«Каждая деревня, — отмечал А. Игнатьев, — в зимнее время представляла сама по себе оборонительный пункт, так как промерзшие глинобитные стенки, не говоря уже о каменных строениях и кумирнях, надежно прикрывали японцев не только от нашего ружейного, но и от шрапнельного огня. Разбить их можно было только гранатами, а наши артиллерийские мудрецы, предназначая полевые орудия для боя в открытом поле, снабдили их одними шрапнелями. Гранаты имелись только в пушечных батареях устарелого типа»…
Колонны противника, обнаруженные у Ландунгоу, оказались авангардом армии М. Ноги, прибывшей из-под Порт-Артура и спешащей на выручку своим частям под Сандепу.
Японцы понесли большие потери от огня 1-й батареи и винтовок казаков, но, обнаружив, что им противостоит небольшой отряд конницы, повели наступление большой массой пехоты. Это были не спешенные кавалеристы генерала Акиямы, а закаленные в боях, опытные портартурцы.
Открыв огонь, японская батарея вынуждена была, после нескольких выстрелов 1-й Забайкальской казачьей батареи, замолчать. Пехота противника подошла к батарее на 700 шагов, но, осыпанная шрапнелью, залегла.
Положение создалось очень опасное. Снаряды подходили к концу, а подвезти было невозможно из-за сильного ружейного огня противника: японцы явно хотели захватить батарею. Спасая положение, Мищенко в тыл атакующим бросает 2-й Дагестанский полк в конном строю. Смелая атака дагестанцев успеха не имела, но отвлекла внимание, силы и средства японцев на себя. Казаки, прикрывавшие батарею, атаковали с фронта, но под огнем противника стали отходить. Генерал Мищенко бросился к ним и своим бесстрашием, под ураганным огнем, заставил остановиться и продолжать сдерживать японцев.
1-я Забайкальская казачья батарея отошла на 400–500 саженей к западу, пополнилась боеприпасами и вместе с 20-й конной и 3-й Донской казачьей батареями открыла интенсивный огонь по наступающей пехоте противника.
Во время этого боя Мищенко был ранен в ногу. Из боевой цепи генерала вынес его друг и телохранитель еще с Русско-китайской войны 1900–1901 годов, борец за свободу Черногории от турецкого порабощения, 76-летний Филипп Маркович Пламенец, которого забайкальские казаки называли дедушка Пламенец.
Конному отряду Мищенко не удалось сбросить авангард армии М. Ноги, но он сумел при своих незначительных силах остановить его, дав русскому командованию выигрыш в 16 часов, чтобы овладеть Сандепу.
С наступлением ночи бои стали затихать. Конный отряд сосредоточился вблизи деревни Сандепу.
На 15 января был отдан приказ 2-й Русской армии, — во что бы то ни стало овладеть Сандепу.
Для казачьего отряда, в командование которым вступил генерал Телешов, заменивший раненого Мищенко, командующий 2-й армией поставил задачу: «Содействовать 1-му Сибирскому корпусу в направлении на Сумапу и Саньциямпо».
Но наступление не состоялось, так как японцы сами атаковали 1-й Сибирский своднострелковый и 10-й армейский корпуса в направлении Гудзядзы, Эртхаузы, отбросив их к северу. Это заставило генерала Телешова переменить фронт наступления на север, прикрывшись частью отряда с правого фланга со стороны Тунхенпу.
15 января бой разгорелся с новой силой. Японцы неоднократно бросались в атаку, но были отброшены огнем трех батарей и спешенными казаками, надежно прикрывавшими правый фланг 1-го Сибирского корпуса. Во время боя был тяжело ранен в живот старший офицер 1-й Забайкальской казачьей батареи подъесаул A.B. Станкевич.
Во второй половине дня полки 10-го армейского корпуса перешли в наступление против 5-й и 3-й японских пехотных дивизий и вынудили их отступить. К вечеру войска корпуса овладели деревнями Лабатай, Сяотайцзы и, выйдя в тыл противнику, получили реальную возможность атаковать Сандепу с востока.
Отразив атаки японцев, начал успешно продвигаться вперед отряд генерала Телешова.
Над всей группировкой войск противника под Сандепу нависла угроза разгрома, но вечером 15 января Куропаткин, боявшийся активных наступательных действий, отдал распоряжение о прекращении наступления и отходе 2-й армии O.K. Гриппенберга за реку Хуньхэ.
Русские потеряли 368 офицеров и 11 364 солдата убитыми и ранеными, японцы — 8901 человека. Потери казаков отряда Мищенко за четыре дня боев составили 14 офицеров и 233 казака.
Конница Мищенко проявила в этих боях свои лучшие качества и действовала для тех лет по-современному, притянув к себе значительные силы противника. Этим была облегчена задача 1-го Сибирского корпуса. Большую часть боев казаки провели в пешем порядке. Стремительно выдвигаясь на направления движения японских колонн, пытавшихся обойти правый фланг армии, они спешивались и вступали в бой со значительно превосходящими силами противника, смело атаковали занятые им деревни с фронта и тыла, прорывались на его фланги и действовали в тылу, вели разведку подходящих резервов и препятствовали их выходу к главным силам.
Смело действовала артиллерия казаков и прежде всего 1-я Забайкальская батарея. В условиях ограниченной видимости из-за снегопада, тумана казаки выдвигали свои орудия на прямую наводку непосредственно в стрелковую цепь, поддерживая огнем атакующих или сдерживая наступление противника.
С боями выйдя в тыл к японцам, конный отряд Мищенко заставил поволноваться японского главнокомандующего И. Ойяму, который доносил в Токио: «15 января русские обстреляли наш тыл, сражение продолжалось в течение дня и ночи… В этот день наши войска были готовы к тому, что будут уничтожены».
В телеграмме, отправленной в Петербург, русский главнокомандующий признал, что «войска вели себя отлично». В полной мере это относится и к казакам-забайкальцам, входившим в отряд Мищенко.
Другие казачьи части Забайкальского войска в боях под Сандепу не участвовали, они вошли в отряд Ренненкампфа и находились в качестве армейской конницы 1-й армии генерала Н.П. Линевича.
После Сандепу обе стороны стали готовиться к решающему сражению.
К началу февраля 1905 года Маньчжурская армия занимала Шахэйскую позицию, а две другие — Мукденская и Телинская — войсками заняты не были.
На правом фланге находилась 2-я армия, под командованием генерала A.B. Каульбарса, сменившего O.K. Гриппенберга, и занимала рубеж Сыфантай, Ямандапу.
3-я армия A.A. Бильдерлинга находилась в центре, имея укрепленные позиции на рубеже Халентай, Шаланцза.
На левом фланге, по рубежу Шаланцза, Гаотулинский перевал занимала позиция 1-я армия генерала Н.П. Линевича.
Русское командование готовилось не к обороне, а к наступлению, взяв за основу план наступления на Сандепу, который предусматривал оттеснение японских войск за реку Тайцзыхэ. Выполнение главной задачи — захват Сандепу — возлагалось на 2-ю армию.
Японцы тоже готовились к наступлению, но тщательно и скрытно, а о Русском наступлении знали все и всё.
«Любой прохожий и проезжий узнавал без труда, — писал А. Игнатьев, — и к тому же из официального источника, такие вещи, которые армия должна беречь в строжайшем секрете».
А И. Деникин в своих воспоминаниях отметил, что японцы знали точную дату нашего наступления, назначенного на 12 февраля.
Японский план предусматривал более решительные цели, чем русский, и заключался в том, чтобы нанести сильные удары по флангам наших войск, окружить их в районе Мукдена и уничтожить.
Ввиду предполагаемого набега русской кавалерии в тыл японцев начальником армейской конницы 2-й армии был назначен генерал Ренненкампф. В ее состав, наряду с другими казачьими полками, вошли сначала 5 сотен 1-го Верхнеудинского казачьего полка, 1-я и 4-я Забайкальские казачьи батареи, а с 12 февраля приказом по 2-й армии № 53 1-й Читинский казачий полк также был включен в этот отряд.
По штату в этих полках должно быть по 22 офицера и свыше 110 казаков в каждой сотне. К моменту формирования отряда в 1-м Верхнеудинском полку насчитывалось 22 офицера и 552 казака, а в 1-м Читинском — 22 офицера и 682 казака. В действительности в казачьих сотнях людей всегда было меньше, а с учетом неизбежных выделений от каждой сотни казаков в разъезды или охранение спешных стрелков получалось 42–52 человека. Но и эти цифры весьма приблизительны, так как данные о количестве людей в сотне противоречивы и в отчетных документах штабов по численному составу казачьих полков представлены по-разному. Например, поданным полковника генерального штаба Илинского, в сотне 1-го Верхнеудинского полка в строю находилось 98 казаков, в реляции Урало-Забайкальской дивизии — 64, а в сведениях самого полка указано 56. Запутаться в этих цифрах в то время было немудрено, так как казаки по наряду куда только ни выделялись: и на охрану штабов, и в ординарцы, и в посыльные к какому-нибудь начальнику, и для охраны личных вещей офицеров, и для сопровождения больших начальников, грузов, доставки пакетов.
