Тут в дело вмешалось управление планировки Моссовета, предложившее к моменту открытия Дворца оставить все как есть, чтобы сооружать транспортные развязки впоследствии, постепенно. Как выполнять эти сложнейшие, требующие закрытия обширных площадей работы в режиме эксплуатации Дворца, авторы блестящей идеи вряд ли задумывались[192].
К 1940 году позиции в споре сторонников одного или двух лучей определились более или менее четко. Архитекторская часть проектировщиков считала предпочтительным однолучевой вариант[193]. Инженеры из Управления строительством Дворца склонялись в пользу двух лучей, однако в их представлении эта схема претерпевала очередные изменения. Теперь наряду с лучом Кропоткинская – Большая Пироговская вторым направлением избиралось береговое – вдоль набережных Москвы-реки. Причем первый луч предназначался в основном для транзитной связи центра с Юго-Западом, а береговой – для роли торжественного проспекта, открывающего великолепные перспективы на Дворец, и главного пути для всевозможных шествий и демонстраций[194].
Годы шли, споры продолжались – между «однолучевиками» и «двухлучевиками», между «одноуровниками» и «двухуровниками», а окончательное решение проблем планировки почему-то не приближалось. В 1940-м тоскливо констатировалось, что «форма площади Дворца Советов ни в одном варианте не найдена. Пространство площади не организовано, возникает впечатление затесненности и пустоты»[195]. Столь же безрадостным было и состояние дел с проектированием проспекта: «Ни один из проектов как самой площади, так и проспекта не решает удовлетворительно этой задачи. Необходимость сноса значительного количества существующих зданий невольно сдерживает волевые и творческие намерения архитекторов. Пока площадь еще не получила достаточно убедительного контура и не вписалась в существующее окружение»[196].
Вот, оказывается, в чем была главная трудность – сноса нескольких десятков добротных домов не хватало для разворота «творческих намерений» архитекторов. Видимо, для получения полного творческого простора следовало снести пол-Москвы…
Бесконечные споры зодчих неблагоприятно отразились на судьбе прилегающего района. До окончательного утверждения проекта проспекта Дворца Советов прекратилось проектирование реконструкции Садового кольца от Крымской до Зубовской площади. Между Кропоткинской и Метростроевской улицами дома нуждались в капитальном ремонте, но в связи с отсутствием утвержденного проекта планировки этого района производился только поддерживающий ремонт. Не велась надстройка и оформление фасадов жилых домов. Какой смысл было ремонтировать или надстраивать, если завтра согласно очередной идее неугомонных зодчих дом мог оказаться на трассе пробиваемого проспекта?
Да и работы по расчистке площадки для строительства Малого зала Дворца Советов и связанная с ними передвижка больших жилых домов и переустройство подземных коммуникаций практически остановились[197].
Все же рисование перспектив принесло определенную пользу. Они наглядно показали, насколько огромное здание выбивается из общего масштаба застройки. Проектировщики осознали еще одну вставшую перед ними задачу – как сделать, чтобы Дворец своими размерами не подавлял окружение, а вписывался в городскую среду, организовывал и подчинял ее?
Начали зодчие с напрашивающегося решения – расчистки вокруг Дворца свободных пространств, достаточных для уверенного зрительного восприятия гигантского сооружения. В попытках достичь этой цели проектировщики готовы были снести все дома между Волхонкой и Бульварным кольцом, между Кропоткинской набережной и Метростроевской улицей, а заодно превратить в газон всю стрелку острова. Отдельные горячие головы предлагали даже отломать часть только что законченного Дома правительства (выстроенного, кстати, по проекту того же Б.М. Иофана)[198].
Наряду с этой всесокрушающей концепцией возникла другая, более здравая и интересная – сгладить контраст между Дворцом и распластанной, без заметных вертикалей застройкой центра Москвы несколькими высокими зданиями, умело расставленными в разных концах города. Благодаря этому Москва вместо своего устоявшегося скучного, плоскостного силуэта получила бы новый, живописный, с локальными высотными акцентами, подчеркивающими планировочную структуру, и с центральной доминантой – Дворцом[199]. Впервые эту идею выдвинул Б.М. Иофан. Высота Дворца Советов вызывала, по его мнению, необходимость установления его архитектурной связи по высоте с окружающей частью города. Для этого архитектор предложил разместить в определенном порядке и на определенном расстоянии от Дворца несколько высоких зданий, гармонично поддерживающих Дворец в общем силуэте города[200]. Идее суждено было реализоваться после войны, когда в Москве за несколько лет выросло семь высотных зданий. Они строились из материалов и по технологиям, разработанным для Дворца Советов, и должны были играть роль его сопровождения. Но сопровождать оказалось нечего…
Дворец Советов служит обороне
Нападение фашистской Германии на Советский Союз заставило полностью прекратить сооружение Дворца. Специалисты, материальные ресурсы были направлены на оборону. Запасы металлоконструкций использовали для сооружения противотанковых заграждений на подступах к Москве. Однако уже смонтированный каркас Дворца оставался нетронутым даже в тяжелую осень 1941 года. Роковым в истории строительства стал следующий 1942 год, когда немецкие армии захватили Донбасс, лишив европейскую часть страны донецкого угля. Заменой ему мог стать воркутинский уголь. Для его доставки требовалось реконструировать железнодорожную магистраль, связывающую Воркуту с центром России, в том числе перестроив мосты, чтобы они могли выдержать тяжеловесные составы. Металла не хватало даже на производство вооружения, и не оставалось иного выхода, как отправить на сооружение мостов детали каркаса Дворца.
К разборке конструкций Дворца Советов приступили летом 1942 года. Снятые фрагменты грузовиками везли в Лужники и там перекладывали на железнодорожные платформы. К весне 1943-го от громадного каркаса почти ничего не осталось. Первая часть демонтированного каркаса (более 12 тысяч тонн) была использована для строительства мостовых ферм на Северо-Печерской магистрали. Эти мосты – через Северную Двину, Вычегду, Усу, Вилядь – эксплуатируются до сих пор. С наступлением перелома в войне изменилось и распределение металла демонтируемого каркаса. Теперь металл передавался Наркомату путей сообщения для восстановления железнодорожных мостов на освобожденных от фашистов территориях.
Разборка каркаса отнюдь не ставила точку в истории Дворца Советов. В 1943 году, пожалуй, уже никто не сомневался в победоносном завершении войны, после которого реализация грандиозного проекта должна была возобновиться, пусть и не сразу. Разобранный каркас зоны «И» составлял лишь небольшую часть всех конструкций Дворца, наиболее сложные элементы которых – фундамент и опоры центральной, башенной части – оставались в неприкосновенности, давая возможность продолжить стройку.
Именно в расчете на послевоенное будущее группа архитекторов и инженеров под руководством Б.М. Иофана, эвакуированная в Свердловск, продолжала проектирование, стремясь использовать вынужденную приостановку строительства для улучшения проекта. Очередная версия Дворца получила название «Свердловский вариант».
Общая композиция сохранялась, однако из трех объемов прямоугольной части осталось два. Существенные изменения произошли в высотной части – Б.М. Иофан убрал примыкавшие к цилиндрическим объемам массивные пилоны, в свое время навязанные ему маститыми соавторами. Ликвидация пилонов обеспечивала неизменность восприятия башни Дворца со всех точек зрения. Вновь архитекторы не смогли предложить разумное использование башенной части. Если во втором цилиндрическом ярусе по-прежнему размещался световой фонарь, то самому высокому цилиндру – третьему – отводилась явно надуманная роль Мемориального зала героев и героических событий.
В свете последних событий изменялось оформление интерьеров Дворца. В его тематику включались произведения, посвященные подвигу советского народа в Великой Отечественной войне. «Свердловский вариант» предусматривал переход от клепаных конструкций каркаса к сварным, что должно было заметно облегчить его общий вес.
С 1944 года возобновились научно-исследовательские и экспериментальные работы, связанные с решением возникших при строительстве Дворца проблем. Для того чтобы представить, насколько многочисленны и сложны они были, достаточно ознакомиться с перечнем работавших над ними в 1946 году организаций.
