобывающих районах. Объединенная внутренняя газета компании «ЛУКОЙЛ-Пермь», «Пермская нефть», начала выделять значительное количество колонок на ее социальные и культурные проекты. Страницы газеты с описаниями фестивалей и музеев тут и там в Пермском крае на самом деле могут служить неплохим справочником по разнообразным культурным явлениям в Пермском крае во второй половине 2000-х годов. Подключившись к общерегиональным конкурсам социальных и культурных проектов, на которых сосредоточилась после 2004 года единая компания «ЛУКОЙЛ-Пермь», южные проекты стали служить во многом тем же целям, что и на севере, включая народные промыслы, приводящие к уменьшению безработицы в районах, сильно пострадавших от экономического кризиса. Компания «ЛУКОЙЛ-Пермь» финансировала кузнецов в Ор-динском районе, изготовление традиционной марийской одежды в Суксунском районе, производство меда в Уинском районе и многие другие промыслы, а также музеи и фестивали, где эти предметы выставлялись, покупались и продавались. В отчете 2004 года о кустарной промышленности из села Барда сообщалось:
