В результате этой нерасторопности, немцы долгое время были вынуждены сами глотать собственное адское варево, теряя от отравления десятки людей.
Подобный каприз природы, сорвал начало наступления на пятьдесят минут. Именно понадобилось немцам времени, чтобы ликвидировать последствия самоотравления и двинуться на штурм русских позиций.
Первую линию обороны противника, по которой пришелся главный удар германской артиллерии, пехотинцы рейхсвера преодолели на ура. Сопротивление со стороны противника было чрезвычайно слабым. Дав по наступающим цепям врага всего несколько залпов, русские пехотинцы быстро покинули свои позиции, отойдя в глубь обороны. Ободренный этим донесением, фельдмаршал Людендорф несколько успокоился, но как оказалось совершенно ненадолго. В рукаве у природы были ещё неприятные сюрпризы.
Едва только немцы заняли передовые позиции неприятеля, как с небес хлынул проливной осенний дождь, сильно затруднивший дальнейшее развитие германского наступления. Когда, яростно меся сапогами сильно разбухшую от воды землю, с большим опозданием пехотные цепи рейхсвера вышли ко второй линии русской обороны, перед ними открылась довольно неприглядная картина.
Проволочные заграждения перед окопами противника не были сильно повреждены огнем немецкой артиллерии, как на это надеялись в штабах при разработке плана операции. Когда же солдаты кайзера устремились в атаку в надежде быстро преодолеть ряды колючей проволоки, по ним ударили пулеметы противника. Сразу вслед за ними завыли минометы, загрохотали пушки, и дальнейшее наступление немцев было полностью остановлено. Пройдя жестокую школу окопной войны, пехотинцы немедленно залегли, и поднять их в атаку не смогли яростные призывы и команды офицеров. Умирать под губительным огнем врага, на проволочных заграждениях никто не желал.
Когда Людендорфу доложили об этом, фельдмаршал разразился бранью. Брызгая слюной и кривя от злости губы, он обрушил гром и молнии на головы своих подчиненных, обвиняя их во всех смертных делах. Дав в течение двух минут волю нервам, Людендорф выдохся и разрешил отход пехоты на первую линию русских траншей.
Одновременно с этим, фельдмаршал приказал артиллеристам открыть огонь по вторую линию русской обороны, о месте расположения которой германские комендоры имели довольно размытые понятия. Поэтому весь огонь они вели исключительно по площадям, а не по конкретным целям. Обстрел длился около пятидесяти минут и свелся к уничтожению проволочных заграждений и частичному повреждению первой линии окопов.
Поэтому, устремившихся в новую атаку немцев, вновь встретил яростный пулеметный огонь из уцелевших пулеметных гнезд. Огненные трассы свинца прилежно косили пехотные цепи врага, щедро устилая телами убитых солдат все открытое пространство перед русскими окопами.
Однако следовало отдать должное солдатам Людендорфа. Несмотря на значительные потери, они упорно продолжали продвигаться вперед, стремясь приблизиться к русским траншеям и закидать ненавистные пулеметы гранатами.
Иногда это им удавалась и тогда, две силы сходились в рукопашной схватке в узком пространстве траншейных ходов и линии окопов, в которой победа оставалась за русскими, благодаря вовремя подтянутым из тыла резервам.
Одновременно в дело вступила русская артиллерия, численность которой оказалась гораздо выше той, которую ожидал встретить фельдмаршал Людендорф в своих расчетах. Благодаря численному превосходству, русские артиллеристы могли не только вести заградительный огонь по пехоте врага, но и проводить контрбатарейную борьбу, нанося удары по обнаруженным местам расположения германской артиллерии.
Потери наступающих соединений от русского огня были очень чувствительны. Штурмовые батальоны потеряли свыше сорока процентов своих составов, и им срочно требовалось пополнение. Людендорф приказал подтянуть резервы, но бросить их в новую атаку не успел. Во второй половине дня приутихший было на время дождь, закапал снова, да с такой силой, что полностью превратил землю в одно скользкое месиво. Наступать в таких условиях было смерти подобно. Кленя злосчастную погоду Людендорф приказал прекратить наступление. К этому моменту в руках немцев оказалась вся первая линия вражеской обороны, что можно было расценить как наметившийся успех.
Именно так фельдмаршал и доложил кайзеру, срочно вызванный на следующий день, в ставку на доклад. Отбывая в Шарлотенбург, Людендорф возложил дальнейшее командование операцией на Гофмана, приказав всезнайке любой ценой прорвать оборону русских.
Все последующие два дня прошли в непрерывных боях, в результате которых немцы упорно пытались прогрызть русскую оборону и выйти на оперативный простор, но безуспешно. В немалой степени этому способствовала погода. Словно сговорившись с русскими все это время, лил мелкий моросящий дождь, который прекращался только к вечеру и утром начинался опять. От выпавших осадков земля превратилась в огромное непролазное болото, в котором вязло всё, начиная от пушечных и автомобильных колес до солдатских сапог.
С большим трудом немцы смогли выдавить русских со второй линии обороны и приблизиться к третьей, которая оказалась куда мощнее и разветвленной чем первые две. Каждый день сражения русские неустанно возводили перед противником все новые и новые линии траншей и окопов, которые нужно было брать с боем, щедро платя за каждый метр пути жизнями солдат рейхсвера.
Определив направление главного удара противника, русские непрерывно перебрасывали под Сольдау новые силы и немецкое наступление, все больше и больше стало приобретать до боли знакомое очертание позиционного сражения типа а, ля Верден.
Наступление в районе Мазурских озер так же закончилось безрезультатно. Немецкая пехота смогла овладеть первой линией траншей противника, и на этом наступление выдохлось. Русские оборона оказалась не по зубам противнику.
Прибывший в ночь на 1 октября Людендорф с презрительной гримасой выслушал доклад Гофмана о положении на фронте и, платя своему недругу по старым счетам сказал, что не видит особых успехов за время своего отсутствия. Публично уязвив самолюбие несносного Гофмана, в душе все же Людендорф был вынужден признать, что тот сделал все возможное и сам он не смог бы сделать большего.
Фельдмаршал видел, что русская оборона отчаянно гнулась и трещала под напором его частей, но для ее полного прорыва имевшихся сил было явно недостаточно. Для достижения успеха, под Сольдау было необходимо перебросить минимум ещё одну полнокровную дивизию а, учитывая сколь яростно, окапывался противник на направлении главного удара то лучше все три.
Размышляя об изыскании возможностей продолжить наступление, Людендорф затребовал оперативную сводку об активности русских частей, находившихся под Тильзитом и Гумбинненом. Ответ очень его обрадовал. Русские соединения на этих участках фронта оставались по-прежнему пассивными. Разведка не засекла прибытия новых частей, и это вселило надежду на успех в душу фельдмаршала. Отбросив в сторону сомнения, он решил вновь прибегнуть к шаблону 1914 года, когда имея меньшее число войск, он смог по одиночке разгромить войска Самсонова и Раненкампфа
- Воспользуемся столь любезным подарком русских, которые так и не удосужились извлечь урок из своих прежних ошибок – пафосно заявил офицерам своего штаба Людендорф и отдал приказ о переброске под Сольдау войск из района Тильзита и Гумбиннена. Наличие в Восточной Пруссии разветвленной сети железных дорог, позволяло исполнить этот приказ Людендорфа в течение суток, дабы 2 октября вновь обрушиться на противника.
Однако как показали дальнейшие события, русские использовали отпущенное немцами время с большой пользой для себя. Когда после шестичасового обстрела собранные Людендорфом части устремились в атаку на истерзанные огнем позиции русских, их встретили не деморализованные и усталые от тяжелых боев солдаты, а свежие пехотные соединения. Они были усиленны батальоном броневиков, вооруженных пулеметами и пушками.
Мужественно преодолев осеннюю распутицу по специально проложенным гатям, они успели вовремя прибыть к началу германского наступления и оказали решающее воздействие по его отражению. Так их огонь заставил потратить немцев целых два часа на захват первой линии траншей, тогда как по первоначальному плану на ее взятие отводилось только двадцать минут.
Все свое продвижение в глубь русской обороны, немцы щедро оплачивали кровью и жизнями своих солдат. За каждую траншею, за каждый окоп шла ожесточенная и яростная борьба, и не было в этот день позиции, которая бы дважды или трижды не переходила из рук в руки. Только к наступлению ночи померанские и тюрингские стрелки смогли преодолеть третью линию обороны противника, но ни о каком дальнейшем прорыве не могло быть и речи. Потери германских батальонов превышали половину их численного состава.
