Помню, как, возвращаясь в Приштину, мы проезжали через городишко Сува Река. Там увидели такую картину — человек десять албанцев закладывают взрывчатку под огромное здание сербского храма. Быстро сняли всё это и через десять минут были уже у блокпоста американских миротворцев. Показываем им картинку в камере и просим вмешаться. Но они не трогаются с места, не собираются делать ничего!
Тогда мы поставили камеру на штатив на холме, и минут через пятнадцать храм взорвали прямо у нас в кадре. Всё это время рядом стояли американские солдаты и смотрели, как мы снимаем. Уничтожение православной церкви не произвело на них никакого впечатления.
На следующий день мы работали в районе Грачаница. Записывали интервью с митрополитом Косово и Метохии в его резиденции. Вдруг услышали громкие крики, рядом с резиденцией архиерея собрался народ, охваченный паникой. Выбегаем на улицу узнать, в чём дело. Слышим, что буквально в двух километрах от нас албанские боевики только что расстреляли целую семью сербских крестьян.
Приезжаем на место и видим страшную картину. На дороге лежат тела убитых — трёх мужчин и двух мальчишек лет десяти-двенадцати. И албанцы с оружием в руках ездят по ним на тракторе, утюжат трупы!
Оказалось, что пожилой сербский крестьянин с двумя сыновьями и двумя внуками приехал в поле пахать землю на своём стареньком тракторе. Здесь на них напали боевики. Самое главное — весь этот ужас происходил в ста пятидесяти метрах от британского блокпоста, но никто и не подумал остановить убийство.
Отработав своё в Косово, мы, полные тяжёлых впечатлений, приехали через Македонию в Белград. Командировка закончилась, задание мы выполнили и на следующий день должны были вылететь в Москву. Но тут мне позвонили из редакции и сказали, что со мной срочно хочет встретиться президент России Владимир Путин (напоминаю, что это было уже в 2000 году). Он летел в Любляну на встречу-знакомство с президентом США Джорджем Бушем-младшим и по дороге решил провести два дня в Белграде.
Вечером этого же дня меня привезли в резиденцию Слободана Милошевича. Там остановился российский президент.
Мы говорили несколько часов. Меня попросили рассказать, что сейчас реально происходит в Косово. Меня потрясло, с каким вниманием слушал меня Владимир Владимирович, как подробно расспрашивал о положении сербов, о поведении миротворцев, о настроениях среди местного населения. При этом записывал названия сербских деревень, названия улиц в косовских городах, где ещё оставались жить сербы. Я видел неподдельный интерес лидера государства к ситуации в Косово и положению сербов, поэтому открыто сказал ему: «Владимир Владимирович, я не понимаю, зачем мы держим в Косово наших десантников-миротворцев!»
Не имея собственного сектора ответственности, наши солдаты в принципе не могут ничем помочь сербскому населению края. Сколько было случаев, когда сербы, рискуя жизнью, добирались до мест расположения наших десантников и умоляли защитить их деревню, которую именно сейчас штурмуют албанские боевики. Наши командиры слушали это со слезами на глазах, но не могли отправить на помощь даже один «уазик» без разрешения командования сектора, то есть натовских генералов! А они не разрешали…
Ещё я тогда сказал Владимиру Путину, что если завтра в Косово перебьют всех сербов — а к этому все идёт, — Россия даже не сможет предъявить натовцам никаких претензий. Они ответят, что операция была совместной! Значит, российские десантники будут нести равную с ними ответственность за невмешательство в осуществляемый албанскими боевиками и международными террористами геноцид мирных сербов!
Президент очень внимательно меня выслушал и на следующий день, в нарушение всех планов и невзирая на возражения Федеральной службы охраны, вылетел из Белграда не в Любляну, а в Приштину. Там он встретился с командованием KFOR, с администрацией ООН, с личным составом российских миротворческих частей. Моя съемочная группа все это снимала, и вечером мы отправили в Москву репортаж о поездке президента в Косово. Для того чтобы написать текст и отмонтировать этот материал, нам пришлось остаться в Приштине. На самолет президента мы, конечно же, не успели. В Белград добирались почти всю ночь на машине через две границы — косовско-македонскую и македонско-сербскую. Вернулись к себе в отель только под утро. К этому времени Владимир Путин улетел в столицу Словении Любляну, но нам передали его просьбу дождаться его возвращения. Через несколько дней я ещё раз встретился с Путиным в Белграде, куда он опять прилетел уже после переговоров с Джорджем Бушем. Он рассказал о своих впечатлениях от встречи с американским президентом. А еще через несколько дней уже в Москве я узнал о решении руководства страны вывести наших миротворцев из Косово. И сегодня считаю такое решение абсолютно правильным и достойным. Горжусь, что имел к этому отношение.
Весна и лето 1999-го. Начало трагедии
В предыдущих главах я рассказал о ситуации рубежа XX и XXI веков в разных частях разорванной Югославии — Боснии и Герцеговине, Косово. А теперь хочу вспомнить, как всё начиналось. Вернуться в Белград 1999 года, где я в то время работал корреспондентом программы «Вести» российского телевидения и оказался, собственно говоря, в самой гуще событий.
У моих воспоминаний есть особенность. Когда мы в те времена выезжали в командировку, то работали там без планшетов, как это сейчас водится, без ноутбуков, а просто писали свои тексты в обычном блокноте. Теперь я покопался в своих бумагах, нашел этот самый блокнот, восстановил все эти тексты. И хочу вспомнить о том, что происходило тогда, в те дни весны и лета 1999 года, на территории Югославии, в столице Югославии Белграде, по следам моих давних репортажей.
Я прилетел в Белград 24 марта 1999 года. Просто обычным рейсом «Аэрофлота», мы купили билеты, как всегда это делали, со своим оператором. Нас было только два человека, хотя обычно в командировки выезжаем, как правило, тройками: корреспондент, оператор и инженер-ассистент. Но на этот раз так получилось, что мы прилетели вдвоем — я и оператор Борис Агапов.
Почему вдвоем? Потому что к тому моменту вокруг Югославии уже сгущались тучи, всем было понятно, что добром вся эта ситуация не закончится. Президент Слободан Милошевич никак не мог договориться с Западом и стоял на своем. Запад, в свою очередь, требовал всеми правдами и неправдами от официального Белграда вывести войска Югославской народной армии с территории Косово и Метохии. Западные политики обвиняли югославских военных в проведении там этнических чисток. Ну а Милошевич упорно повторял, что эта территория является территорией Югославии и любое давление извне он воспринимает как незаконное вмешательство во внутренние дела Югославии. Милошевич объяснял западным партнерам, что в Косово югославская армия воюет с Армией освобождения Косово, что в крае от рук албанских боевиков гибнут люди, рушатся дома, страдает мирное население с той и с другой стороны и т. д.
Однако позиция Запада оказалась весьма неожиданной для многих стран мира, в том числе и для России. Страны так называемой «западной демократии» однозначно заняли сторону албанских боевиков. Позже, десять — пятнадцать лет спустя, когда весь мир наблюдал за событиями сначала в Ливии, потом в Сирии и ролью в них стран НАТО, это уже никого не могло удивить. А тогда такое положение дел казалось чем-то невероятным. Ведь все, кто был знаком с ситуацией на Балканах, прекрасно знали, что Косово и Метохия — исторически сербские территории.
Да, в то время там уже большинство составляли пришлые албанцы, но при этом сохранялась огромная сербская община. Все прекрасно понимали, с чего начался этот острейший кризис. А начался он с того, что однажды Слободан Милошевич как глава государства приехал в Приштину, столицу Косово. Его встречали местные руководители в здании администрации края.
Началось обычное совещание по каким-то текущим проблемам. И вдруг с улицы раздались крики и шум. Милошевич прервал совещание, подошёл к окну и увидел, что к зданию рвётся большая толпа людей, полицейские не пускают их, избивают дубинками.
Сербский лидер вышел на улицу, приказал полиции прекратить избиение людей и спросил, кто они и что хотят, зачем пришли сюда?
В ответ он услышал:
— Слобо, — так было принято его называть, сокращённая форма от имени Слободан — Слобо, — мы сербы, твои соотечественники. Просим тебя услышать нас. Здесь, на нашей земле, нам не дают жить. Албанцев стало больше, чем нас, и они нас притесняют во всём, над нами издеваются. Видишь, как бьют нас полицейские? Почти все они — албанцы и ненавидят нас. Умоляем тебя — защити свой народ, спаси наших детей.
