— Он говорит правду? — севшим от волнения голосом спросил Лис.
— Да, — без колебаний ответил Витязь, — но это не магия, просто неизвестное вам оружие.
— Я тебе не могу поверить, — мотнул головой Конунг, — такого оружия не может быть.
— Да, — воскликнул Лис, — такого оружия не может быть. Ты хороший воин, но колдунам не место на корабле викингов. Тебя придётся утопить, мы так всегда поступаем с колдунами.
— Да, — вздохнул вождь, — жалко, конечно, денег, но придётся…
Он не успел договорить. Поняв, что ситуация уже необратима, Акела выхватил меч у ближайшего викинга. Отпрыгнул, он прислонившись спиной к мачте. К его удивлению, рядом оказался Хан и тоже с мечом в руке.
Команда, обнажив оружие, плотным кольцом окружила соратников поневоле.
— Я не знаю, — услышал он спокойный голос Хана, — как он сделал такое, но я ему верю. Он честно предупредил меня об этом оружии, хотя я не поверил. Этот воин не станет врать даже ради спасения жизни. Если вы решили его убить, я готов умереть с ним вместе. Но не ждите, — его белые зубы блеснули в зловещей усмешке, — лёгкой победы. Если здесь ляжет меньше половины команды, то я — христианский монах.
— Стойте, — крикнул вдруг Лис, — Конунг, прикажи им остановиться! Я знаю правду.
— Стоять! — гаркнул вождь, — говори, Лис. Ты, без сомнения, самый старый и мудрый из всего экипажа.
— Чем отличается колдовство от изделия рук человеческих? — важно спросил старик, обвёл глазами товарищей и сам себе ответил, — колдовство производится специальными заклинаниями. Верно? А для изготовления оружия нужен труд и специальные приспособления.
«Лукавит старик, — понял Акела, — в магии тоже сколько угодно разных приспособлений — разные там пантакли, артамы, всякие там мумии[60]. Он же не может этого не знать».
— Если бы, — продолжал хитрый дед (вот уж, воистину, Лис), — Акела был колдуном, он бы прошептал заклинание, которым всех нас разорвало бы. Но он этого не сделал ни сейчас, ни тогда, на острове. Он дрался с вами, как и подобает воину. Вот и сейчас он схватился за честный меч, а не за какую-нибудь волшбу. Разве не так?
Все, включая Конунга, опустили оружие, три десятка рук почесали лохматые затылки.
— Лис прав, — первым высказался Эрик, — да и не похож он на колдуна.
— Акела оправдан! — объявил вождь, — никто не смеет больше обвинять его в колдовстве. Если он считает себя оскорблённым, то имеет право вызвать на поединок тех из нас, кто обвинил его в колдовстве.
— Я не виню никого, — Витязь протянул хозяину меч череном вперёд, — такое оружие, действительно, трудно отличить от магии.
— Есть ли кто-нибудь, — вдруг подал голос Хан, — кто считает, что я поступил неправильно? Пока у меня в руках меч, я готов дать ответ любому.
— Нет, — послышались голоса, — никто, ты поступил как истинный воин.
— А то, что ты вступился за своего врага, тем более делает тебе честь, — торжественно сказал Конунг, — о таких врагах наши скальды слагают саги и саги эти переживают и самих скальдов и героев их саг.
— Тогда возьми свой меч, — повернул он клинок остриём к себе, — находясь среди вас, мне пока нет нужды применять наше прославленное восточное коварство.
И, обойдя озадаченного его последней фразой Конунга, величественно направился к бочонку с пивом. Акела хмыкнул, оценив по достоинству экзерсис заклятого друга.
…День перешагнул на свою вторую половину, усталое светило клонилось к горизонту, готовясь уйти на покой. Его лучи освещали море, забавляясь с палитрой красок так, как не может позволить себе ни один художник. И на фоне этого лазурно-золотистого с алым, предзакатного неба всё чётче обозначался тёмный силуэт галеры. Викинги о чём-то переговаривались на своём языке. Впрочем, всё было понятно и так, — появился конкурент и хозяева драккара обеспокоены. Только как им к этому относиться? Кто эти конкуренты?
— Мавританцы, — словно подслушав мысленный вопрос Акелы, мрачно сказал ему Эрик, — если дойдёт до схватки, то бейтесь, как за родной дом. Этим псам лучше в плен не попадать, у них кривые сабли и кривые души.
Галера, несмотря на манёвры драккара, постепенно приближалась. Уже слышны были гортанные крики, свист плетей подгонявших гребцов-рабов, лязг металла. Судя по тому, как мрачнели лица викингов, шансов уйти было немного. Их драккар полон грузом, а, следовательно, тяжелее. Значит, большую скорость не разовьёт, даже с помощью вёсел. На галере тоже были искусные моряки и, к тому же, большее количество вёсел.
Но викинги бежать и не собирались. Пока можно было, лавируя, разойтись как бы случайно, они это и делали. Теперь выбор был невелик — спасаться бегством в открытую, «потеряв лицо», или принять навязываемую им схватку. Воины сделали единственный возможный для себя выбор — драться.
Развернув нос драккара навстречу опасности, Конунг что-то с яростью крикнул гребцам. Эта команда в переводе не нуждалась. Все сидящие на вёслах и так работали как одержимые. Пот заливал глаза, стекал ручейками по лицу и по спине, промачивая одежду. От усталости и напряжения у Акелы всё плыло перед глазами, он держался лишь усилием воли, рядом с хрипом дышал кызбек. Высокий борт галеры, вырастая в объёме, быстро приближался.
Акела с Ханом едва успели выдернуть вёсла и из последних сил упереться ногами во впереди стоящую «банку»[61]. Удар! Всех рвануло вперёд, а с высокого борта на драккар посыпалась абордажная команда врага. Всплеск адреналина в крови прояснил мозги.
Рядом упал с разбитой головой мавританец. Выхватив саблю из его руки, Акела скрестил её с одним из нападавших. Тот рубился умело, но пока никто не мог взять перевеса. Рядом теснил своего противника Хан, этому-то сабля самое привычное оружие.
Срубив своего, Джура-хан мимоходом полоснул по шее и противника Акелы, но место павших сразу заняли новые. Хорошо, что в тесноте невозможно было нападать по двое-трое. Лязг оружия, стоны раненных, яростный рык викингов, вопли атакующих и стоны умирающих — всё смешалось в чудовищную какофонию. Краем глаз успел заметить, как покрытый ранами и истекающий кровью конунг с торжествующим рёвом сгрёб за глотку здоровенного мавританца. Так и не разжав рук, он рухнул с ним вместе в воду.
Рядом молодой викинг, потеряв меч вместе с отрубленной кистью, яростно рыча и захлёбываясь кровью, вцепился зубами в горло сбитого им с ног врага. Подскочивший на выручку чернокожий воин в чалме рубанул безрукого саблей по голове. Но он опоздал — из порванной артерии ударила вверх цевка крови. Фактически, бой был уже закончен, слишком уж неравны были силы. Через несколько минут обессиленные защитники драккара были просто задавлены массой нападающих. Падая, Витязь ударился головой о край борта и впал в спасительное забытьё.
