Рассказывая о древностях Тульских, старец, восхищённый предметом для него любезным, увлекался до энтузиазма, до поэзии, а мы этого-то в нём и не подозревали.
– Что осталось здесь от всеразрушающего времени? Продолжал он, обводя вокруг взором. Осталось немного. Храм во имя Похвалы Божьей матери, кельи монашествующих, небольшой двухэтажный дом, где теперь помещается духовная консистория и ее архив, западная башня, причт давно разобраны за ветхостью и, наконец, часть каменной ограды, близкой к падению. Вот всё, что уцелело до наших дней. Древность священная! Я преклоняюсь перед тобою мыслию, прибавил Тульский старожил, и мы вступили под тёмные своды храма, о котором он говорил. Когда мы вышли из церкви, древнейшей в городе, путеводитель наш, указывая на северную сторону двора, находящуюся между храмом и монастырскою стеной, сказал:
– Вот здесь было некогда кладбище этой обители. В грамоте Царя Михаила Фёдоровича, писанной в 1636 г., упоминается о том, что «били нам (то есть ему Государю) челом Туляне, дворяне и дети боярские всем городом на Туле, на посаде, наше богомолье монастырь Ивана Предтеча, и родители их, которые побиты на наших службах, и в осаде, со всякой осадной нужи, померли, лежат в том монастыре. «…В синоднике (мы видели его в алтаре) также упоминается о многих знаменитостях XVII века, которых прах с миром покоится в этой заштатной обители. (Он писан уставом на бумаге в четвёрку, некоторые оглавления и все начальные буквы киноварью. Этот синодик построил боярин дворецкий и оружейничий Богдан Матвеевич Хитрово; следовательно, лицо историческое). Сюда приносили гробы бедных иноков, в борьбе, в посте, в молитве совершавших труженический подвиг; сюда же парадная колесница привозила и гробы богатых. И что же мы видим? Смотрите! Теперь нет и признаков кладбища.
В Тульском Предтечеве монастыре управление было всегда игуменское, что доказывают грамоты, данные от Царей этой обители и хранящиеся в ее архиве. С учреждением духовных штатов (в 1764 г.) его исключили из штата монастырей; но монашествующие жили в нём до учреждения Тульской епархии. В старину, разумеется, в старину отдалённую – XV и XVI века – Коломенские и Каширские архиепископы имели свой архиерейский дом в каменном городе (крепости), находившийся у Пятницких ворот, на большой улице; о чём свидетельствует Писцовая книга Тульского посада. В 1799 году, преосвященный Мефодий первый прибыл в Предтечев монастырь, в звании епископа Тульского и Белёвского, где и занял настоятельские кельи, на месте которых построили дом собственно для Архиереев, с домовою церковью.
Литературные произведения Мефодия мало известны любителям духовного чтения. Он написал: «Первые три века церковной истории» на Латинском языке в одной книге, inquatro, которой нет в переводе. Архимандрит Иннокентий, сочиняя «Начертание церковной истории от библейских времён до XVIII века», если не руководствовался трудом Мефодия, то имел его в виду. Обладая твёрдою, высокою душою, умом светлым и образованным, он говорил небольшие поучения, (они все напечатаны), которые, надобно признаться, были примечательны более по обширной учёности автора, ежели в литературном отношении. С приездом Мефодия в Тулу всё приняло лучший вид. Строгий и справедливый, он, не смотря ни на какое лицо, преследовал зло и беззаконие на каждом шагу, но мщения в нём не было и тени, потому что он имел душу добрую и чувствительную. Доказательством этому может служить то, что он никого не сделал несчастным.
Мефодий оставил нас в 1804 году, будучи назначен Экзархом Грузии.
Епископ Амвросий. При одном имени этого достойнейшего нашего Архипастыря в душе современников его воскресают самые грустные, самые печальные, но вместе с тем самые приятнейшие о нём воспоминания. Как все его любили, уважали, благоговели к его красноречивому поучению, к его проповеди. Сколько раз тронутые до глубины души его доводами, его ораторскими движениями, евангельскою истиною, которую он умел так понятно, так увлекательно передать слушателям, мы, современники незабвенного, плакали. И сохрани нас Боже стыдиться этих слёз! Слёзы наши выражали глубокое верование в поучение нашего архипастыря, восторженного религиозным чувством. Он говорил в форме поучительной, исполненной кротости беседы того доброго пастыря, о котором упоминается в Евангелии. Превосходное его «Слово в день Великой Пятидесятницы», сказанное им в кафедральном соборе, напечатано, кажется, если не ошибаются, в Собрании образцовых сочинений, изданных Тургеневым, Жуковским и Воейковым. Это поучение, проникнутое словами Божественного Страдальца, говорившего, что «душа его скорбит, до смерти», есть одно из художественных произведений духовного красноречия. Вообще, говоря, о литературных трудах, заключающихся в поучениях, которых, к сожалению, напечатано только три, надобно сознаться, что они прямо идут к сердцу и достигают своей цели – убеждения. Однако же были и такие случаи, в которых Амвросий, как вития и архипастырь, метал страшные перуны слова своего в людей преступивших законы Божеские и человеческие. Так, например, речь его при открытии дворянских выборов в 1815 году, говорённая им перед окончанием литургии в соборе, сделала глубокое впечатление на слушателей. Кто из них не помнит знаменитых выражений, на текст, заимствованный им из второй книги Моисея: «и ввергох злато в огонь и излился телец».
Я назвал Амвросия пастырем добрым, потому что «пастырь добрый душу свою полагает за овцы». Это справедливо; я не хотел преувеличивать доблестей мужа, давно, давно уснувшего о Господе сном непробудным вечным.
Он переведён был из Тулы в Казань Архиепископом.
Поле его к нам прибыл Преосвященный Семион. Им сказано было несколько проповедей, и ни одна из них не напечатана. Это тот самый Архиепископ, который в последствии принимал участие в переводе псалтыри с Славянскаго языка на Русский. По возведении его в сан Архиепископа и назначении членом Святейшаго Синода, выбыл в 1818 году, а на его место поступил Преосвященный Авраам, который также вскоре нас оставил, именно в 1821 году. Поучений Авраама говоренных им во время управления Тульской епархиею, мне не удавалось слышать; знаю только, что они не напечатаны.
В конце означенного города Туляне радушно встретили Преосвященного Дамаскина. Покойный Император Александр Благославенный лично знал его ещё в то время, когда он был Новгородским викарием. В проезд свой через наш город (в 1823 г.) Его величеству угодно было спросить Преосвященного Дамаскина, давно ли он в Туле? Архипастырь наш отвечал, что с 1822 года. «Нет, Преосвященный, вы ошибаетесь, возразил Император. Вы прибыли в Тулу в исходе декабря 1821 года». Такую имел память Благославленный.
И могли ли они оба, Великий Государь и богомолец, смиренный иерарх, предчувствовать, что ровно через два года один встретит другого, облачённый в траурную одежду, у заставы, при унылом трезвоне колоколов, когда вся Россия рыдала о своём отце-Государе? По снятии гроба Императора с парадной колеснице и пред окончанием обедни, Преосвященный Дамаскин говорил надгробное слово. Предмет этого произведения, был великий, необъятный как солнце, закатившееся за горизонт. Царственный прах внука Екатерины II-й, победитель гения-полководца Бонапарте, отброшенного им с берегов Москвы на скалы, омываемые Атлантическим океаном, самодержавный обладатель 60 миллионов людей, населяющих большую часть земного шара, лежал в гробе, на катафалке, под балдахином, в двадцати шагах от проповедника. Вся новейшая история – события, события чудные, почти баснословные, если бы не были очевидными их свидетелями – вся новейшая история, в которой усопший государь, вместе с Наполеоном, были первыми действующими лицами, выражающими всемирную славу, не только современную, но и грядущих веков, сосредотачивалась в этом небольшом свинцовом вместилище. О, сколько грустных, душу терзающих, ощущений должен был перечувствовать, перестрадать, пережить, так сказать, десятки лет в несколько мгновений, проповедник, обозревая мыслию, умом, памятью и взором деятельность нашего венценосца и невозвратную утрату колоссальной Империи!. Величие предмета возбудило всю энергию в нашем Архипастыре, и он, обливаясь слезами, сказал поучение, проникнутое глубокою мыслию, светлым взглядом и согретое теплотою чувства неподдельного. Жаль, что это небольшое, но прекрасное литературное создание остаётся до сих пор в забвении, тогда как оно могло бы доставить истинное наслаждение читающей публике. А.Андреев Село Торхово.
Москвитянин. 1849 г № 12 стр. 118–127.
1855 г. О первобытных обитателях в нынешней Тульской губернии (Вятичи)
Статья вторая
Происхождение Славян, теряясь в веках отдаленных, не имеет исторической достоверности участь постигшая большую часть истории народов. Сохранилось единственное предание, что Западная Азия есть колыбель племен славянских.(Нигде нет столько исторических преданий, как за Дунаем.) Когда и что было причиною побудившее их к этому переселению опять вопросы неразрешимые. Те грамоты исторических известий о Славянах, которых разные писатели называют разными именами, мы получаем сумму сведений не удовлетворительных, сбивчивых, одно другому противоречащих. А так-как предмет посильного труда нашего прямо не относится до исследования вообще о Славянах, то мы и ограничиваемся только обзором истории Вятичей, которые однакож имеют неразрывную связь с историей Славян.
