— Доставит?
— Обязательно доставит. У него должность такая.
— Да.
— Согласен? Чтобы не быть голословным, вот тебе вперед… — Рагнар отвязал кошель от гашника и протянул Божидару.
Божидар взял кошель.
— Загляни внутрь, не бойся.
Божидар потянул тесемки и заглянул. Золотые монеты призывно замерцали в кошеле. Судя по весу, сумма значительная. Столько денег Божидару не перепадало за всю его церковную карьеру. Чтобы скопить такую сумму, ему понадобились бы годы.
— Ну как, хорошее предложение?
— Предложение хорошее, — сказал Божидар с сожалением в голосе. Он готов был заплакать. — Такие деньги, а?… Такие деньги!.. Сколько здесь?
— Да я не считал, Божидар. Какая разница.
— Да, никакой разницы. Вот оно, богатство. Да на такие деньги можно три дома купить.
— Вот и купи, но не три, а один. Зачем тебе три? Лишние пересуды.
— Да. И коз я люблю… Завел бы себе коз…
— Коз не покупай, я тебе их пришлю с каким-нибудь обозом, тут неподалеку есть селение, там козы особые, жирные, рослые, а молоко дают — нектар, а не молоко.
— Да? Где же это?
— В Кралове.
— А, слышал, слышал! Да, про тех коз много разговору среди паствы.
— Ну и прекрасно. Иди покамест домой, отдохни, у тебя скоро служба, не так ли.
— Прости меня, добрый человек, но не могу я.
— Что не можешь?
— Взять деньги. И служить тебе не могу.
— Я ведь не служить тебя нанимаю. Служба — это совсем другое. Я прошу тебя об одолжении. Оказывание услуг — это не служба.
— Не могу.
Неловко нагнувшись, Божидар осторожно положил кошель на пол — в руки Рагнару передавать побоялся.
— Ну, не дури, Божидар. Это ведь не против церкви дело.
— Не знаю.
— Что не знаешь?
— Не знаю, против или нет.
— Точно не против. Человек поступает неправильно, когда присваивает себе чужие деньги. Это воровство. В твоих же интересах, чтобы воровства было меньше.
— Да.
— Ну и всё.
— Нет.
— Что — нет?
— Не знаю.
— Послушай, Божидар, не серди меня. Я человек спокойный, рассудительный, несправедливость мне не свойственна, но если ты меня будешь сердить, я ведь могу сделать все наоборот, на тех же основаниях. Понизят тебя в сане, отправят в какой-нибудь монастырь. Ведь это будет плохо?
— Да.
— Ну вот видишь! Так зачем же тебе меня сердить, да еще и понапрасну?
Божидар молчал. Рагнар вздохнул.
— Что ж. Нужно позвать моих молодцов, пусть они с тобою на языке, тебе более понятном, поговорят.
— Ох, не надо, добрый человек, не надо, умоляю тебя!
— А раз не надо, так делай, что тебе велят.
— Нет.
— Да ты что, шутишь со мною, что ли?
— Какие уж тут шутки!
Божидар заплакал и стал утирать слезы и сопли кулаком.
— Ну, перестань, Божидар. Будь мужчиной. Как тебе не стыдно!
— Не мучай меня, добрый человек!
— Я тебя не мучаю! Соглашайся на предложение, мне одного твоего слова достаточно, видишь, как я тебе доверяю!
— Вижу, — сказал Божидар, плача.
— Ну так что же! Бери кошель и иди.
— Нет.
— Морока с тобой.
Рагнар встал и направился к двери. Божидар кинулся за ним и схватил его за рукав.
— Умоляю тебя, добрый человек… Заклинаю тебя всем, что тебе дорого!.. Не зови своих молодцов, не надо! Я боли боюсь, и вообще всего на свете боюсь, я пугливый и слабый!
— Не распускай нюни! — велел Рагнар. — И отцепись от меня. В последний раз спрашиваю — согласен ты на предложение?
— Да пощади же меня!
— Соглашайся!
— Пощади!
Дверь распахнулась, и в гостиную вошел сияющий, веселый Райнульф.
— Э! — сказал он. — Что случилось? С каким горем к тебе поп явился, Рагнар?
Рагнар отцепился от Божидара.
— Ладно, — сказал он. — Иди, пенек гнилой, пока что. Иди, иди, не до тебя мне теперь. Потом займусь тобой.
— Милый человек…
— Иди, говорят тебе!
Божидар с опаской, чуть боком, засеменил к двери и вышел. И бросился бежать.
— Вот оно как бывает, — тупо приговаривал он себе на бегу. — Вот ведь как оно бывает. Прости меня, Господи. Прости! Все поджилки растряслись, и в боку колет, и рясу я обмочил, эка беда. Какой я все-таки слабый и ничтожный, вот же послал Ты сам себе слугу, любо-дорого. А ведь не отстанет он, ведь такой он, а? Надо бежать из города. Но куда? Подлое время какое! На папском престоле развратник и прелюбодей, здесь эти наседают, а владыка наш только жрет себе, пузо отращивает, скоро на службу выйти не сможет. Сделаться, что ли, отшельником? Но ведь я охотится не умею, какой из меня охотник… или, скажем, рыболов… Ох, проклятый дом!
— Ну, какие вести? — спросил Рагнар, оставшись с Райнульфом вдвоем.
— Казимир обосновался в Глогове.
— Глогов…
— На пограничье, за Одером.
— Ага.
— К нему стекаются силы со всей Полонии.
— Этого следовало ожидать. А что ж Бьярке?
— Бьярке убит.
— Как!
— Увы.
— Кто его убил?
— Подручные Казимира.
— Невозможно!
— Тем не менее, это так.
Рагнар подошел к скаммелю и упал в него.
— Бьярке убит. Бьярке. Сам Бьярке.
— Я кое-что о нем узнал. По слухам, он спутался с Риксой…
— Нет, Райнульф, об этом мне рассказывать не надо. Не повторяй, что люди завистливые говорят. Они кого угодно очернят, им все равно. Бьярке!
Некоторое время Рагнар напряженно молчал, раздумывая. Райнульф подошел к окну, выглянул. До Бьярке ему дела никакого не было — он его едва знал.
— Казимир, стало быть, предоставлен самому себе.
— Казимир женился на Добронеге.
Рагнар резко повернулся к нему.
— Не шутишь?
— Нет.
— Это… пожалуй, это хорошо, — сказал Рагнар. — Как жалко Бьярке!.. Добронега слишком связана с нами. Она остынет, мы до нее доберемся так или иначе, будет делать то, о чем ее попросят. Хотя, конечно… О, гром и молния! Подбить, что ли, Брячислава на захват Полонии? Силы стягиваются к Казимиру… А Конрад с Ярославом только этого и ждали… А скажи, Райнульф, не известно ли тебе, кто устроил Казимиру побег и доставил его в… как бишь?… в Глогов целым и невредимым, вместе с Добронегой?
— Известно.
— Кто?
— Мы о нем и раньше слышали. Некто Хелье.
Помолчав, Рагнар сказал:
— Тебе не кажется, Райнульф, что нам пора бы с этим человеком познакомиться поближе?
— Кажется.
— Кто он такой?
— Из рода Ягаре.
— Это я и сам знаю.
— Человек Ярослава.
— Тоже знаю.
— Живет в Киеве. То есть, ездит постоянно по поручениям, но возвращается всегда в Киев.
— Вот, это уже хорошо, это зацепка. Женат он?
— Не знаю.
— Дети есть?
— Тоже не знаю.
— Надо узнать.
— Наведу справки.
— Уж пожалуйста, Райнульф.
Помолчали.
— А, э… Планы прежние? — спросил Райнульф.
— Какие планы ты имеешь в виду?
— По захвату Ярослава, например.
— Да, конечно.
— Не вмешается ли Хелье? — полушутливо предположил Райнульф.
— Он не может одновременно в нескольких частях света. Ловкий, изворотливый, но колесница Гелиоса у него к стойлам не пристроена. Пойдем, Райнульф, позавтракаем. Есть здесь неподалеку крог, замечательное пиво там варят. За завтраком ты поведаешь мне, что, собственно, предлагают мне отважные братья Гильом и Дрого, из рода Отвиль.
* * *
— Итак?
— Замечательное пиво, — сказал Райнульф, смакуя. — Поразительное. И кормят здесь неплохо. Хозяйка! Еще пива!.. В знак своего расположения, дорогой кузен, братья Отвиль прислали тебе подарок.
— Тебе не идет лукавая улыбка, Райнульф, — заметил Рагнар. — Чересчур самодовольно ты улыбаешься. Хвастовство — не лучшее качество воина.
— Само собой так получается, — Райнульф, допив пиво, подмигнул. — Есть тут неподалеку дом, в северной части города.
— Ты говорил. Я уже послал туда надежного лекаря.
— Именно.
— Объясни еще раз, откуда взялся этот пленник.
— Братья Отвиль проявляли удаль в Сицилии, и захватили, неожиданно для себя, целый суннитский отряд. Оказалось — это особый отряд. Их всех пришлось порешить на месте, кроме привезенного, иначе, опомнившись, они бы помешали братьям и их войску. И в знак расположения, как я уж говорил тебе, пленника под охраной доставили сюда. Это само по себе интересно, поскольку обычно пленников возят в противоположном направлении.
Рагнар улыбнулся одними глазами.
— И он действительно готов на все? — спросил он.
— Увидишь. Не захочешь — можешь отослать его обратно.
Позавтракав, кузены направились в ничем непримечательный дом на северной стороне города, о котором говорил Райнульф. Открыл им хозяин дома, и сразу указал, как пройти в подвал. Рагнар сделал знак лекарю, ожидавшему его прихода в гриднице.
