я это, – растерялась женщина.
– Не переживайте, вы же не специально, – ответила ей утешительно Маша.
Зато парни ловко забрались наверх, перепрыгнув через клумбу, и развернули большой плакат с надписью: «Я узнал, что у меня большая семья».
– Не дурно, – одобрительно сказал Сергей и тут же воспользовался возможностью первым сфотографироваться возле этой надписи. – Круто сказано, парни! – заявил он, показывая им большой палец.
– Спасибо, – ответил один из парней, а народ уже начинал приходить к растяжке, чтобы сделать фото, соглашаясь и одобряя написанное. Ребята же снова сели на бортик, точно зная, что чужим фотосессиям они никак не помешают, сидя в стороне.
– О! А вот и колона с Борисовского тракта [90]! – воскликнула Инна, подскочив. – Они вот на стеле не были, сразу сюда!
– С чего ты взяла? – спросил Сергей.
– У меня там друзья, а они с музыкой. Слышишь, волынка играет? – весело спросила она.
Если прислушаться, действительно можно было услышать звуки волынки и нескольких барабанов.
– Вот где они протестующие с волынами [91]! – рассмеялся Сергей.
По ту сторону от круглой конструкции как раз появилась колона людей с флагами, впереди которой шли музыканты. Инна потянула Ваню за ними, обещая его с кем-то познакомить, а Кирилл отправился прогуляться по площади, в первую очередь надеясь пройти поближе к Красному костелу, возле которого должна была выступить Мария Колесникова.
– Мы тебя тут будем ждать, – пообещала Маша, Кирилл просто кивнул и отправился на прогулку среди своих, буквально сделал пару шагов и чуть не столкнулся с парнем, что нес плакат «Лида [92], скачай Excel [93]». Показав ему класс и от души посмеявшись с призыва, а еще вспоминая, как Витя еще до отключения связи писал, что это не автозаки, а колона калькуляторов для Лидочки, Кирилл пошел дальше.
К Красному костелу было уже не пройти. Люди окружили его целиком, крича «уходи». Подпрыгнув на месте, Кирилл вроде увидел Колесникову, а может и не ее, сложно было так разобрать. Пробираться сквозь толпу он не стал, просто пошел дальше, к памятнику Ленину, прямо перед домом правительства. Никакого оцепления там не было, силовиков тоже не было видно, поэтому люди свободно гуляли по площади, а памятник, вернее весь его пьедестал превратили в доску протестных заявлений, с лозунгами и плакатами. При этому почти все листы были приклеены липкой лентой разного качества: от бумажных полосок для заклейки окон до синей изоленты, и много-много скотча, а у ног Ленина даже лежала катушка со скотчем, только места для нового творчества почти не было.
«Лукашенко, уходи», – было самым простым и ласковым из того, что там было нарисовано и написано.
«Плакат не автомат»
«9-го августа я не голосовала за насилие»
«Власть захватил террорист»
«Саша, лжец, уходи» – в три жирные строки и наконец злое «У ̈ бывай», именно так, с двумя точками и без буквы «е», только букву «ё» все равно прочел каждый.
Но рядом с этим были и совсем добрые плакаты.
«Мы, беларусы – мiрныя людзi [94]» с красным сердечком внутри.
«Если любишь – отпусти»
«Будь человеком»
«Любимую [95] не бьют»
«Протестуем мирно, но изо всех сил!»
И тут же шутка:
«Оказывается, недостаточно выбрать нового президента, надо еще изгнать старого»
Плакаты на других языках тоже встречались, в основном на английском, например:
«For a fair election» [96]
«FREEDOM BELARUS [97]»
Там же были фотографии избитых, сделанные журналистами, а тот факт, что врачи пустили в реанимацию журналистов, явно кричал о том, как все происходящее достало самих врачей. Это понимали все, кто вообще мог думать. Смотреть на кадры фиолетовых от побоев людей было больно, и это Кирилл не знал, что у Артура с такой же багровой задницей бровь дергается от слова «буряк», [98] только потому что пару раз сравнили. Знал бы, наверно тоже морщился бы от этих фото, а так просто хмурился, понимая, что нельзя о таком молчать, а еще радовался, что в этих кадрах нет Вити, пытаясь себя утешить, что его состояние будет лучше.
От грустных мыслей Кирилла спас плакат:
«Коленька, останови батю»
Не рассмеяться он не смог, а потом еще и большой тапок увидел из картона с надписью 80 % [99].
Пройдя чуть дальше, Кирилл замер у группы парней, что пели под гитару:
– Разбуры турмы муры! Прагнеш свабоды – то бяры [100]!
Не задержаться здесь и не начать смотреть на счастливых поющих о свободе людей Кирилл не смог, жалея, что он сам не знает слова этой песни [101], но все равно невольно стал ее насвистывать, возвращаясь обратно, на ходу сфотографировал памятник Ленину, потому что такую красоту не показать остальным настоящий грех.
Вернувшись к своим, он первым делом показал именно эти кадры.
– Круто, правда? – спросил он восторженно.
– Надо и мне там плакат оставить! – решила Валя, а так как одна ходить боялась, увела с собой Руслана, а тот не и не сопротивлялся, а скорее радовался, что она взяла именно его.
– Не хотите перекусить? – спросил проходящий мимо мужчина с большим черным целлофановым пакетом, в котором, как в мешке Деда Мороза, было множество упаковок с сухариками. Отказать ему было просто невозможно, потому что аппетит действительно проснулся, несмотря на нервы, да и сам «кормилец» слишком добродушно улыбался.
Сергей согласился первый и получил на всех разом три упаковки на всех, вскрыл первую и захрустел, протягивая упаковку другим.
– А ведь так нас всех можно и отравить, – задумчиво сказала Маша, забирая из упаковки жменю.
– Они не вскрытые были, – совершенно серьезно сказал Артур, покосившись на нее.
– Вообще-то я пошутила, – виновато сказала Маша, а Сергей тут же погрозил ей пальцем.
– Не шути так, террористка, а то я на тебя пойду Ленину нажалуюсь!
Он заявил это так серьезно, что ребята расхохотались, но очень быстро собрались и даже поднялись со своих мест, потому что по другую сторону клумбы появился мужчина с рупором,
